— У вас есть стул? — Я спросила.
Уилсон сказал:
— Простите, Мерри, думаю есть. — Он принес стул.
— Вы выглядите бледной, — сказала Кармайкл. Она потянулась коснуться
моего лица, как проверяют температуру у детей, затем в движении
остановилась.
Рис сделал это за нее.
— Ты прохладная и влажная. Это плохой признак.
— Я всего лишь устала.
— Нужно доставить Мерри домой, — сказал Рис.
Холод встал на колени рядом со мной, присев так, чтобы наши глаза
были на одном уровне. Он прижал к моей щеке ладонь.
— Объясни им, Дойл, а потом мы отвезем ее домой.
— Эта палочка предназначена забирать волшебство у других. Мерри права,
магия не может быть украдена у кого- то навсегда, но палочка походит на
аккумулятор. Она поглощает магию у разных людей и передает ее
владельцу палочки, увеличивая его силу, но владелец должен был бы
кормить палочку новыми порциями силы почти постоянно. Заклинание
хитрое, и очень напоминает наше старое волшебство, но у этого есть
признаки чего- то другого, не сидхе. Наше волшебство, но не только.
— Я знаю, что мне это напоминает, — сказал Рис. — Люди. Люди, которые были
моими последователями, но кто мог повторить часть нашего волшебства.
Они были хороши, но никогда не повторяли точно, как мы.
— Символы не вырезаны на дереве, и не нарисованы, — сказала Кармайкл.
— Если бы это было волшебство сидхе, то тогда мы могли бы проследить
символы на древесине пальцем, если бы захотели, но для большинства
людей нужно что- то более реальное. Это так же, как наши последователи
видели на нас знаки силы и думали, что это татуировки, и они покрывали
себя рисунками перед боем для защиты.
— Но это не работало, — сказала Кармайкл.
— Это работало, когда у нас была сила, — сказал Рис, — а потом, когда мы
потеряли большую ее часть, это стало бесполезно для людей, которых мы
должны были защищать. — Рис был расстроен. Я слышала, как он и Дойл
рассказывали о том, что случилось с их последователями, когда они
потеряли большую часть своей силы и не смогли их защищать с помощью
магии.
— Человек, мог повторить эти символы? — Спросила я. Мне стало легче от
того, что я сидела.
— Не имея ничего, кроме воли и слова, сомневаюсь.
— Что еще он или она могли использовать? — Спросила Кармайкл.
— Жидкость тела, — сказал Джереми.
Все посмотрели на него.
— Помните, я изучал магию, когда сидхе еще были очень сильны. Когда
многие из нас потеряли свою силу, мы копировали ее с помощью
жидкостей тела.
— На палочке нет ничего видимого. Большинство жидкостей тела оставило
бы следы, — сказала Кармайкл.
— Слюна не осталась бы, — сказал Уилсон.
— Работы слюны, — сказал Джереми. — Люди всегда говорят о крови или
сперме, но и слюна тоже подойдет— это такая же часть человека.
— Мы не мыли палочку, потому что мы не были уверены, как заклинание
на это отреагирует, — сказал Уилсон.
— Кто бы это не сделал, он оставил ДНК, — сказала я. Я чувствовала себя
намного лучше. Я встала, и поспешила покинуть помещение лаборатории.
Глава38
Как только я покинула лабораторию, мне стало гораздо лучше. В
лаборатории меня тошнило, к счастью, внешне это было не видно.
Кармайкл дала мне понюхать мяту, и мы ушли. Рис вез нас домой,
договорившись, что завтра будет другой автомобиль. Кроме него, только я
могла водить машину, и никто из мужчин, казалось, не хотел, чтобы я
делала это. Не думаю, что могу винить их в этом.
Я откинулась назад на пассажирском сидении и сказала:
— Я думала, что у меня утренний токсикоз, а не вечерний.
— У разных женщин это индивидуально, — сказал Дойл с заднего сидения.
— Ты знал кого- то, у кого был вечерний токсикоз? — Спросила я.
— Да, — и это все, что он сказал.
Я повернулась к нему, в темном автомобиле его лицо освещали лишь
пробегающий свет фонарей. Холод сидел рядом с ним, контрастируя с ним
еще больше. Баринтус был с другой стороны, что подчеркивало его
нежелание сидеть рядом с Холодом.
— Кто она была? — Спросила я.
— Моя жена, — ответил он, глядя в окно, а не на меня.
— Ты был женат?
— Да.
— И у тебя был ребенок?
— Да.
— Что случилось с ними?
— Они умерли.
Я не знала, что сказать на это. Только что я узнала, что Дойл был женат, что
у него был ребенок, и он потерял их обоих, и до этой минуты я понятия
об этом не имела. Я развернулась обратно, позволив тишине заполнить автомобиль.
— Это беспокоит тебя? — Спросил спокойно Дойл.
— Думаю да, но… У скольких из вас были жены и дети?
— У всех, за исключением Холода, я думаю, — сказал Рис.
— У меня тоже были жена и ребенок, — сказал Холод.
— Роза, — сказала я.
— Да. — Кивнул он.
— Я только не знала, что у тебя был ребенок. Что случилось?
— Она умерла.
— Они все умерли, — сказал Дойл.
Из полумрака заднего сидения раздался голос Баринтуса.
— В такие моменты, Мередит, мы осознаем, что быть бессмертным и
нестареющим не благословение.
Я думала об этом.
— Насколько нам известно, я старею, просто не так быстро, как
нормальные люди. Я смертна и старею.
— Ты не была бессмертной, когда была ребенком, — сказал Баринтус, — тогда
у тебя еще не было рук власти.
— Сидя в какой- нибудь машине с ракетным двигателем лет через сто вы
расскажите нашим детям обо мне?
Все промолчали, только Рис снял одну руку с руля и накрыл мою
ладонь. Думаю, что здесь действительно нечего было говорить, или нечем
было утешить. Я цеплялась за руку Риса, и так мы ехали всю дорогу до
дома. Иногда утешение можно найти не только в словах.
Глава39