невинными поцелуями они могли заставить тебя чувствовать, как будто

они ласкают намного более интимные места. Сейчас же Роял был на

одном из таких мест, и словно протянулась ниточка к другому месту,

которое мог ласкать мужчина женщине. Но это было даже больше, так, как

будто я могла чувствовать его тело над собой. Роял мог использовать

гламор, чтобы создать иллюзию, что он был выше ростом. И чувствовала

на себе вес его тела, такого теплого, такого реального, пока он ласкал мою грудь.

Мне нужно было дотронуться до тонкой грани его крыльев, чтобы

убедиться, что он был именно таким большим. Его крылышки вздрогнули

под моими пальцами, и вдруг они взметнулись за его спиной, как паруса

на судне, но паруса из невесомого бархата, и задрожали тонкие и

прекрасные под моей рукой.

Он прикусил меня так, что вырвал у меня стон, и внезапно появился

запах роз. Дикие розы и летний жар заполнили мир. Нужно было открыть

глаза, чтобы убедиться, что мы все еще были в атласной с шелком

спальне. Из ниоткуда на кровать стали падать лепестки роз.

Его руки чашечкой обхватили мою грудь, позволяя Роялу плотнее

прижаться губами к моему соску, его руки ощущались большими, его рот

целовал меня сильно и почти жестко, вытягивая сосок почти до боли, но

боль была настолько правильной, что вызвала у меня еще один стон. Я

думала, что это был его гламор, когда он вдруг оторвался и посмотрел на

меня, его тело было поверх моего. Я чувствовала, что его гламор заставил

его казаться достаточно большим, чтобы было возможно подобное. Я

открыла глаза, увидев его крылья, распахнутые над нами в переливах

цвета и движения. Его лицо оставалось тем же нежным треугольником, но

было почти таким же большим, как мое собственное, и он все еще был

красивым. И так как я видела, как он наклоняется ко мне для поцелуя, я

поняла, что это была не иллюзия.

Лепестки роз падали на него, как капли дождя, розовые и белые, пока он

целовал меня— реальный поцелуй достаточно больших губ, чтобы поцелуй

был правильным. Одна из моих рук нашла его затылок и зарылась в

кудри, пока другая по линии спины не дошла до крыльев, выраставших из

тела, и мы целовались мягко и долго, и его тело прижималось к моему все

ближе и ближе. Я поняла, что он стал больше, но не его одежда. Он

прижимался ко мне голым телом, и я была нагой под пижамой, когда он

целовал меня.

Он ненадолго оторвался от поцелуя, чтобы сказать:

—  Пожалуйста, Мерри, пожалуйста. Может быть, я больше никогда не смогу

исполнить свое желание.

—  А о чем ты желаешь?

—  Ты знаешь то, что я желаю. — Его рука пробралась между нами, пока его

пальцы не нашли вход в мое лоно. Он ввел палец в меня, и даже это

маленькое движение заставило меня задохнуться и вскрикнуть. Он

улыбнулся мне.

—  Ты влажная.

Я кивнула.

—  Да.

Я опустила одну руку между нашими телами и обнаружила, что он

возбужден и достаточно большой, чтобы понравиться любой женщине. Я

обернула ладонь вокруг его плоти, пока он сам не задрожал надо мной.

—  Пожалуйста, — попросил он.

—  Да, — ответила я, и отпустила его, двинувшись бедрами навстречу его телу.

Он распахнул глаза и пристально посмотрел на меня.

—  Да?

—  Да, — ответила я.

Он улыбнулся, а потом приподнялся и помог себе войти в меня. Я

приподняла свои бедра, чтобы помочь ему найти путь, и вдруг он

скользнул в меня.

—  Такая тугая, но такая влажная. — Он поднялся на руках и смог

втолкнуться в мое тело еще дальше. Это движение позволило мне

любоваться нашими телами, и я видела, как он впервые двигался во мне.

Я вскрикнула:

—  Богиня! — Дождь лепестков усилился, осыпаясь на нашу кожу мягким,

ароматным снегом, но только снег был теплым и шелковистым.

Роял двинулся в меня, пока наши тела не встретились, а потом он

задрожал надо мной, его крылья разошлись, обрамляя бледную красоту

его тела. Он посмотрел вниз на меня и сказал:

—  Ты лежишь в постели из лепестков роз. — А потом он любил меня, его тело

входило и выходило из меня. Он поднял одну мою ногу на свое плечу, чтобы

сделать проникновение глубже и немного под другим углом, как

будто он знал, что это поможет ему задевать заветное местечко точку во

мне. Он начал скользить по этому местечку, приподнявшись надо мной,

его крылья распахивались еще сильнее, когда он входил в меня.

Мое дыхание убыстрялось, и я чувствовала, как растет внутри меня

сладкая тяжесть. Его дыхание убыстрилось, его тело стало неистовым. Я

выдохнула:

—  Почти, почти там.

Он кивнул, как будто он понял или услышал меня. Он боролся со своим

телом, своим дыханием, все, чтобы войти в меня еще несколько раз, и

между одним и другим толчком меня накрыла волна удовольствия, и я

выкрикнула его имя, мои руки впились в его спину, держась за него, пока

он позволял мне вздрагивать и кричать под ним.

Моя кожа пылала так ярко, что крылатая тень Рояла отражалась на

потолке. Он вскрикнул надо мной, толкнувшись в меня. Мы закричали

вместе, пока он удерживал себя на руках, опустив голову вниз, как

измотанная лошадь. Его крылья стали складываться позади него.

Я увидела движение в комнате и поняла, что Мистраль и Холод видели,

по крайней мере, конец наших любовных ласк. Роял медленно

наклонился, прижимаясь своим горячим телом ко мне, его голова

коснулась подушки около моей головы, и я поняла, что в этой форме он

был выше Китто. Он был с меня ростом.

Я обнимала его, мои руки осторожно касались краев его крыльев, пока

мы ждали, когда замедлится наш пульс. Я почувствовала что- то

прохладное, холоднее, чем жидкости наших тел, которые мы только что

разделили, и это что- то было на моем плече. Я погладила его кудряшки, и

он приподнял голову, чтобы посмотреть на меня. Он плакал. И это его