— Джу! Малыш! Любовь моя! — звучит где-то на краю моего сознания. Перед глазами кружат звездочки, в голове туман. — Джу! Детка… Ты слышишь меня? — не умолкает любимый голос.

Мне на ум приходит неясная мысль о том, что я перенеслась в какой-то иной мир. А тут сбываются любые мечты и всюду царит любовь. Делаю неосознанное усилие и распахиваю глаза.

Нет, кажется, я не в раю… Вижу над собой искаженное страхом лицо Уилфреда и толпу людей в спортивных костюмах, собравшихся у него за спиной.

— Слава богу, — выдыхает Уил, припадая ко мне и на миг замирая. — Жива… Где болит? — взволнованно спрашивает он, резко поднимая голову и бережно убирая с моего лица пряди волос.

Мало-помалу у меня проясняется в голове, и я начинаю понимать, что произошло. Уил… — поет душа. Ради того, чтобы он еще хоть разок назвал меня «Джу», стоило вылететь из седла, даже стукнуться затылком.

— Где болит, Малыш? — с нежностью и тревогой вновь спрашивает Уил.

Слабо улыбаюсь.

— Еще толком не знаю… Везде…

— Дорогу! — звучит из толпы чей-то строгий громкий голос. — Я врач, освободите дорогу!

Наездники торопливо расступаются. Замечаю бледного растерянного Виктора и Селену, чье лицо выражает больше любопытство и даже досаду, нежели сочувствие или испуг.

— Позвольте, — просит врач.

Уил не сразу понимает, что обращаются к нему.

— Не мешайте мне осмотреть пострадавшую, — тверже говорит врач.

— А… да-да… — Уил, не сводя с меня напряженного взгляда, быстро выпрямляется и отходит на пару шагов назад.

Пока у меня проверяют пульс, осматривают голову и выясняют, как я себя чувствую, он, кажется, не дышит, вообще не живет. Выражение его лица настолько потерянное, что возникает чувство, будто время для него остановилось и продолжит ход лишь тогда, когда станет понятно, что мне не грозит опасность.

— Что ж вы так неосторожно, — добродушно-укоризненным тоном бранит меня врач, закончив осмотр. — Перепугали весь ипподром!

Он подмигивает мне, выпрямляется и поворачивается к Уилу, будто это мой муж или брат.

— Ничего страшного. Ушиб, кратковременная потеря сознания. Переломов, по счастью, нет. Ей сейчас нужен покой. Везите ее домой и укладывайте в постель.

«Везите домой и укладывайте в постель» — эхом отдается в моих ушах. Если это произойдет, я поверю, что переселилась в рай.

Нет, я точно не в раю. А на земле, в своем любимом доме, в нашей с Уилом спальне, на нашей кровати. Тут почти ничто не изменилось. Даже фотография, на которой мы изображены вдвоем на фоне небольшого водопада, как всегда, стоит на туалетном столике.

Уил, как только ушел врач, осторожно взял меня на руки и понес к машине. Виктор последовал за нами и перед нашим отъездом о чем-то тихо переговорил с Уилфредом. По выражениям их лиц я ничего не поняла. Из машины до спальни я могла бы дойти и сама, но Уил опять перенес меня на руках, сам раздел и уложил под одеяло. Пока он заваривал малиновый чай, я рассматривала все вокруг, не веря, что я дома.

С тех пор прошло около получаса. Мне гораздо лучше. Затылок и спина побаливают, но голова окончательно прояснилась и даже захотелось есть. В последнее время аппетит у меня был прескверный.

Уил сидит на краю кровати, опустив голову и прижав руки к лицу. Не будь он столь тих и неподвижен, честное слово, я решила бы, что он плачет. Я и сама в таком состоянии, что готова в любую минуту расчувствоваться до слез. Но их почему-то нет и нет. Впрочем, в последнее время я ревела так много, что, кажется, выплакала пятилетнюю слезную норму.

Смотрю на Уила и не могу насмотреться. В нем все поразительно — широкая спина, плечи, мужественная шея… Даже эта поза страдальца кажется мне необыкновенной. Он медленно убирает руки от лица, поворачивает голову и смотрит на меня с грустной улыбкой.

— Знаешь… я услышал сегодня этот твой крик и… мне показалось, что наступает конец света.

Пытаюсь приподняться на локте, но Уил делает запрещающие жесты руками.

— Даже не думай, — с нежностью и заботой произносит он. — Спокойно лежи, подниматься тебе рано.

— Я ведь хотела всего лишь… — сопротивляюсь я.

— Не спорь, — прерывает меня Уил.

Подчиняюсь ему и нахожу в этом ни с чем не сравнимое удовольствие. Он поправляет на мне одеяло и качает головой.

— Этот твой крик… он заставил меня очнуться и по-новому взглянуть на жизнь. Причем это произошло мгновенно, представляешь?

Криво улыбаюсь.

— Нет. Как ты определил, что кричу я? Ты ведь даже не знал, что я на ипподроме. — Прищуриваюсь, ожидая, что он ответит.

Уил бросает на меня укоризненный взгляд.

— Не знал? Да я в последнее время только и живу, что той минутой, когда ты приезжаешь на ипподром. Я замечал каждый твой шаг, малейший успех в освоении нового дела, но, как последний болван, притворялся, будто мне все равно. Сегодня вот даже не поздоровался!.. За это бог меня и наказал.

Напряженно пытаюсь понять, для чего же мы тогда расстались, но, наверное, я еще не до конца пришла в себя после удара. Слегка хмурюсь.

— Живешь той минутой, когда я приезжаю на ипподром?.. Но зачем тогда выгнал меня? И чего ради притворялся, будто тебе все равно?

Уил в отчаянии вскидывает руку и сжимает ее в кулак.

— Я не выгонял тебя, Малыш. А предложил расстаться. Только для того, чтобы проверить, нужен ли я тебе, понимаешь?

Изумленно моргаю.

— Нет…

— Я ждал, что ты возразишь, скажешь: ты мне дорог, не могу без тебя! Решил, что так проверю, насколько прочны наши отношения, вот и все.

— Но ведь это… глупо, — говорю я, облизывая пересохшие губы.

— Знаю, Джу, теперь я все понимаю! — с мольбой и раскаянием восклицает Уил. — Видишь ли… какое-то время назад… может, полгода, я вдруг начал замечать, что ты сильно меняешься. Становишься задумчивой, проводишь со мной меньше времени, отвечаешь невпопад… И втемяшил себе в голову, что у тебя другой. В это же время стал обращать внимание на Виктора, который настойчиво передавал тебе приветы (раньше я не придавал этому значения), и заключил, что тот столь изощренным способом просто издевается надо мной. С тобой я о своих идиотских подозрениях не обмолвливался ни словом, отчаянно старался не подавать вида, а сам настолько себя измучил, что превратился в параноика… Нет бы взять и открыто поговорить с тобой, я же решил устроить тебе проверку и предложил расстаться…

Смотрю на него, сначала не веря, что все объяснилось настолько просто. Потом начинаю смеяться, хоть от этого в затылке и в позвоночнике усиливается боль.

— Нет, честное слово… — Хочу остановиться, но не могу. — Парочки глупее нас с тобой не сыщешь на всем белом свете!

Уил смотрит на меня недоуменным взглядом и тоже ничего не может понять.

— Примерно за полгода до нашего разрыва и я стала терзаться сомнениями, — объясняю я. — Поэтому и ходила задумчивая, поэтому и так часто сбегала к Мелиссе…

Уил сдвигает брови.

— Сомнениями в чем? — удивленно спрашивает он. — Неужели в моей к тебе привязанности? Я что, дал повод? Неужто это из-за Селены? Послушай, но ведь это предельно глупо, Джу. Это сейчас она ходит за мной по пятам, потому что случайно оказалась поблизости, когда Виктор снова стал передавать тебе приветы, а я, взбесившись, рявкнул ему в ответ: мы расстались! Селена решила, что я ищу новую подругу, и поклялась себе, что ею станет она. Я не раз пытался с ней побеседовать, но ей как об стену горох. Однако раньше, когда у нас с тобой все было более или менее в норме… в общем, до нашего глупого расставания, поверь…

Останавливаю его, прикасаясь к его руке.

— Селена тут ни при чем. Дело в тебе.

— Во мне? — переспрашивает Уил, сильно морща лоб. — Подожди, но ведь раньше… еще месяцев восемь назад все шло как нельзя лучше?..

Вздыхаю. Разговор, которого я так страшилась, обещает вот-вот состояться, но теперь я ничего не боюсь.

— Да, все шло замечательно. Однако в какой-то момент я стала задаваться вопросами: почему мы никогда не заговариваем о будущем? О создании настоящей… семьи? — Улыбаюсь уголком губ. — Я вбила себе в голову, что просто не очень нужна тебе. Что на роль жены ты подыскиваешь другую…