- Какой бы я ни была подлой, - возразила ему Чхунхян, - не пойду наперекор самой себе, особенно теперь, после такого жестокого наказания! И вы, правитель, даже не пытайтесь меня сломить! Воля моя неизменна!

- Разве не прекрасна твоя верность?! - воскликнул ревизор и приказал кисэн, что стояли поблизости, снять с нее кангу.

Разве кто-нибудь осмелится не повиноваться его приказанию? Кисэн подбежали и разломали кангу.

- Подними голову и взгляни на меня! - обратился к ней ревизор.

- Не стану я смотреть на вас, - промолвила Чхунхян в ответ, - и говорить больше не буду, лучше убейте меня! Исполните последнее желание несчастной!

Ревизор пожалел ее.

- Как бы тебе ни было противно, подними глаза хоть на мгновение и взгляни на меня.

Чхунхян прислушалась к его голосу, заколебалась и, подняв голову, взглянула: да это молодой господин Ли! В порыве радости она подбежала к нему.

- Какое счастье! Разве случалось когда-нибудь такое? Правда, в древности Хань Синь жил на средства прачки и терпел лишения, а потом стал полководцем при династии Хань. Кто мог заранее это предвидеть? Цзян-тайгун тоже бедствовал восемьдесят лет и удил рыбу на берегу реки Вэйшуй, а потом стал первым министром при государях Чжоу. Разве можно о таком знать заранее? Кто же мог подумать, что любимый, явившийся в облике нищего, окажется ревизором? А могла ли я знать, томясь в темнице, что нынче встречусь с любимым и увижу белый свет? Какое счастье! Мой супруг - ревизор! Не сон ли это? Радость моя бесконечна, и вы, любимый, тоже радуйтесь! Вчера нищим приходил на меня посмотреть, а сегодня стал ревизором - разве могла я об этом знать заранее?

Она плясала и прыгала от счастья. Тут пришла ее мать с рисовым отваром.

- Если уж так обернулось дело, - сказала она, - может, и мое имя занесут в книгу хранивших целомудрие? Ох-ох, досада-то какая! Случались ли у кого-нибудь такие неприятности. Некогда верноподданный Цюй Юань, потерпев неудачу в своих надеждах, бросился в реку Мило и погиб. Бессмертные Бо-и и Шу-ци, храня верность, умерли голодной смертью в горах Шоуяншань. Если б ты последовала их примеру, тоже стала бы знаменитой женщиной. Лучше бы ты бросилась в реку Сян и погибла! - И она с плачем подошла ближе. Тут все чиновники, увидев ее, бросились поздравлять,

- Какое счастье! Какое счастье!

- Что случилось? - спросила с удивлением мать Чхунхян и заглянула в щель в воротах. Тут она подпрыгнула от радости, миску с рисовым отваром отбросила чуть ли не на десять ли и захлопала в ладоши.

- Вот здорово! Когда еще под небесами случались такие необыкновенные дела? И я-то, старая, ни к месту затесалась сюда, вроде коралловых бус, нанизанных на нитку для янтаря, или красных бусин в прическе старика, будто ячменное зерно в треснувшей ступе, словно суп в дырявом котле! Чхунхян попала в ревизорши! А мать Чхунхян - теща ревизора! Правда это или нет? Какое счастье! - В безумной радости она пустилась в пляс. - Вот здорово! Какая радость! Как хорошо! Сначала покинул мою Чхунхян и уехал, а теперь вернулся. Радость мою не измерить, счастье - бесконечно! Пусть у каждого из вас так оставляют дочерей! А если ваши дочери так же преданны, как моя, то и вы скажете, что справедлива пословица: "Не радуйся рождению сына, а радуйся рождению дочери".

Пока она веселилась, намвонскому распорядителю церемониями приказали приготовить все для пира. Все были довольны и поздравляли Чхунхян. Ревизор рассказал ей, как он учился, Как сдал экзамен и пожелал стать ревизором. Чхунхян поведала ему о своих страданиях. Пировали весь день. А потом ревизор призвал слепого и дал ему много золота да похвалил за то, что

правильно нагадал, тюремщика за усердную службу наградил провизией. На следующий день после пира он закончил все оставшиеся дела и отправился с ревизией дальше. Государь, прослышав об этих событиях, порадовался.

- В древности много было таких, кто хранил верность, нынче же это случается очень редко. Какая прекрасная история!

Государь возвеличил Чхунхян и пожаловал ей титул "верной жены". А ревизора похвалил за усердную службу и щедро наградил. Сто раз поклонившись государю и поблагодарив его за милости, ревизор вместе с Чхунхян покинул столицу. Родились у них сыновья и дочери, и вместе они прожили в радости сто лет.

Вообще необыкновенная верность и у замужних-то женщин встречается крайне редко, а тем более у певички - вот что здесь главное! Я записал вкратце эту историю для того, чтобы такая удивительная верность служила назиданием для потомства. А еще, те мужи, что служат государю, ни в коем случае не должны забывать о своих обязанностях!

Вьетнамская классическая проза

Вьетнамская проза средних веков

Вьетнамская проза средних веков

У этой страны было много имен. По-разному называли ее летописцы и землесловы старых китайских царств. Но в писаниях их нередко звучало высокомерье и алчность; они многое знали об этой земле: знали, какие ведут к ней пути по водам и суше и где лучше стоять крепостям, знали, что и откуда можно на ней взять. Им казалось, будто они знают и, как согнуть и смирить людей, живущих на этой земле; но годы складывались в столетья, и мудрость их оказывалась ложной: люди распрямлялись, как выстреливший лук, и вновь обретали свободу.

Да и могли ли они отдать чужим землю, сотворенную их руками! Веками насыпали они плотины и дамбы, отвоевывая пядь за пядью у соленого моря и изменчивых рек. С топорами в руках наступали на зелёную стену тысячелетнего леса, оставляя за спиной полотнища пашен. В эти пашни ложились они после смерти, и плуг постепенно сравнивал невысокие насыпи их могил, а сами они становились частицею щедрой земли, соком наливавшихся зерен, дыханьем цветов и листвы. Земля была священна, как священен был труд земледельца. Государи именовали его "корнем" процветанья и долгие столетья еще выходили в положенный день провести, возвещая начало трудов, первую борозду... Название ее помечали в нехитрых своих лоциях кормчие кораблей, доставлявших сюда из страны Западного неба - Индостана оборотливых купцов и степенных буддийских монахов в шафрановых рясах. Ее имя выговаривали нараспев корабельщики с благословенного острова Явы. Берега ее, пусть и неточно, вывел на своей знаменитой карте Птолемей. О ней писал неутомимый Марко Поло. Даже автор курьезной "Книги познанья", более шести столетий назад объехавший якобы из Кастилии весь обозримый мир и указавший для самых невероятных стран их гербы и флаги, счел нужным сказать про эту страну: "Я там был... " Ее включил в XV веке в свое пособие по мореходству араб Ахмед ибн Маджид. А еще через двести лет там побывал и описал ее в нашумевших своих "Странствиях" потугалец Фернан Мендес Пинто.

Мы называем ее сегодня "Вьетнам", но имя это новое, ему нет еще и двух столетий. И так уж вышло, что, пожелай мы узнать о давнем ее прошлом, начинать нам придется не только со старых летописей, а и с "изящной словесности". Ибо первая из дошедших до нас вьетнамских летописей - "Краткая история земли Виет" (или Дай-виет, как назывался тогда Вьетнам) и самая старая книга новелл, написанная Смотрителем Королевских книгохранилищ Ли Те Сюйеном, "Собрание чудес и таинств земли Виет" - обе датируются XIV веком; а если следовать формальному принципу, новеллы (предисловие к ним подписано 1329 г.) моложе чуть ли не на полстолетия. Потом книги житийных рассказов, буддийские трактаты, ритмическая и эпистолярная проза многих авторов своим появленьем опережают "Описание деяний государя из Лам-шопа" (исторический труд, условно пока датируемый 1433 г.) и следующий дошедший до наших дней летописный свод-"Полные исторические записи" Нго Ши Лиена (1479). А затем в течение лишь нескольких десятилетий появляются еще четыре книги: "Дивные повествования земли Линь-нам" ( Земля Линь-нам (дословно: "южнее хребта") - в старых вьет намских и китайских книгах - территория южнее хребта Нгулинь, куда входил и Северный Вьетнам, иногда его обозначали этим названием.) Ву Куиня и Киеу Фу (новеллы; послесловие датировано 1493 г.), книга новелл и книга ритмической прозы короля Ле Тхань Тонга (он умер в 1497 г.) и "Пространные записи рассказов об удивительном" Нгуен Зы, завершенные где-то в первой половине XVI века.