Он улыбнулся мне и подошел, чтобы взять меня за руки. Я позволила

ему, уверенная в том, что он собирался сказать.

—  Мы должны проверить гламор и посмотреть, заставляет ли касание

любого из нас потерять нашу концентрацию.

Мы поцеловались, и это был хороший, глубокий поцелуй. Он

отодвинулся, и я смотрела в темно- карие глаза на таком загорелом лице,

которого никогда не будет у него от природы.

Я улыбнулась.

Рис встрял:

—  Вы оба, мы все уже знаем, что наш гламор удержится. Аматеон и Адайр

проверили. Пресса заглотила наживку с Дойлом и Холодом, значит, мы

можем отправляться делать свою работу. — Мы прошли за ним в двери,

отпуская руки и выходя наружу. Я доверяла стражам, что основная масса

репортеров ушла, но если бы мы вели себя как любовники, то никакой

гламор не спасет от снимков, где мы обнимаемся, и далеко не всегда

гламор срабатывает на фото. Мы не знаем, почему, но даже с мастерами

гламора иногда фотографии могут показать правду, в отличие от

невооруженного глаза, который может и не заметить.

Шолто возглавлял наш небольшой отряд.

—  Все двери на месте.

—  Значит, ты просто делаешь проход, — сказал Гален.

—  Да.

—  Откуда ты знаешь, что за дверью никого нет, когда ты его делаешь.

—  Я чувствую пустоту, — сказал он.

—  Остроумно.

—  Я не знала, что ты можешь творить проходы, — сказала я.

—  Сила вернулась, когда нас короновали.

—  Не говори Баринтусу, — сказал Гален.

—  Не скажу. — Он был торжественным, когда говорил это. — Но я проверю

въезд, и если репортеры знают, что ты только собираешься выезжать, то

скажу об этом.

—  Хорошо, — сказала я с улыбкой.

—  Тогда я позвоню, если они знают. — Он ушел, его светлые волосы казались

короткими, а золотые глаза были теперь такими же карими, как у Галена

и меня. Шолто даже свое лицо сделал менее красивым, чтобы не

привлекать к себе излишнего внимания.

Рис был водителем, так как мы ехали на его машине. Мы посадили

Саред на переднее пассажирское место, а остальные устроились сзади.

Когда Рис остановил машину на небольшой стоянке, мы увидели

невдалеке мигалки полицейских машин. Прислонясь к патрульной

машине, стоял один из близнецов Джулиан или Джордан. Только когда он

повернулся и посмотрел на меня, я поняла по улыбке, что это был

Джулиан, а не его брат- близнец. У обоих были коротко стриженные густые

каштановые волосы, которые были короче по бокам и чуть длиннее на

макушке, где были уложены гелем в иголочки. Но у Джордана не было

такой небрежной, наплевательской улыбки. У него была приятная

улыбка. Они оба были красивы. Оба были достаточно обеспечены, чтобы

сначала открыть собственное детективное агентство, а затем купить и

Детективное Агентство Грея. Они были ростом в шесть футов, загорелые

и поджарые, но Джулиан был тоньше и ядовитее. Хотя странно, что этот

дразнящий всех брат смог создать моногамные отношения, и был

счастлив уже больше пяти лет. Серьезный Джордан все еще искал свою

женщину, в отличие от своего брата, который никогда не был дамским

угодником. Если быть точной, то он никогда не был мужским угодником.

Он носил маленькие очки с желтыми линзами, которые подходили к его

коричневой одежде. Он подошел ко мне, смеясь.

—  Ты должна была позвонить, дорогая. Я бы подобрал другой костюм,

чтобы мы не были так похожи.

Я улыбнулась и подставила щеку для поцелуя, который я получила и

поцеловала в ответ. На его лице все еще блестела улыбка, которая не

доходила до глаз, спрятанных за желтыми стеклами очков.

—  Ты еще не был на месте преступления, ведь так? — Спросила я.

—  Нет, — ответил оно, и его голос был таким же серьезным, как и его глаза,

но для того, кто мог наблюдать за нами со стороны, его лицо могло

показаться улыбающимся и приветливым. — Но Джордан был.

Теперь я поняла, почему его глаза были уже мрачными.

Братья- близнецы, если хотели, могли показать друг другу то, на что они

смотрели. Когда- то они не могли это контролировать, но пройдя

специальные психические программы для одаренных детей, теперь могли

делиться только тем, что сами выбирали. И что бы не показал брат

Джулиана ему, это было так плохо, что его глаза были мрачными.

Он посмотрел на мужчин, приехавших со мной, и улыбнулся, эта улыбка

добралась до глаз. Другие человеческие волшебники могли бы

засомневаться в том, кто скрывался под гламором, но Джулиан был

действительно хорош, как и его брат. Поэтому он подошел к Галену и

обменялся с ним дружескими поцелуями, а потом пожал руку Рису. То, что

он знал, с кем мог поцеловаться, а с кем только обменяться рукопожатием,

говорило о том, что гламор не смог ввести его в заблуждение. И это было

не слишком хорошо, потому что у полицейских теперь тоже были

волшебники, хотя большинство не специализировалось на

” распознавании” правды.

Было видно, что Джулиан не знал, как здороваться с женщинами, хотя

это не значит, что он не видел под гламором кого он может поцеловать.

Скорее это было нечто больше, чем мистика. Он не знал стражниц так

хорошо, поэтому просто пожал им руки. Просто он был осторожнее с

женщинами, чем с мужчинами.

Конечно, Джулиан уже не был начальником, как это было в агентстве

” Кейн и Харт“, больше половины сотрудников которого были убиты

сильнейшей магией фейри, Безымянным. Мы— мои мужчины и я, — в конце

концов, поймали его, но у” Кейна и Харт” в живых осталось всего четыре

человека, именно поэтому детективное агентство теперь стало агентством

Грея и Харта. Оба агентства оказывали те же услуги охраны, поэтому

имело смысл объединить силы и, возможно, Джулиан и Джордан Харт

чувствовали, что, объединяя человеческое волшебство с нашей магией,

это будет безопаснее для оставшихся в живых служащих.

Адам Кейн, давний друг Джулиана, потерял своего младшего брата