— Кого потерять? — спросил он. — Этого аптекаря?

— Причем здесь Генри?! — с неожиданным жаром возразила Девон. — Он мне не нужен! Ты что, совсем меня не слушал?

— Тогда что или кого ты боишься потерять?

— Свою сдержанность, вот что! Это из-за вина.

— Не смейся, я спрашиваю серьезно.

Вот как, он предпочитает слезы? Что ж, он их получит.

— Потерять Джонни!

Паркер погладил ее по голове и твердо заверил:

— Джонни ты не потеряешь.

Ох уж этот Паркер! Воображает, что всегда все знает! Девон подняла голову и сердито посмотрела на него, на кончиках ее ресниц поблескивали слезинки.

— Это уже случилось, — она снова всхлипнула, — Сара хочет его забрать.

На лице Паркера отразилось недоумение. Он решил, что спиртное действует на Девон еще хуже, чем он думал.

— Девон, я знаю, что Сара привыкла получать все, что пожелает, — сухо заметил он, — но на этот раз ты вовсе не обязана ей потакать. Знаешь, тебе не стоило пить...

— Ты не понимаешь! — Она подняла на него глаза, полные боли. — Джонни — не мой ребенок, он сын Сары... — Девон всхлипнула и снова спрятала лицо на груди Паркера.

Паркер пытался переварить услышанное. Если она сказала правду сейчас, то у него не укладывалось в голове, зачем она лгала раньше, ведь появление Джонни изменило всю ее жизнь. Когда Девон взяла длительный отпуск за свой счет, исчезла и через несколько месяцев вернулась уже с ребенком, Паркер был так же потрясен, как и все, кто ее знал. По сравнению с этим второе потрясение — когда Девон после безуспешных попыток сочетать карьеру с материнством оставила любимую работу и перебралась в деревню, в коттедж, доставшийся ей в наследство от бабки, — было куда слабее. И вот теперь она заявляет, что Джонни — не ее ребенок, что у нее вообще нет детей!

Прошло минут десять, не меньше, прежде чем Девон смогла продолжить разговор. Отойдя от Паркера, она села на диван и чинно сложила руки на коленях. На лице появилось замкнутое выражение, и Паркер понял, что у нее нет ни малейшего желания откровенничать с ним.

— Родители Сары пропадали где-то в джунглях Центральной Африки, — сказала она бесцветным голосом.

— Да будь они даже с дочерью, от них было бы мало толку, — в тон ей заметил Паркер.

Родители Сары — старшая сестра Девон Элизабет и ее муж Чарлз — известные зоологи, оба были немного не от мира сего. О повадках горилл они знали решительно все, но когда дело касалось их беременной дочери, обращаться к ним за советом, тем более за помощью, было бы бесполезно.

— Сара поняла, что беременна, слишком поздно... — Девон смущенно замолчала.

— Она хотела избавиться от ребенка, — догадался Паркер. — Что ж, этого следовало ожидать. Сара всегда была избалованной и эгоистичной.

Девон не стала спорить, поскольку Паркер был недалек от истины. Родители Сары, проводя большую часть года в разъездах, редко видели свою единственную дочь, а когда бывали дома, то потакали ей во всем. Девочка выросла и превратилась в красивую, но крайне эгоистичную молодую женщину.

— Сара была очень напугана, — продолжала Девон. — Она не хотела, чтобы кто-то знал о ее беременности, и взяла с меня слово, что я буду хранить тайну. Я увезла ее в Гэйли.

— Тебе не кажется, что эта история смахивает на мелодраму времен королевы Виктории? — спросил Паркер.

Девон покачала головой.

— Ты не представляешь, в каком она была состоянии. Я боялась, что она совершит что-нибудь ужасное. Я думала, что смена обстановки пойдет ей на пользу, а еще надеялась, что после рождения ребенка...

— В ней проснется материнский инстинкт? — с иронией подсказал Паркер.

— Такое бывает, — возразила Девон.

— Твой беспредельный оптимизм помешал тебе разглядеть то, что находилось у тебя прямо под носом. Сара никогда не отказалась бы от светской жизни ради того, чтобы сидеть дома с малышом. Неужели ты этого не понимала?

Его надменный, презрительный тон разозлил Девон. Паркеру легко говорить, он не был тогда с ними рядом и не представляет, что ей довелось пережить!

— Не понимаю, зачем я тебе все это рассказываю? Все равно ничего не изменишь. Сара — мать Джонни, и, если она захочет его забрать, я ничего не смогу с этим поделать... разве что бежать из страны. Наверное, зря я не согласилась усыновить его официально, когда Сара предлагала, — закончила Девон едва слышно. Помолчав, она грустно улыбнулась и добавила: — Не волнуйся, из страны я не уеду, на это у меня нет денег.

Это была еще одна деталь, не дававшая Паркеру покою. Переехав в деревню, Девон жила очень просто, но, насколько ему известно, долгов у нее не было. По-видимому, она успела скопить некоторую сумму, пока работала. Но дом не мешало бы подкрасить, да и мебель явно знавала лучшие времена. Паркер вдруг вспомнил оброненную Девон фразу: «До магазина еще нужно дойти». Когда именно она перестала ездить на машине, он не заметил, слишком был занят, интервьюируя знаменитостей. Может, Девон продала машину? Паркер осознал, что ее откровения могут в корне изменить шкалу его приоритетов.

— Я могу дать тебе взаймы.

Хорошо, что Паркер не догадывается, каким заманчивым показалось мне его шутливое предложение, подумала Девон.

— Спасибо, не нужно, у меня принцип: не брать и не давать в долг.

Паркер смотрел на нее так, словно впервые видел.

— Не могу поверить, что тебе удалось всех одурачить.

Когда-то ему было трудно свыкнуться с мыслью, что Девон стала матерью, а теперь предстояло привыкать к тому, что это не так.

— Я не нарочно, просто само собой так получилось.

Объяснение прозвучало не очень убедительно даже для нее самой, что уж говорить о Паркере.

— Ты не могла просто так, походя, бросить отличную, перспективную работу и потратить больше года жизни на то, чтобы растить чужого ребенка.

— Иногда я об этом забываю, — призналась Девон и смущенно уточнила: — То есть забываю, что Джонни — не мой. Может, сейчас это покажется странным, но тогда я думала, что это временное решение. Сара хотела отдать Джонни на усыновление, мне казалось, что это было бы ужасной ошибкой, я думала, что она всю жизнь будет сожалеть о своем решении. Я надеялась, что в ней скоро проснутся материнские чувства, и считала себя лишь временной заменой родной матери. — Сдавленно всхлипнув, она закрыла лицо дрожащими руками. — И ведь я оказалась права, Сара поняла, что Джонни ей нужен. Только это произошло так поздно, что я...

Паркер в сердцах грохнул кулаком по ни в чем не повинному бюро.

— Черт возьми, Девон! — Он даже не знал, что в его памяти сохранилось столько картин Девон с ребенком на руках. Родная она мать или нет, но она любит Джонни, а он любит ее! — Сара не может просто так забрать у тебя ребенка!

На бледном лице Девон дрожащие губы казались почти бескровными.

— Может, Паркер, может. Она его мать.

— Девон, только не становись в позу великомученицы! Неужели ты всерьез думаешь, что в интересах Джонни — жить с Сарой? Ты же ее знаешь, новизна довольно быстро приестся, и что тогда ждет Джонни? Так что кончай плакать и лучше подумай, как ей помешать.

— А чем, по-твоему, я занимаюсь? Я думала всю ночь! Но я не могу ничего придумать. Сара — его родная мать, а я — только дальняя родственница.

— Джонни не знает другой матери, кроме тебя, — возразил Паркер.

Девон подавила рвущиеся из горла рыдания и отвернулась.

— Я проявила эгоизм, оставив мальчика у себя, мне следовало уговорить Сару принять активное участие в его жизни... — Не сдержавшись, Девон снова зарыдала в голос. — Джонни не поймет, что случилось, испугается... Боже, что я наделала!

Паркер опустился на колени возле дивана, взял Девон за подбородок и тихо сказал:

— Как что? Ты его любила. Но в этой истории есть еще один участник, о котором ты ни разу не упомянула. Отец Джонни.

— А что отец? — Девон напряженно распрямила спину.

— Надеюсь, Сара знает, от кого у нее ребенок?

— Конечно, знает!