Ниже по ступеням располагались друзья жениха — их легко можно было узнать по иссиня-бледным и измученным лицам — и подруги невесты — их можно было узнать в основном по близнецам Сью, которые шныряли под ногами и уже успели связать между собой пышные ленты абсолютно одинаковых лиловых платьев мамы и тети Мэгги. Долли Браун отсутствовала, ибо должна была прибыть вместе с Дейзи. Часы показывали без четверти одиннадцать, а церемония была назначена на одиннадцать ровно, так что метания Урсулы являлись исключительно показательным мероприятием.

Без шести позволили себе заволноваться Сью и Мэг, без пяти один из близнецов захотел писать, а без двух минут перед мэрией остановился шикарный автомобиль, из которого вылезла злая и красивая Долли Браун, а за ней…

Жемчужное облако из кружев и перьев, складок невесомого муслина и неожиданной серебряной парчи, сияние жемчугов и стразов, туфельки, держащиеся на маленькой ножке лишь благодаря чуду и двум тонким серебряным шнуркам, каскад каштановых локонов, рвущийся на свободу из-под серебряной сеточки, лучащиеся счастьем карие глаза, нежные губы и золотистая россыпь веснушек на зарумянившихся скулах… Белые розы в тонких пальцах — и яркое солнце, заливающее серую каменную площадь, раскрашивающее все вокруг в цвета счастья и любви.

Даже Морис на несколько мгновений вышел из ступора и соизволил одобрительно прищуриться, а из группы товарищей жениха донеслось сдавленно-одобрительное мычание. Дейзи робко поднялась по ступеням, не сводя глаз с зеленоглазого красавца, протянула дрожащую ручку… Морис склонился над ее пальцами, и это вполне можно было считать подвигом с его стороны, потому что в голове у него в этот момент взорвались артиллерийские снаряды, а в глазах потемнело.

Потом процессия торжественно направилась внутрь величественного серого здания, и никто, конечно же, не видел невысокого темноволосого парня с худощавым и странно породистым лицом, чем-то похожего на Умного Лиса из сказки. Парень сидел на парапете, разделенный со свадебной процессией большим фонтаном, и лицо его было бесстрастно, однако он зачем-то закусил запястье. Когда невеста с женихом скрылись внутри, парень отнял руку — и стало видно, что он прокусил кожу до крови.

Феерическому появлению Дейзи на площади перед мэрией предшествовал грандиозный скандал, который закатила Долли Браун по поводу кандидатуры жениха. Долли сидела на столе, болтала ногами и пылко обличала Мориса Эшкрофта, в то время как Дейзи Сэнд в горделивом молчании сама облачалась в свадебное платье.

В конце обличительной речи Долли выпалила:

— И вообще, надо было выходить за Гаса Уиллиса! Вот!

Дейзи осторожно села на пол и закрыла лицо руками. Долли перепугалась до смерти, но по вечной привычке попыталась не подать виду. Однако Дейзи не плакала. Когда она отняла руки от лица, глаза ее были сухи и безмятежны. Только голосок слегка дрожал, да непривычная бледность окрасила скулы.

— Долли, не трави мне душу, ради Бога. Он ведь не придет, да? Он не придет. Ты ему позвонила и сказала, но он не придет.

— Дейзи…

— Он никогда не делал того, чего не хотел. Даже стихи читал не тогда, когда просили, а когда самому хотелось почитать.

— Дейзи, я…

— Я никогда не думала о нем, как о своем парне, понимаешь? Я рассказывала ему, как целовалась с Тедом в спортзале и как Билли пригласил меня в кино, а сам начал приставать, и я дала ему по шее и убежала… Гас смеялся вместе со мной, а потом кто-то в кровь избил Билли. Так и не узнали кто. Билли не сказал.

— Господи, да прости ты меня…

— Мне это всегда казалось нормальным. Как и то, что у Гаса никогда не было девчонки. Я бы с ума сошла, появись она у него. Он всегда был мой и только мой. Но выйти за Гаса… Я не знаю. Долли, я ничего не знаю. Как вести себя в постели с мужчиной, как выходить замуж, как найти свою любовь. Ничего. Дед и папа очень хотели, чтобы я выросла «как все», не хвасталась деньгами и вообще не обращала на них внимания. У нас в семье было неприлично о них говорить, понимаешь? А мама… Мама, наверное, очень бы хотела, чтобы мы были из графов. Или из пэров Англии. Но мы — из нефтяников. И немножко из фермеров — это мамины родители, только они давно умерли.

— Дейзи, я идиотка, а мы сейчас опоздаем. Я так и не поговорила с тобой, когда ты в этом нуждалась…

— Ерунда, Долли. Внучка старого Сэнда справится. Просто… У меня никого нет в жизни, кроме Гаса. Я очень одинока, Долли, а мне иногда хочется задавать вопросы. Возможно, они идиотские, но я должна знать ответ.

Долли осторожно погладила непокорные локоны Дейзи и несмело спросила: — Гасу можно было задавать любые вопросы, да?

— Да. Он очень умный. И он никогда не смеялся надо мной. Знаешь, ведь даже про месячные мне книжку дал Гас, а не мама.

— Она тебя бросила на произвол судьбы!

— Что ты! Она очень хорошая, мама моя, и папа у меня отличный, и я страшно рада, что они на своем атолле сидят сейчас и на звезды любуются, но… Получается, что в это городе у меня один близкий человек — Гас, а он не придет. …И никогда больше не придет, потому что они с Морисом…

— Ты уверена, что хочешь замуж за Мориса?

— Да. Нет. Не знаю. Мне сегодня приснился мерзкий сон. Как будто Морис кричит на меня, а потом приходит Гас, и они орут друг на друга, а потом Морис его бьет. Это чепуха, конечно, Морис никого бить не станет, да и Гас не позволит себя бить — но во сне это все было так мерзко… Потом Морис меня взял за руку и потащил, а я не хотела идти. Вырывалась и тоже кричала.

— Если хочешь, можно просто не пойти на свадьбу.

— Смеешься?

— Почему? Мир не рухнет, никто не умрет. Угощение все равно съедят, будет скандал, а потом все рассосется. Вы больше ни разу не встретитесь с Морисом и его маменькой, но зато, возможно, ты избежишь ошибки…

— Долли, вот я не знала, что ты такая романтическая особа! Поехали. Это все плохой сон и хандра. Я влюбилась в Мориса — теперь я выхожу за него замуж. За него, а не за Урсулу. И все у нас будет хорошо.

За время церемонии Долли искусала губы в кровь, потому что все плохие приметы, которые могли случиться, — случились. Голубь влетел в открытое окно, Дейзи споткнулась, подходя к столу, а под занавес Морис уронил обручальное кольцо с розовыми бриллиантами и долго не мог его найти под столом. Да, разумеется, после вчерашнего руки у него тряслись, но это мало утешало собравшихся суеверных особ, типа Долли Браун.

Сью с близнецами на банкет не поехала, Долли и самой не хотелось, но Мэг уже вовсю кокетничала с кем-то из пришедших в себя друзей жениха, и Дейзи была такая счастливая и красивая, что Долли решила не расстраивать их.

Урсула Эшкрофт превзошла сама себя. Она всегда была прижимиста и терпеть не могла угощать гостей хоть бы даже и минеральной водой, но свадьба сына вынудила ее пойти на беспримерные жертвы. Банкетный зал небольшого ресторана был увешан, увит и заставлен цветами всех оттенков и размеров, на столе плакала, прощаясь с белым светом, ледяная русалка в целомудренном ледяном купальнике, а угощение было стратегически верно разбросано по маленьким блюдечкам и расставлено с таким расчетом, чтобы гость сперва запутался в цветах, потом от усталости приналег на напитки (шампанское и белое вино), и только потом, может быть, нашел бы блюдце, скажем, с ветчиной, которая совершенно не идет к белому полусладкому.

Друзья жениха разочарованно переглянулись — и отправились в бар ресторана на другой этаж. Оттуда они вернулись повеселевшие и явно ожившие, начались танцы, и Долли Браун, пользовавшаяся заслуженным успехом, на некоторое время потеряла Дейзи из виду.

Дейзи по доброте душевной решила, что Морис расстроен неприятностью с кольцом, и склонилась к плечу жениха.

— Морис, ты как?

— А? М-м, спасибо, хорошо. У меня раскалывается голова и хочется спать.

— Я тоже всю ночь не спала. Выспимся в самолете.

При мысли о взлете-посадке Мориса затошнило, но он героически взял себя в руки.