Затем он ушел.

Время медленно текло, когда полог палатки вновь откинулся. Удивительно, но это оказался Пак.

— Чего ты хочешь? — спросила Сабина, пытаясь увидеть в его руках овощи. — Пришел, чтобы бросить в меня помидоры?

Мальчик вошел и вытащил из своего кармана нож. Превосходно. Она будет исполосована щенком, едва вышедшим из пеленок. Но он достал из другого кармана кусочек дерева и плюхнулся подле нее на пол, начав строгать.

О.

— Ты можешь сделать углубление размером с глаз в этой палке? Для Ридстрома? — Пак нахмурился, не понимая английский язык. — Или еще лучше, ты можешь использовать свой ножик, чтобы отрезать эту веревку?

Он с непониманием усмехнулся.

Сабина не любила детей, и после ее неудачных попыток объяснить ему его роль в ее спасении, его присутствие начало раздражать ее.

— Убирайся тогда. Выйди.

Он не двинулся с места.

Преувеличенно бодрым голосом она произнесла:

— Ты показал мне, насколько ты искусный резчик по дереву. — И уже своим обычным тоном произнесла: — Так катись далеко в ад. У меня есть более важные вещи, о которых стоит подумать.

Ничего.

— О, я понимаю! Это вроде как некий милый сиротский трюк. Попытка сделать из меня свою новую маму, потому как я замужем. Конечно, у тебя очень хороший вкус, маленький демон. Но, увы, здесь ты обломаешься. У меня нет ничего, что можно было бы отнести к чертам мамы.

Он только наклонил голову набок. А затем с торжественным лицом протянул ей руку, как будто хотел что-то ей дать.

Сабине же действительно хотелось рассмотреть эту вещичку.

— Что это? Позволь мне посмотреть. — Она закатила глаза. — Я привязана здесь, болван, и я не могу дотянуться до твоей руки.

Он положил ей что-то на колени, что-то белое и крошечное. Сабина заметила, что у него не хватало нижнего клыка. Он отсутствовал.

И мальчик, очевидно, хранил его в течение долгого времени.

— О, это совершенно неправильно. — Ее лицо сморщилось в отвращении и не только потому, что это на самом деле было отвратительно. — Разве ты не знаешь, что можешь сделать себе золотой зуб? Что с тобой случилось?

Глава 32

Ридстром никогда не думал, что будет настолько рад видеть ревность женщины. Сабина ревновала к Дуринде. За прошедшие два дня она уже неоднократно показывала это.

Это было признаком того, что его женщина на самом деле могла что-то к нему чувствовать, — признаком, которого он никогда не ожидал увидеть.

Еще одна загадка.

Ридстром действительно проводил большую часть дня с демонессой, так как она помогала ему организовать предстоящий переход через портал. Они собирали группы в зависимости от назначения.

Большинство из них отправлялись в один из нескольких городов обитания существ Ллора, такие как Нью-Йорк или Саванна. За дополнительные деньги можно было дать хранителю портала точные координаты.

Существовали трудности в появлении существ Ллора среди людей. Если бы тысячи демонов внезапно появились в Саванне, кто-то должен был бы это заметить.

Когда Ридстром работал со своими людьми, подготавливая их к новому для них миру, он испытывал стыд, что когда-то его возмутила их попытка переложить на него всю ответственность. Они были трудолюбивыми, работящими и очень земными.

Дуринда оказывала неоценимую помощь, помогая подготовиться к переходу, но Ридстром еще и просто наслаждался ее компанией. Она была кем-то из его прошлого, тем, кто помнил лучшие времена Торнина. Ему нравилось говорить с ней о замке, вспоминая его в лучах славы и пытаясь забыть то, что видел в центральном зале всего лишь несколько дней назад.

Они также говорили о Мии, Зое и Кадеоне. Дуринда сказала, что одной из причин, почему она старалась уберечь Пака, была его схожесть с Кадеоном в этом возрасте. То же, о чем думал и Ридстром.

Он помнил своего брата как светловолосого маленького мальчика. Его новые рожки сводили его с ума, вызывая дикий зуд во время роста. Он чесал их обо все, даже о стены замка, оставляя небольшие полукруглые выемки на высоте трех футов.

Ридстром никогда бы не подумал, что будет скучать по Кадеону, но скучал. В течение многих столетий они боролись против общих врагов и друг с другом. До Сабины Кадеон был единственным, кто мог вызвать ярость Ридстрома. Он рассмеялся. Эти двое нашли бы общий язык.

Но даже из-за противоречий между Кадеоном и Ридстромом, они редко разлучались. Они так часто бывали вместе, что многие в Ллоре называли их Вуды. Кадеон теперь жил в доме Ридстрома с бассейном.

Сегодня Ридстром узнал, что многие повстанцы сплотились из-за успеха его брата в поисках меча. Он гордился Кадеоном — был потрясен, но гордился.

У Ридстрома и Дуринды было еще кое-что общее. Она неохотно уходила из равнины, чтобы выйти замуж за мужчину, который, по ее мнению, вовсе не мог быть ее мужем.

— По крайней мере, он убежден, что мы — пара, — сказала она, — я в этом вообще не уверена. У нас нет абсолютно ничего общего. Не думаю, что два настолько непохожих существа могут быть соединены.

Дуринда понятия не имела, что могут.

Ридстром и Сабина были почти полной противоположностью. Но теперь он не сомневался в том, что Сабина — его пара. Хотя Ридстром буквально сгорал от желания уложить свою чародейку в постель — и пометить ее, — он собирался медленно идти к этому, чтобы сначала завоевать ее доверие.

Ридстром был готов ждать этого хоть вечность.

Каждый день, что они проводили здесь, демон все больше привлекал Сабину.

Сейчас, глядя на него, готовящегося выйти из шатра, она поняла, что на самом деле не рассматривала его как потенциального партнера, пока он был прикован. Она уважала силу, власть влекла ее, а он был беспомощен. Теперь, командуя, он был столь восхитительно властен. Люди пристально смотрели на него в страхе всякий раз, когда он приближался.

Все же, даже будучи в толпе, он все еще казался… одиноким. Демон королевской крови, держащийся в стороне ото всех.

К сожалению, возрастающая привязанность Сабины не была взаимной. Каждый день Ридстром проводил все больше времени с Дуриндой, оставляя с чародейкой раздражающего ее Пака. Они полагали, что мальчик был в безопасности от ее влияния, поскольку не знал английского языка. И она не могла от него ничего добиться, чтобы сбежать.

Каждый раз он застенчиво входил в палатку, принося ей очередной «подарок». Однажды она получила высохшую стрекозу, на следующий день — камешек.

Ридстром все еще брал Сабину на горячие источники каждое утро. Когда они проходили мимо Дуринды и ее группки — женщин, одетых в те же самые глупые длинные юбки, что они навязали и ей, — демонесса вела себя очень вольно с Ридстромом, что приводило Сабину в бешенство.

И каждую ночь он все еще крепко сжимал ее в объятиях. И поскольку она теперь спала по пять-шесть часов, у нее много раз были кошмары. И всякий раз, когда она просыпалась, Ридстром находился рядом, нежно поглаживающий ее по голове.

Вчера ночью он прохрипел:

— Ш-ш-ш, малышка. Ты со мной.

Это заставляло сжиматься пальцы ее ног каждый раз, когда она вспоминала об этом.

Но он не делал попыток сексуально сблизиться с ней, несмотря на то, что она чувствовала его эрекцию, когда он прижимался к ее спине. Его самоотречение чертовски смущало ее, и ей было жаль, что она не могла поговорить с сестрой о его поведении. Ланте была гуру в любви. Она смогла бы понять игру Ридстрома.

Боги, как она скучала по своей сестре. Они еще никогда так надолго не разлучались. Хотя, как Ридстром и обещал, он принял меры, чтобы она смогла написать Ланте.

Во вторую их ночь демон принес Сабине кусок пергамента и перо. Правда, если она и рассчитывала на свободу при написании письма, то ошиблась. Он освободил ее правую руку, другую удерживая за спиной и поглядывая через ее плечо все время, пока она писала.

— Только скажи ей, что я забираю тебя из равнины. Письмо не попадет в Торнин, пока мы не уйдем.