Вполне понятны и проводившиеся многими народами с самых древнейших времен настойчивые поиски источников сахара. Результатом явились и эксплуатация пчел и выведение уникальных высокосахаристых сортов абрикоса в Древней Согдиане. (Плоды этих сортов прямо на дереве подвяливались и после уборки были пригодны к длительному хранению.) Сахар обильно дарили людям дыни, виноград, дынные деревья, арбузы, ананасы. Растения, понятно, накапливали сахар для своих собственных расходов, человек же высматривал наиболее богатые «сахарницы» и черпал оттуда для себя.

Столовая свекла, как уже отмечалось, довольствовалась для своих нужд весьма скромной 6-процентной сахарной «зарядкой» и, понятно, не могла и «мечтать» о соперничестве со славным сахарным тростником. Но прошли столетия — и вот в 1747 году немецкий химик Маркграф выделил из свеклы, и то, говорят, только любопытства ради, белое кристаллическое вещество. А когда попробовал на вкус, а затем и сравнил его с сахаром, добытым из тростника, оказалось, что они как две капли воды походят друг на друга. Немало удивленный этим ученый поспешил поделиться своей находкой с ближайшими коллегами и учениками.

Со временем о ней стало известно и всему миру. Однако мир весьма холодно отнесся к этой новости, попросту пропустив ее мимо ушей. Около полустолетия никто не давал крупнейшему открытию надлежащего хода. Может, так бы и осталась свекла только непременным компонентом борщей, винегретов и других блюд, если бы не было у Маркграфа талантливого и очень энергичного ученика Ахарда. Он первым начал извлекать сахар из корнеплодов свеклы, разработал технологию промышленного его получения, провел первые селекционные отборы более сахаристых форм, а в 1802 году в нижнесилезском городе Кунеры построил сахарный завод, производивший сначала всего несколько фунтов сахара в день.

На первом этапе завоевания мира сахарной свекле неожиданно помогла война Наполеона с Англией. Вызванная ею континентальная блокада приостановила приток колониальных товаров, в том числе и тростникового сахара, а это, в свою очередь, заставило вспомнить и о детище Маркграфа. По приказу Наполеона во Франции спешно начали строить несколько сахарных заводов, одновременно усиленно занимаясь выращиванием свеклы. Любопытно, что в России намного раньше других стран оценили открытие Маркграфа и агитацию Ахарда. Верно учуяв в ней «живое дело», некий предприниматель соорудил первую примитивную сахароварню в селе Алябьево Тамбовской губернии двумя годами раньше первого ахардовского сахарного завода. Через девять лет в России было уже 7 сахарных заводов, к 1830 году — 20, а накануне первой мировой войны сахароварение в нашей стране представляли 296 заводов.

Октябрь принес подлинную революцию и в российское сахарное дело. Уже говорилось о не знающих себе равных обширных сахарных полях. Еще в довоенные годы с легкой руки молодых «пятисотниц» Марии Демченко и Марины Гнатенко резко пошла вверх и ее урожайность (500 и больше центнеров с гектара). А достойная преемница их почина Дариха Джанхотова из Джамбулской области в послевоенные годы почти в четыре раза перекрыла достижение украинок. Серьезных успехов добились и советские свекловоды-селекционеры.

Основы научной селекции сахарной свеклы заложил в середине XIX века известный французский ученый и предприниматель Луи Вильморен. Скрестив сахаристый сорт «империаль кнауэр» с листовой свеклой, он получил поколение с мощной розеткой прикорневых листьев, а затем опылил его еще и пыльцой корнеплодной свеклы. Так был получен первый сорт новой промышленной культуры.

Советские конструкторы новых форм лакомой культуры создали целый фонд высокоурожайных, высокосахаристых и очень устойчивых к неблагоприятным условиям сортов.

Вот только один из многих возможных примеров.

Чтобы обеспечить нормальную площадь питания для каждого растеньица, приходилось прежде ползать на коленях по всему «сахарному» полю, вдоль нескончаемых рядов только что появившихся всходов свеклы. Это было абсолютно необходимо из-за врожденного пристрастия свеклы давать из одного неказистого на вид конопатого плодика (часто неверно называемого семенем) несколько ростков. Ростки сразу же наперегонки трогались в рост и так энергично соревновались за жизненные блага (воду, питательные вещества, свет), что в итоге все корнеплоды оказывались чрезмерно изящными, а по выражению свекловодов, «совсем стекали». А кому нужны худосочные корни, содержавшие к тому же мало сахару? Только вручную можно было рассудить всходы-конкуренты, быстро и верно оценив опытным глазом, а затем удалив самых слабых и оставив наиболее надежный росток.

Ой как нелегка эта работа! А выполняли ее, как правило, женщины-труженицы. Поэтому и представляется высокосимволичным, что именно женщине удалось возглавить счастливые поиски одноростковой свеклы. Долго и много трудилась украинская селекционерка Коломиец со своими коллегами. И вот заслуженная победа, увенчанная Ленинской премией.

Стремительна и необыкновенна «карьера» сахарной свеклы. За несколько десятилетий содержание сахара в ней поднялось с 3–6 до 20 процентов, а у отдельных экземпляров и того выше! Ничем, казалось, не примечательное растение как бы превзошло себя, хотя в действительности оно лишь наглядно продемонстрировало фантастические возможности человека, овладевающего законами природы.

Виноградный мир

— Путь нашей жизни проходит через виноград, — любили говорить древние римляне.

Не первое тысячелетие движутся люди этими путями…

Мировой виноградник середины XX столетия занимает площадь, превышающую 10 миллионов гектаров. Десятая часть ее приходится на нашу страну. А какие книги посвящены винограду! Многие из них солидностью своего объема и отличным полиграфическим исполнением вызывают всеобщее восхищение. Только одна «Ампелография СССР» (то есть сортоописание) состоит из 10 внушительных томов, а еще ведь есть многотомные «Ампелографии…» Грузии, Армении, Крыма, Молдавии… И каждая из них издана так роскошно, что, как писал с законной гордостью один из наших видных ботаников, «вряд ли существует другое культурное растение, каждый сорт которого изображен в красках столь подробно, любовно и художественно».

Виноград — это миллионы людей, потребляющих его ягоду и свежей, и консервированной, и в соках, и в сиропах, вареньях, винах. Виноград — это тысячи комбинатов и заводов, которые заняты его обработкой; это сотни тысяч колхозных и совхозных виноградарей; это тысячи студентов, агрономов, ученых; это специальные науки: ампелография и ампелология.

И при всем том специалисты твердо убеждены, что виноград может быть смело отнесен к числу малоизученных растений.

Для ботаника слово «виноград» не означает какой-то конкретный вид или сорт: под таким названием фигурирует целое семейство виноградных растений, подразделяемое на 10 родов и около 600 видов. Представители столь обширной виноградной братии дико расселились по лесам, долинам рек, горным склонам почти всех стран умеренной зоны, субтропиков и тропиков. У нас можно найти дикорастущие растения, принадлежащие только к трем родам семейства виноградных: к роду виноград, и к родам девичий виноград и виноградовник.

К первому из названных родов и относятся растения, возделываемые в настоящее время на любом культурном винограднике. Пять тысяч виноградных сортов произошли всего лишь от одного вида — винограда культурного, или, как его еще называют, винограда настоящего, или винограда винного. К сожалению, родные места этого щедрого вида до сих пор не установлены: одни ученые считают предком культурного винограда — виноград лесной, который и теперь растет в лесах Молдавии, Крыма, Кавказа, Средней Азии. Другие склоняются к тому, что это лишь гибрид ныне вымерших его родоначальников. Бесспорно одно: культурный виноград возник в Старом Свете, а многочисленные американские дикие винограды не принимали в этом никакого участия. (Что, однако, не помешало «лесным американцам» дать свою самостоятельную ветвь культурных виноградных сортов.)