На свете счастлив только тот,

Кто треволнений избегает,

Тот, кто любви не признает,

Кто красотой пренебрегает,

Тот, кто не ведает обид,

Которыми другой убит,

Другой, служивший столько лет

Без всяких льгот, без всяких благ,

А, кроме бед, награды нет.

Что делать! Жизнь я прожил так,

Как будто сам себе я враг.

Услышав зов любви моей,

Не знаю счастия доселе,

Оставил я своих друзей,

Забыл беспечное веселье,

Перед любовью не греша,

Спасется ли моя душа?

Но как моя страдает плоть!

Вот вся награда: сердце мне

Такою болью уколоть,

Чтобы предался я вполне

Одной-единственной жене. 

Пускай забуду я все дни другие,

Сладостный день в моей памяти вечно,

Когда впервые черты дорогие

Увидел я и полюбил сердечно.

Себе на благо и ей не во вред

Впервые в жизни увидел я свет.

Ей повинуюсь я, покорный богу.

Я вышел на счастливую дорогу.

Часа блаженного я не забуду.

От восхищенья собой не владею.

Благодаря какому только чуду

Наедине я беседовал с нею?

Но вдохновению душу открыв,

Вознагражден я был за свой порыв.

Прекрасную вознагради ты, боже!

Такой венец мне всех венцов дороже.

В разлуке с ней мое грешное тело,

А сердце верное с ней, как вначале.

Пусть будет все, как милая хотела.

Ей жить и жить, прогнав мои печали.

В ней моя радость, в ней моя тоска.

Везде и всюду мне она близка.

Отрадной верности я не нарушу.

Храни ей, Господи, тело и душу! 

«Зимой тебе утехи нет,

Когда ты слишком любишь летние цветы.

Хороший мне дают совет:

С любимым лежа, не боишься темноты.

И если птицы не поют,

В объятиях найди приют.

Мои давнишние сомненья тут как тут.

Вести хотят со мной игру

Дна рыцаря, но что сказать могу двоим?

Обоих я не изберу,

А если одного, то как мне быть с другим?

Решать мне нужно бы смелее,

Кто мне дороже, кто милее.

А как решить, обоих рыцарей жалея?

Нет, мне советы не нужны.

Я ведаю сама, кого мне награждать.

Его заслугам нет цены.

Мой рыцарь не устал служить, устал он ждать.

Что, если, к моему стыду,

Блаженства с ним я не найду

И вместо рая мы окажемся в аду?

Всего, чем только бы могла

Отвагу преданную наградить жена,

Достойны славные дела,

Которыми я так была поражена.

Горжусь возлюбленным таким,

И чем нежнее он любим,

Тем сладостнее сердцу властвовать над ним». 

Я теперь не слишком рад,

Когда друзья мне говорят:

«Сходим, Гартман, к дамам,

К благородным самым!»

Оставят пусть меня они,

И к дамам пусть идут одни.

В глазах у знатных этих дам

Так жалок я, что стыд и срам.

И я бы даму полюбил,

Когда бы дамам был я мил.

Коль знатных я не стою,

Утешусь я с простою.

На белом свете их не счесть.

Покладистые всюду есть.

С какой же стати к знатным лезть?

Простых готов я предпочесть!

Был и я когда-то глуп,

И словеса слетели с губ:

«Ах, госпожа! Я стражду.

Утолите жажду!»

Ответом был мне взгляд суровый.

Не говоря худого слова,

Лишь в ту рискну влюбиться снова,

Что и меня любить готова. 

Привет прощальный мой собрату и соседу.

Поклон мой вам, друзья и господа!

Меня спросить хотите вы, зачем я еду?

Откроюсь вам без ложного стыда.

Любовь меня взяла в полон, и дал я ей обет:

По вольной воле буду я покорен ей во всем.

Она велит, и я иду святым путем.

Кто клятву не сдержал, тому спасенья нет.

Иные хвастаются доблестью своею.

Слова, конечно, громче славных дел.

Но кто послужит ей, как я служить умею?

Вот на такого я бы поглядел!

Лишь тот воистину любил, кто родину свою

Покинул волею любви, отважный паладин.

Будь государь мой жив, на что мне Саладин!

По мне бы лучше умереть в родном краю.

Ты, миннезингер, не надейся на удачу.

Загубишь песнь безумием своим.

Я хорошо пою, слов даром я не трачу.

Пою, пока люблю и сам любим.

Тебя не хочет знать любовь. Тебя влечет мечта.

Морочит, ластится, манит, безумного дразня.

Всем предпочла моя желанная меня.

И в песне и в любви я не тебе чета. 

«Тебе хотел бы, госпожа,

Достойный рыцарь послужить.

Твоей наградой дорожа,

Готов он сердце заложить.

Он был бы рад все это лето провести,

Покорствуя тебе и у тебя в чести.

Привет послала бы со мной! Всегда на сердце веселей,

Когда хороших ждешь вестей».

«Я службой верной не гнушаюсь.

Однако рыцаря чужого

Вслух я приветить не решаюсь.

Гонец! Мое запомни слово:

Он мне чужой, а как чужого я приму?

Другие, может быть, благоволят к нему.

Пока не лучше ли, гонец, мне дать уклончивый ответ?

И не привет и не запрет...»

Не знаю, могут ли завлечь

Красавицу мои слова?

Дождусь ли я желанных встреч,

Не преуспев ни в чем сперва?

Пусть буду счастлив я, пусть буду я несчастен,

Я над моей любовью более не властен.

Не даст уехать мне любовь, которая меня сильней,

И я во всем согласен с ней.

Когда не знать, не ведать мне

Свободы на своем веку,

Самовластительной жене

Вознаградить мою тоску

Придется радостью, которую она

Способна даровать мне, грешному, одна,

Мои заслуги оценив, мои тревоги разогнав,

Признав, кто прав и кто не прав.

Иные люди говорят:

«Любовь такая — тяжкий грех!»

Неправда! Этот пламень свят!

Любовь отрадней всех утех.

Блажен, кто преданно любил, кто честен был.

Любовь иначе не любовь: преступный пыл.

С любовью несовместна ложь. Любовь без чести и стыда

Мне будет мерзостна всегда.