Я ждала, пока ребенок потянулся к брату, который был с ним в утробе за эти прошлые месяцы. Как будто он стремился к теплу своего двойника.

Вместо этого моя мать убрала его подальше от брата, чтобы тот был в недосягаемости.

— Этого не может быть, — зарыдала она. — Он слепой.

— Не слепой, ваше величество, — раздался голос жрицы, которая вышла вперед, пройдя сквозь толпу. Ее белые одежды были богато расшиты золотыми нитями, а седые волосы украшала золотая корона. — Его послали Вам боги.

Мой отец, король, сузил свои глаза, гневно взглянув на мать.

— Вы были мне неверны? — спросил он, обвиняюще.

— Нет, никогда.

— Тогда, как вы объясните его появление на свет, которому все мы здесь являемся свидетелями?

Взоры всех присутствующих были обращены на жрицу, оставив без внимания крошечного, беспомощного ребенка, который хотел, чтобы хоть кто-нибудь взял его и утешил, одарив своим теплом.

Но никто этого не сделал.

— Этот ребенок будет разрушителем, — сказала женщина, старческим голосом, громким и звенящим так, чтобы все могли услышать ее слова. — Его появление принесет многим смерть. Даже сами боги будут страшиться его гнева.

Я задыхалась, не совсем понимая значение ее слов.

Как простой ребенок мог кому-то навредить? Он был крошечным. Беспомощным.

— Тогда убейте его сейчас же, — приказал мой отец охраннику с мечом, указав на младенца.

— Нет! — воскликнула жрица, останавливая охранника прежде, чем тот смог выполнить приказ короля. — Убьете этого младенца, и Ваш другой сын тотчас же умрет. Их жизненные силы объединены. Это желание богов, чтобы Вы воспитали его.

Первенец громко плакал. Я тоже плакала, не понимая их ненависти к маленькому ребенку.

— Я не буду воспитывать монстра, — возмутился мой отец.

— У Вас нет выбора, — жрица взяла ребенка и поднесла его к моей матери.

В глазах акушерки, которая все время хмурилась, я увидела удовлетворение, прежде чем красивая белокурая женщина пробилась через толпу, чтобы исчезнуть из комнаты.

— Он родился из вашего тела, Ваше Величество, — жрица сказала, обращая мое внимание к ней и к моей матери.

Он — Ваш сын. —

Ребенок заорал еще громче. Его мать. Она съежилась далеко от него.

— Я не буду кормить грудью это. Я не буду касаться этого.

Акушерка протянула ребенка отцу.

— И что Ваше Величество? Вы его признаете?

— Никогда. Этот ребёнок не мой сын.

Акушерка глубоко вздохнула и представила младенца комнате. Ее власть была свободна от любви или сострадания, это было видно в ее прикосновении.

Тогда он будет назван Ашероном, подобно реке горя. Подобно реке подземного мира, его путь будет мрачным, долгим, наполненным терпением. Он обретет способность давать жизнь и забирать её. Он будет идти по жизни в одиночестве, покинутый всеми, и будет всегда пытаться найти доброту, а вместо нее находить бессердечие.

Повивальная бабка смотрела на младенца на руки и произнес простую истину, что будет преследовать мальчика на всю жизнь

— Только боги смогут пощадить тебя, маленький первенец. Больше никто.

Глава 3

30 августа 9541 до н. э.

— Почему они так ненавидят меня, Рисса?

Я прекратила ткать и посмотрела на робко подошедшего ко мне Ашерона. В свои семь лет он был невероятно красивым мальчиком. Его золотые волосы мерцали в комнате, как будто были обласканы богами, которые, казалось, оставили его.

— Никто не ненавидит тебя, акрибос.

Но в душе я знала правду.

И он тоже.

Он подошел ближе, и я увидела красный, злой отпечаток руки на его лице. В сверкающих серебром глазах не было слез. Он так привык к побоям, что казалось, они больше не беспокоили его.

Разве что в сердце.

Я спросила:

— Что случилось?

Он отвёл глаза.

Я оставила свой ткацкий станок и подошла к нему. Встала перед ним на колени и мягко отвела светлые волосы от его раздутой щеки.

— Скажи мне.

— Она обнимала Стиккса.

Я не спросила о ком он говорит. Я знала. Он был с нашей матерью. Я никогда не могла понять, как можно быть такой нежной со мной и Стикксом, и в тоже время такой жестокой с Ашероном.

— И?

— Я хотел чтобы меня тоже обняли.

Я увидела его боль и все поняла. Передо мной был маленький мальчик, жаждущий любви своей матери. Его губы мелко дрожали, а в глазах застыли непролитые слезы.

— Почему я выгляжу как Стиккс, но я — чудовище, а он — нет? Я не понимаю, почему я — монстр. Но я ведь не такой!

Я не могла объяснить это ему, поскольку я, в отличие от других, никогда не видела между ними разницы вообще. Жаль, что Ашерон не знал такую мать, которую знала я.

Для них он был монстром.

Я же видела только маленького мальчика. Малыша, который хотел быть принятым семьей, отвергающей его. Почему мои родители не могли увидеть, какой он добрый и нежный? Тихий и почтительный, Ашерон никогда не стремился навредить кому-нибудь или чему-нибудь. Мы играли вместе, и мы смеялись. Но чаще всего я обнимала его, в то время как он плакал.

Я взяла его маленькую ручку в свою. Мягкая рука. Рука мальчика. В ней не было ничего преступного. Или убийственного.

Ашерон всегда был нежным ребенком. В то время как Стиккс был нытиком и жаловался по каждому незначительному поводу, отбирал мои игрушки и любого другого ребенка, Ашерон стремился только к миру. Он хотел чтобы всем вокруг него было хорошо.

Он выглядел старше своих семи лет. Временами, даже старше меня.

У него были странные глаза. Их серебряный, переливающийся цвет говорил о первородстве, связывающем его с богами. Но, конечно, эта особенность не должна была ужасать.

Я улыбнулась. Надеюсь, моя улыбка немного облегчила его боль.

— Придет время, Ашерон, когда мир узнает какой ты удивительный мальчик. Однажды этот день наступит, и тогда никто не будет бояться тебя. Так и будет.

Я подошла чтобы обнять его, но Ашерон отступил от меня. Он привык что люди причиняют ему боль. И то, что я никогда так не поступала с ним, ничего не меняло. Он не выносил и моих прикосновений.

Пока я стояла, дверь в мою гостиную открылась. В комнату вошло много охранников.

Зрелище было пугающим, и, не зная чего от них ждать, я отошла. Ашерон крепко держался своими маленькими кулачками за юбку моего синего платья и пытался спрятаться за мной.

Мой отец и дядя прошли сквозь строй мужчин, стоящих передо мной. Они фактически одинаково выглядели. Те же синие глаза, те же волнистые белокурые волосы и светлая кожа. Смотря на них, никто бы не предположил что мой дядя на три года моложе отца. Они могли легко сойти за близнецов.

— Я говорил тебе, что он будет с ней, — сказал мой отец дяде Эстесу. — Опять развращает её.

— Не волнуйся, — ответил Эстес. — Я позабочусь об этом. Тебе больше никогда не придется беспокоиться о нем.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивала я, ужасаясь их мрачному тону. Они ведь не собираются убить Ашерона?

— Не бери в голову — огрызнулся отец. Прежде я никогда не слышала от него такого резкого тона. Это буквально заморозило мою кровь.

Он схватил Ашерона и подтолкнул его к дяде.

Ашерон запаниковал. Он потянулся ко мне, но дядя грубо схватил его за руку и резко отдернул.

— Рисса! — звал меня Ашерон.

— Нет! — Я закричала, пытаясь помочь ему.

Отец дернул меня назад и задержал.

— Он уедет в лучшее место.

— Что это за место?

— Атлантида.

Я с ужасом смотрела как забрали Ашерона, а он кричал, молил меня о спасении.

Атлантида была далеко отсюда. Слишком далеко, и вплоть до недавнего времени мы были в состоянии войны с ними. Я слышала только ужасные вещи о том месте и всех, кто жил там.

Рыдая, я подняла глаза на отца.

— Он будет бояться.

— Его вид не ведает страха.

Но крики Ашерона и его просьбы говорили об обратном.

Мой отец мог быть могущественным царем, но он был неправ. Он ошибался. Я знала что страх жил в глубоко в сердце Ашерона.