— Вовлечены? — переспросил Аструх. — Мало того. Вы сознаете, что у всех вас было бы конфисковано все, чем вы владеете?

— В худшем случае, — сказал Пейро. — Да. Мы знаем. Это было бы очень тяжело для наших злополучных семей. Должен признаться, меня больше беспокоит то, что его величество еще повелел бы отрубить нам головы.

— Оставив меня без моих денег, — сказал Аструх.

— А бедного дона Гильена без жизни, — сказал Исаак.

— Как далеко это зашло? — спросил Аструх. — Если не считать домыслов и слухов?

— Арнау Марса до его смерти обвинялся в попытке контрабандного вывоза из провинции Руссильон необходимого королевству боевого оружия под прикрытием невинного груза тканей и продовольствия.

— Тяжкое обвинение в военное время, — пробормотал Исаак.

— Обвиняемый не называл никаких партнеров, и, возможно, судьи решат, что все мы остальные непричастны к этому. Признаюсь, был бы очень рад это услышать.

— Судебного процесса не было?

— Нет. И теперь Марса мертв. Если б он не умер, то, был бы признан виновным или нет, во всяком случае, судьи пришли бы к какому-то решению обо всем предприятии. Теперь, когда короля нет, Марса не предстал перед судом, а Перпиньян не находится в сфере внимания тех, кто сейчас заправляет делами, могут пройти годы, прежде чем владельцы груза будут оправданы.

— Но какие есть у вас или у кого-либо доказательства, что судно везет контрабанду? — спросил Исаак.

— Доказательства? Какие у меня могут быть доказательства? — сказал Пейро. — Сейчас судно держит путь в Египет. — Покачал головой. — Везет ли оно контрабанду или только те товары, что должно везти, я не знаю. Однако знаю, что сегодня рано утром отсюда отплыла галера с королевским штандартом.

— Куда она направлялась? — спросил Аструх.

— Никто не знает. Говорят, капитан получил указания вчера вечером, но никто в этом не уверен. Возможно, галера отправилась к его величеству на Сардинию с сообщением о всей этой истории.

— Или, возможно, преследует «Санта-Марию», — сказал Аструх.

— Вряд ли, — ответил Пейро. — Море большое. Если галера должна нагнать «Санта-Марию», ей придется встретить ее в Египте. — Он умолк и угрюмо оглядел водный простор, словно оценивая величину моря. — Если будет замечено, что «Санта-Мария» заходила в какую-то другую гавань и выгружала груз, нас ждут большие неприятности. Я приехал сюда выяснить, не были ли отправлены противоположные указания. Пойдемте, сеньоры, я пообедаю вместе с вами, и мы сможем продолжить обсуждение этой проблемы.

Разговор за скверно приготовленным обедом из вареных овощей, рыбы и хлеба продолжался в тех же неприятных размышлениях. Наконец сеньор Пейро попрощался и с мрачным видом вышел из таверны.

Аструх поднялся через несколько минут.

— Пойдемте отсюда, — сказал он. — Это место не более приятное, чем здешняя стряпня.

— Папа, мы возвращаемся к остальным? — спросил Дуран. — Если нет, я, пожалуй, еще погуляю у гавани.

— Как хочешь, — ответил Аструх с отпускающим жестом. — Теперь не знаю, какие новости смогу сообщить дону Гильену, — продолжал он. — Подготовить его к бесчестию и смерти? Посоветовать собрать ценности и бежать?

— Как думаете, если капитан судна получил противоположные указания, подписанные меньшинством владельцев груза, будет он им повиноваться? — спросил Исаак.

— Очень сомневаюсь, — ответил Аструх. — Он попытался бы подтвердить их. Но весь этот разговор нелепый, мой друг. Ничего нельзя поделать, пока судно не вернется и в отношении Марсы не будет принято судебное решение.

— Согласен, сеньор Аструх.

— Если он будет признан невиновным, решения будут принимать его наследники. Если нет, весь груз принадлежит его величеству. В любом случае, пройдет долгое время, прежде, чем я получу свои деньги, но я к этому готов. Но это тоже домысел. Я изложу это дело своему здешнему другу, который знает больше о законах относительно транспортировки грузов, чем я.

— Полагаю, мы не отправимся в Перпиньян сегодня вечером, — сказал Исаак.

— Солнце уже клонится к горизонту, господин, — негромко сказал Юсуф.

— Тогда давайте немедленно вернемся к женщинам. Мой друг настоятельно предлагал остаться у него на ночь, и сказать ему, что мы остаемся, будет любезностью, — сказал Аструх. — Я спрошу его совета и выслушаю с величайшим вниманием его разъяснение морского права.

— Ради Кастеля или ради себя? — спросил Исаак.

— Ради нас обоих. Исаак, если Кастеля обвинят, я не избегу наказания.

До того как городские колокола зазвонили к заутрене, компания из Жироны была уже в пути, ехала к Перпиньяну под бурным небом и порывами дождя.

— Сеньор Аструх, сказал вам наш хозяин что-нибудь утешительное? — спросил Исаак, когда был уверен, что остальные их не услышат.

— До него дошли слухи, что двое или трое других владельцев груза отправили быстроходную галеру перехватить судно в первом порту захода, — ответил тот. — Как говорят, с новыми указаниями.

— Доверяет он этим слухам?

— Нет, — ответил Аструх. — Он не верит, что судно может везти достаточно ценный груз, чтобы оправдать расходы на галеру.

— Но если галера держит путь в Египет, — сказал Исаак, — с пассажирами или ценными товарами…

— Он предположил это. Какая-то галера сейчас стоит на якоре в Кольиуре, готовясь к отплытию. Сколько времени требуется для получения новых указаний? — угрюмо спросил Аструх.

— Все это домыслы, сеньор Аструх, — заговорил Исаак. — Мы не знаем, что может сделать группа людей. Дону Гильену нужно знать, какие совершены противоправные действия. Тогда он сможет оспаривать свою причастность к ним. Если не ошибаюсь, Иаков Бонхуэс должен знать, к кому в Перпиньяне можно обратиться с этой проблемой. А если не знает, будет знать кто-нибудь из его друзей или пациентов. Кажется, дождь прекратился, — добавил он. — Я ощущаю солнечное тепло на мокрой щеке. Мы не можем находиться очень далеко от города.

— Совсем недалеко, — сказал Аструх, не поднимая взгляда.

— Сеньор Аструх, что там за город с высокой колокольней? — крикнул Юсуф со своего места в хвосте группы.

Когда Аструх поглядел вперед, из кустов справа раздался ясный, определенно мужской голос:

— Это старый собор в Эльне, молодой человек.

Все повернулись и увидели серую кобылу, высунувшую голову с края кустарника и повернувшую к ним. Секунды через две появился человек, шедший рядом с ней, держа руку на ее холке. Его дорожная одежда была фешенебельно элегантной; манеры соответствовали внешнему облику. Выйдя на глаза группы, он глубоко поклонился с извиняющейся улыбкой. Бонафилья, ехавшая с почти открытым лицом, ахнула и натянула вуаль на рот и подбородок, оставив открытыми только лоб и глаза.

— Прошу прощенья, что напугал вас, — сказал он. — Я тронулся в путь до рассвета, а тут есть тихое, удобное место, где человек и животное могут отдохнуть. Но, услышав вопрос, на который хорошо знал ответ, не смог удержаться от того, чтобы заговорить.

Он вставил ногу в стремя и с легкостью вскочил в седло. Тронул кобылу вперед и поравнялся с Аструхом, оказавшись немногим впереди Бонафильи. Потом, не спрашивая разрешения, поехал тем же шагом, что и группа из Жироны.

Ракель пристально осмотрела этого человека из-под опущенных век. Судя по элегантности и самоуверенности, он не был слугой. Камзол его был очень хорошим, отлично скроенным, голос выдавал в нем образованного человека. Однако он не был дворянином, Ракель в этом не сомневалась. Писарь, или, может, даже секретарь богатого человека, или старший приказчик торговца. Он был красив на несколько жестокий манер, с впалыми щеками, выдающимися скулами и острыми, как у хищной птицы, глазами. Интересный мужчина, подумала она, но настораживающий. Подумала также, что он понимает, что его внимательно оценивают, и забавляется этим.

— Меня зовут Фелип, — непринужденно сказал он. — Возвращаюсь домой после утомительных деловых переговоров. Я живу неподалеку от Перпиньяна.