И в тот раз я снова попросил у тебя глоток воды, и ты пообещал дать мне испить ее из твоей ладони.
Немало трудностей бывало у тебя и ирландских фенниев за то время, что я находился среди вас, начиная с первого дня моего прихода к фенниям. И в этих трудностях я не раз подвергал опасности свое тело и готов был пожертвовать жизнью ради тебя, о Финн. И потому ты не должен поступать со мною так вероломно и предательски. Много великих воинов и благородных героев пали от твоей руки, о Финн, и не один еще будет убит тобою.
Великие беды обрушатся на фенннев, и эти беды истребят их самих и не пощадят их потомков.
И не за тебя я болею душою, о Финн, а за Ойсина, и Осгара, и за других моих славных боевых товарищей. Скажу тебе на прощание, о Ойсин, что останешься ты один и будешь оплакивать погибших фенниев. А ты, Финн, еще не раз пожалеешь обо мне, так как тебе будет недоставать моей твердой руки и верной поддержки.
Тогда воскликнул Ойсин:
— О Финн, хоть ты мне по крови ближе, чем Диармайд О'Дуйвне, я не пощажу тебя, если ты не дашь испить Диармайду глоток воды из твоих ладоней. И клянусь, что, как бы ни была сильна твоя рука и велика твоя власть в мире, я не допущу, чтобы ты учинил такое предательство Диармайду О'Дуйвне, и заставлю тебя без задержки принести ему в ладонях глоток воды.
— Но я не знаю ни одного родника на этой горе, — сказал Финн.
— Это не так, — возразил Диармайд О'Дуйвне, — ибо в десяти шагах от тебя струится родник самой чистой и прозрачной воды в мире.
Тогда Финн отправился к роднику и опустил ладони своих обеих рук в его прозрачную холодную воду; но не прошел он и половины обратного пути к Диармайду О'Дуйвие, как раздвинул пальцы и пролил воду на землю. А потом сказал, что не мог донести воду.
— Клянусь, — сказал Диармайд, — что ты сам, по своему собственному желанию, пролил воду.
Финн второй раз отправился к роднику и вновь погрузил ладони своих рук в его прозрачную холодную воду, но не прошел он и половины обратного пути, как снова раздвинул пальцы и пролил воду на землю, ибо подумал он в это время о Грайне.
Когда Диармайд увидел, что вода опять пролита, он испустил тяжкий вздох, полный боли и страдания.
— Клянусь моей рукой, о Финн, — воскликнул Осгар, — если ты сразу же не принесешь Диармайду воду, то неизвестно, кто из нас первым навсегда покинет вершину этого холма — ты или я!
Финн вновь в третий раз пошел к роднику, ибо слова Осгара заставили его сделать это, и на этот раз он не пролил воду, а донес ее в своих ладонях до Диармайда, но шел он к нему так медленно, как только мог, и когда добрался до Диармайда, тот уже распрощался с жизнью.
Тогда у всех ирландских фенниев, находившихся там, вырвались три тяжких и глубоких вздоха печали, которые потрясли воздух.
Благородный Осгар, сын бесстрашного Ойсина, с ненавистью и гневом посмотрел на Финна и, обращаясь к нему, сказал:
— Великое горе постигло фенниев по твоей вине, о Финн, и я жалею, что не ты, а Диармайд О'Дуйвпе должен был умереть. Ибо для всех нас было бы легче видеть тебя на его месте. Мы потеряли верного боевого товарища, наш оплот в боях с врагами.
А Финн сказал:
— Давайте покинем скорее этот холм, ибо Ангус из Бруга на Бойне и воины племени Туата Де Дананн захватят нас здесь. И хотя мы не принимали участия в убийстве Диармайда О'Дуйвне, никто из них не поверит нам.
— Клянусь, — воскликнул Осгар, — что ради Диармайда, намереваясь убить его, устроил ты охоту на дикого банн-гуль-байнского кабана. В противном случае ты ни за что не затеял бы этого, о Финн!
Затем Финн, сын Кумала, и ирландские феннии покинули вершину холма и направились своей дорогой. Финн шел, неся на себе походное оружие Диармайда, и охотничий пес Диармайда Мак-ан-Куйл брел с ним.
Но Ойсин, Осгар, Кайрпре Лифехайр и Дубтах, сын Лугай-да, вернулись обратно на вершину холма и там накрыли четырьмя своими плащами бездыханное тело Диармайда, и лишь после этого они снова присоединились к Финну.
Ничего не известно о том, как они шли, пока не достигли Рат-Грайнана, где Грайне взошла на крепостной вал, желая поскорее узнать новости о своем муже и милом супруге Диармайде О'Дуйвне. В это время она увидела Финна и ирландских фенниев, приближающихся к крепости.
— Будь Диармайд жив, Финн никогда не мог бы вести с собой Мак-ан-Куйла! — воскликнула она и в великом горе упала на месте.
Когда Ойсин увидел Грайне в таком состоянии, он попросил Финна и ирландских фенниев удалиться оттуда и не приближаться к крепостному валу. Но когда Финн и ирландские феннии уже собрались уходить, Грайне подняла голову и потребовала от Финна, чтобы он оставил ей Мак-ан-Куйла. Но Финн ответил, что не отдаст его Грайне, ибо находит, что не очень большое наследство получил он от сына О'Дуйвне и что пес этот по справедливости должен принадлежать ему.
Но когда Ойсин услышал эти слова, он отобрал Мак-ан-Куйла от Финна и отдал его Грайне, а затем присоединился к своим людям.
Тогда Грайне убедилась в смерти своего мужа и милого супруга Диармайда и издала такой громкий вопль отчаяния, что он донесся до самых отдаленных уголков крепости. И ее женщины и все прочие люди, жившие в крепости, прибежали к ней и спросили:
— Что повергло тебя в такую печаль, о Грайне?
Грайне отвечала им, что Диармайд О'Дуйвне убит диким банн-гульбайнским кабаном на охоте, которую устроил Финн, сын Кумала.
— И поистине мое сердце разрывается, — прибавила она, — оттого что я сама не могу сразиться с Финном. Ибо будь я мужчиной, я не позволила бы ему уйти живым отсюда!
Услышав весть о смерти Диармайда О'Дуйвне, все окружавшие Грайне издали три тяжких и глубоких вздоха печали, которые потрясли облака, и небо, и просторы вселенной.
Тогда Грайне приказала собрать пять отрядов воинов, которые были при ее доме, и велела им отправиться на банн-гульбайнский холм и принести оттуда тело ее мужа и милого супруга Диармайда О'Дуйвне.
В это самое время Ангус из Бруга на Бойне узнал, что Диармайд был убит банн-гульбайнским кабаном, — а случилось это оттого, что именно в ту ночь он не охранял Диармайда. Ангус призвал чистый и прохладный ветер, который понес его к тому месту, где находился баин-гульбайнский холм и к которому приближались пять отрядов, посланных Грайне.
И когда воины Грайне увидели Ангуса из Бруга на Бойне, они повернули свои боевые щиты другой стороной, чтобы Ангус не принял их за врагов и узнал, что идут они к нему с миром. И Ангус понял это. А надо сказать, что прибыл Ангус туда не один, а также со своими людьми. И вскоре отряды Грайне и Ангуса встретились на вершине холма. Там увидели они мертвое тело Диармайда О'Дуйвие и издали три тяжелых и глубоких вздоха печали, которые потрясли облака небесные и вершины гор и долетели до самых далеких морских островов и были услышаны в самых отдаленных уголках зеленой Ирландии.
Тогда заговорил Ангус из Бруга на Бойне и, обращаясь ко всем собравшимся, молвил такое слово, полное печали и скорби:
— С тех пор как девятимесячным младенцем взял я тебя в мой Бруг на Бойне, не было ночи, чтобы я не охранял тебя и не берег как зеницу ока, кроме прошлой ночи. Увы! Низкое предательство Финна, сына Кумала, сгубило тебя, о Диармайд О'Дуйвне, хотя и был ты в мире с ним. И пропел он такую песнь: