Глава 52, в которой я открыла дверь

Я открыла дверь. На пороге стоял обвешанный коробками и свертками Зигрено с веточкой флердоранжа в петлице.

— Сегодня резко похолодало и сильный ветер, — сообщил он, освобождаясь в комнате от багажа.

Я вздохнула, вспоминая сон про отца — да, конечно, покойники снятся к перемене погоды, — и на меня накатила волна апатии. А после ночной тризны я чувствовала жажду и хотела спать.

— Знаете, прекрасная Катрин, — мой жених поправил перед зеркалом фрак и белый галстук, — из-за этой холодины с ветром я просто не знал, какое вам выбрать платье. В шелковом легко простудиться, а мне не хотелось бы, чтобы вы надевали сверху пальто или плащ… Все должны видеть, что у нас свадьба.

— И вы ничего не купили? Венчание отменяется? — наивно спросила я, хотя все свидетельствовало об обратном.

— Если вам не понравится мое приобретение, у нас еще есть время его заменить. Я уговорил кюре Сакре-Кёр, чтобы он обвенчал нас без предварительного объявления. Там еще пять пар, поэтому мы можем не особенно торопиться. Полагаю, что выходить на улицу на голодный желудок тоже не стоит. — И мой заботливый жених принялся выставлять на стол бутылки вина и всевозможные деликатесы в нарядных обертках. — Надеюсь, мы выпьем хотя бы кофе? А может, как истинные французы начнем день с бокала вина? Или вы хотите сначала переодеться?

— Сначала налейте мне чуть-чуть вина. Извините за беспорядок и домашний халат, — виновато сказала я, засовывая руки в карман халата. — Я очень нервничала и заснула только под утро. Кофе я сварю сама, а вы располагайтесь в гостиной. — Не хватало еще, чтобы Зигрено заглянул на кухню и увидел консервную банку и пустые бутылки на столе, нам же все-таки предстоит строить семью, к чему признаваться в своей вчерашней слабости? — Я принесу бокалы и штопор.

Я направилась в кухню, но Зигрено с бутылкой в руках потащился за мной следом.

— О, да моя прекрасная Катрин с кем-то пировала вчера? — отреагировал он на тарелку с застывшим супом, бокал и рюмку.

— Да, с моим папой, он пьет только коньяк.

— Так позвоните ему, скажите, мы венчаемся в Сакре-Кёр!

— Он все равно не придет.

— Ваш отец против?

— Нет. Просто он умер.

— Как умер?! Когда?

— Когда я окончила институт, почти двадцать лет назад.

— Но тогда, — растерялся Зигрено, — я ничего не понимаю, с кем же вы пили вчера вечером?

“Тебя это не касается и вообще можешь убираться, если боишься связать свою судьбу с алкоголичкой!” — хотела крикнуть я, но вдруг мне снова показалось, что на кухне сидит Иннес и насмешливо вопрошает: “Что, тетушка, замуж в сорок лет слабо?” Я протянула Зигрено штопор и как можно спокойнее сказала:

— Гийом, мы оба с вами — взрослые люди, у каждого из нас за плечами собственная прожитая жизнь. После таинства у алтаря начнется наша общая жизнь. Я ведь не спрашиваю, с кем вы были этой ночью.

— Помилуйте, Катрин! Я преданно люблю вас!

— Я очень уважаю и ценю ваши чувства, потому и согласилась соединить свою судьбу с вашей. Налейте мне, Гийом, и несите в спальню ваше платье, пока я не передумала.

Прямо на мою неубранную кровать он водрузил несколько коробок и напомнил, что если что-то не так, то мы успеваем поменять. Я закрыла за ним дверь и занялась коробками.

Глава 53, в которой лежит белоснежное платье

В одной лежало потрясающее белоснежное белье и полдюжины светлых колготок разных оттенков, в другой — огромный набор косметики, в следующей — белые сапожки на высоченных причудливых каблуках.

— Гийом, а почему не туфли?! — крикнула я через дверь.

— Я же говорю, мы можем поменять, — отозвался Зигрено, — но они продавались в комплекте с платьем. Вы все-таки примерьте, они как раз вашего размера, и сегодня по-осеннему холодно.

Наконец я нашла платье, а под ним — замечательный шелковый жилет, подбитый и отороченный изумительной белой норкой. Этот жилет очень напоминал тот, в котором Леон… Все, мадемуазель Дракон, никаких Леонов! Есть только Гиойм, а вы очень скоро станете мадам Зигрено!

Я надела белье и платье из белой мягкой шелковисто-пушистой ангорки. Оно ласково обняло мою шею, грудь, руки до самых запястий, талию и бедра, упав на пол неожиданными фалдами. Так комфортно мне было только в платьях из мастерской Леона. Ты опять? Не сметь, будущая мадам Зигрено! А не слишком ли платье длинно? Я натянула сапожки, и оно оказалась именно той длины, как мне нужно, каблуки были рассчитаны словно специально на мой рост. Я надела жилет и взглянула в зеркало. Да, у моего будущего мужа есть вкус!

В последней коробке я обнаружила тончайшую кружевную вуаль и обруч, похожий на маленькую плетеную из шнуров корону. Я старательно расчесала волосы и нацепила вуаль, закрепив ее обручем. Из зеркала на меня посмотрела через очки престарелая бледная невеста. Что же я сделала не так? Ах да, косметика, и вставить линзы! Через четверть часа работы с кисточками, щеточками, кремами, пудрами, тушью и тенями, мое изображение в зеркале значительно помолодело и, не побоюсь этого слова, похорошело. Тем не менее справиться с вуалью оказалось не в моих силах.

— Катрин! С вами все в порядке? — Зигрено, о котором я, честно говоря, забыла, неожиданно постучал в дверь.

— Заходите, Гийом. — Я сняла вуаль и обруч. — Это просто потрясающе! Где вы умудрились раздобыть такое?

— Я очень рад, — Зигрено расцвел, — когда я был уже в полном отчаянии, я забрел в один бутик, там проходила распродажа.

— Такие вещи с распродажи? — не поверила я, даже не обидевшись на склонность Зигрено к экономии.

— Костюмы распродавала какая-то киностудия. Они были сшиты для фильмов, которые так и не сняли. Авторская работа, мне даже дали сертификат на платье и сапожки. Вот, — он протянул мне какую-то сложенную вдвое открытку, — спрячьте, пригодится. Я действительно очень рад, тем более что к этому наряду очень уместны ваши украшения-“вассалы”!

Я и сама видела, что он рад искренне, поэтому смело достала из шкатулки серьги, перстень и медальон на цепочке, шпильками подколола волосы повыше, надела “вассалов” и обруч-корону, решив, что вуаль накину, входя в церковь. А сертификат не глядя бросила на туалетный столик.

— Вы прекрасны! — только и смог вымолвить мой жених.

Я вполне миролюбиво позавтракала с будущим мужем, и мы отправились в Сакре-Кёр. Ничего, я сумею стать хорошей женой, мысленно пообещала я своей племяннице. Перед уходом Гийом распаковал еще одну коробку и достал из нее изящный букет из белых цветов в кружевной салфетке, перевязанный шелковым бантом.

Мое появление с букетом и в подвенечном платье под руку с импозантным мужчиной во фраке и флердоранжем в петлице произвели на нашу консьержку неизгладимое впечатление.

— Ах, мадемуазель Бриссон, — она всплеснула пухленькими ручками, — кто бы мог подумать, что вы такая душечка! Наконец-то вы — невеста! Поздравляю! Кстати, мсье, в нашем доме освободилась большая квартира. Я могу замолвить за вас словечко перед хозяином. Ах, какой вы счастливец, мсье! — Консьержка не отставала от нас до самой машины. — И вы будете венчаться?

— Да, — сказала я и зачем-то уточнила: — В Сакре-Кёр.

Глава 54, в которой Леон давно не сидел за рулем

Леон давно не сидел за рулем. Поэтому теперь, когда все его внимание было занято дорогой, а машина послушно повиновалась каждому приказу, в какое-то мгновение он вдруг поймал себя на мысли, что сейчас для него не существует ничего, кроме ленты асфальта, убегающей под колеса его автомобиля, действительно живого и верного существа. “Ферарри” как будто говорил ему: “Я помогу тебе, дружок. Я сделаю все, что в моих силах. А дальше ты должен действовать уже сам. Пока человек жив, он имеет возможность исправить все свои ошибки”. Леон усмехнулся. Нет, последнюю фразу автомобиль сказать не мог. Эти слова принадлежали отцу Леона. Белоснежный “ферарри” был их верным конем и попутчиком во время того путешествия.