Вэйн устранился с его дороги.
Реми Пельтье, один из четверни, с длинными вьющимися волосами, сбил Кайла с ног на пол рядом с Вэйном и начал избивать своего младшего брата.
Кайл пытался отражать удары, но это оказалось невыполнимой задачей. Реми был старше и сильнее, и любил драться.
Вэйн схватил Реми и оттащил его прежде, чем тот успел поранить щенка.
– Что ты делаешь?
– Я убиваю Гиллигана [14], – прорычал Реми, пытаясь обойти Вэйна и снова схватить Кайла.
– Так случилось, что мне нравится эта песня, – защищаясь, произнес Кайл и вытер кровь с губ, спрятавшись за спину Джейсина, совсем не удивленного происходящим.
Рен вручил молокососу полотенце, чтобы тот вытер лицо.
Реми скривил губы.
– Да, но мы не просто проигрываем эту проклятую песню от нечего делать, ты, идиот.
Половина чертовых клиентов побежала к дверям.
Со стороны «Пельтье Хаус» зашла Мамаша Медведица посмотреть на рану Кайла.
– Какого черта? – она взяла его за плечи так, чтобы видеть разбитую губу. – Mon ange,что случилось?
Вся взрослость в один миг слетела с Кайла, когда он оказался лицом к лицу с матерью. Он даже позволил прядям своих коротко остриженных волос упасть на синие глаза.
– Реми напал на меня.
Реми освободил руку из захвата Вэйна:
– Он выбрал 'Sweet Home Alabama' на музыкальном автомате, maman.
Николетта вытаращила глаза на своего самого младшего детеныша.
– Кайл, ты же знаешь, что мы включаем ее лишь когда в дверях появляется Темный Охотник Ашерон – в качестве любезного предупреждения нашей клиентуре. О чем ты думал?
Вэйна душил смех. Ашерон Партенопайус был главным у Темных Охотников. Этот человек обладал многими противоречиями и невероятной властью. Вэйн знал, что почти все до смерти боялись его. Всякий раз, когда он входил в бар, большинство Оборотней и все даймоны направлялись к двери. Особенно, если у них было что скрывать.
Кайл ответил ей угрюмым взглядом.
– Просто это хорошая песня, maman, и мне хотелось послушать ее.
Реми устремился к Кайлу, пытаясь вцепиться тому в горло, но Вэйн снова оттащил его назад.
– Он слишком глуп, чтобы жить, – прорычал Реми. – Я думаю, мы должны вырвать ему глотку и уберечь себя от дальнейших страданий.
Рен издал редкий для него смешок, Джейсин же сохранял каменное выражение лица.
Служащие-люди мудро оставались в стороне, занимаясь своими делами, будто ничего не случилось. Они уже привыкли к братьям и их постоянным ссорам между собой.
Николетта рыкнула на своего старшего сына.
– В его возрасте мы все были глупыми, Реми. Даже ты, – она погладила Кайла по руке и подтолкнула к двери в «Пельтье Хаус». – Сегодня ночью тебе лучше не показываться в баре, cher. Твоему отцу и братьям нужно время, чтобы обуздать свой нрав.
Кайл кивнул, снова посмотрел на брата и показал ему язык. Реми издал медвежий рык, который заставил каждого человека на кухне посмотреть на него.
Выражение лица Мамаши говорило, что она устроит скандал своему старшему щенку, как только они окажутся за пределами слышимости и видимости людей.
– Думаю, тебе лучше вернуться в бар, Реми, – сказал Вэйн, отпуская его.
– Прекрасно, – рыкнул Реми. – Сделай нам всем приятное, maman. Съешь своего младшего.
На сей раз захохотал Джейсин, и тут же успокоился, когда Николетта просверлила его взглядом.
Тряхнув головой, она приказала кухонным работникам вернуться к работе.
Вэйн двинулся к бару.
– Вэйн, mon cher, подожди.
Он обернулся.
Она подошла и остановилась рядом.
– Спасибо за то, что защитил Кайла. Реми еще не научился управлять своим темпераментом. Иногда я боюсь, что он не научится никогда.
– Все в порядке. Он слегка напоминает мне Фанга. Во всяком случае, до комы.
Она опустила взгляд и нахмурилась. Подняв его руку, она уставилась на помеченную ладонь.
– Ты в процессе спаривания?
Он сжал ладонь в кулак.
– Это появилось сегодня вечером.
У нее открылся рот, потом она втащила его обратно в дом. Захлопнув дверь, Николеттаповернулась к нему лицом.
– Кто?
– Человек.
Она чертыхнулась на французском.
– О, cher, – выдохнула она. – Что ты собираешься делать?
Вэйн пожал плечами.
– Ничего. Я буду охранять ее, пока все не закончится. Потом она и дальше будет жить своей жизнью.
Мамаша в замешательстве глядела на него.
– Почему ты приговариваешь себя к долгим годам без женщины или жены? Если ты отпустишь ее, возможно, никогда больше не сможешь иметь семью.
Вэйн пошел прочь, но она задержала его.
– Что я должен делать, Николетта? – спросил он, называя ее настоящим именем, а не Мамашей, как ее часто звали. – Я – живой пример того, почему мы должны размножаться только в пределах своей разновидности. Я не хочу передавать болезнь другому поколению.
Она выглядела потрясенной его словами.
– Ты не болен.
– Нет? Тогда как бы ты назвала это?
– Ты благословенный, как и Кольт.
Он в недоверчивом изумлении смотрел на нее.
– Благословенный?
– Oui,– искренне сказала она. – В отличие от нас, ты знаешь, на что похожа жизнь другой стороны. Ты был и животным, и человеком. Я никогда не узнаю, что значит быть человеком. Но не ты.
– Я не человек.
Она пожала плечами.
– Как скажешь, cher. Однако, я знаю других аркадианцев, которые вступали в брак с людьми. Если хочешь, я могу сделать так, чтобы они поговорили с тобой.
– С какой целью? Они тоже смешанной крови?
– Non.
– Тогда что они могут сказать мне? Если моя жена родит детей, кем они будут: волками или людьми? Изменят ли они форму после наступления зрелости? Как я объясню человеческой женщине, что не знаю, кем будут наши дети?
– Но ты – аркадианец.
Ему был ненавистен тот факт, что Николетта, Ашерон и Кольт видели то, что у него получалось скрывать от других. Он не знал, как они смогли раскрыть его, но это сильно выводило из себя. Даже его собственный отец не знал, что он – аркадианец.
Конечно, этому помогало то, что отец лишь мельком смотрел на него.
– Я – аркадианец? – понизив голос, со злостью зашептал он. – Но я не ощущаю свою человеческую сторону, как ощущает Кольт. Как я могу быть щенком волка и превратиться в человека, достигнув зрелости? Как это вообще возможно?
Она покачала головой
– Jenesaispas [15],Вэйн. В этом мире есть много всего, чего я не понимаю. Кровь смешивается очень редко, тебе это известно. Большинство людей в таких браках бесплодны. Возможно, твоя женщина тоже.
Это давало ему крупицу надежды, но он не был глупцом, чтобы ухватиться за нее. Его жизнь никогда не была легкой. Каждый раз, когда он тянулся за тем, чего желал, ему злобно давали по мозгам.
Очень трудно быть оптимистом в жизни, где оптимизм никогда не поощряется.
– Этим шансом я не могу воспользоваться, – сказал он спокойно, хотя какая-то часть его хотела получить этот шанс с пугающим отчаянием. – Я отказываюсь переворачивать ее жизнь.
Николетта шагнула назад.
– Очень хорошо. Решение полностью за тобой, но если передумаешь…
– Я не передумаю.
– Прекрасно, почему бы тебе не взять эти несколько недель и побыть рядом с твоей женщиной, пока у нее метка? Мы позаботимся о Фанге.
Осмелится ли он поверить в это предложение?
– Ты уверена?
– Oui, cher.Ты можешь доверять некоторым животным, даже медведям. Обещаю, здесь твой брат будет в безопасности, но вот твоей женщине опасно оставаться одной, пока на ней твой запах.
Николетта была права. Если, как он подозревал, стая ищет их, разведчики могут обнаружить его запах на Брайд. Она будет носить его, пока у нее на руке метка, и опытные Охотники-Оборотни способны учуять ее.