Изменить стиль страницы

– Падает?

– А то нет. Ты, похоже, отстал от новостей.

На руке у Дворкина распустился голографический экран и я увидел кошмар необратимой катастрофы. Во всех ракурсах, в ортогональной и сферической проекциях.

Уцелевший нос «Мадлен» пробивает северную полусферу Дримлэнда. Наноплантовые оболочки парка берут его в захват. Пытаясь выйти из клинча, «Мадлен Олбрайт» включает маневровые двигатели, находящиеся в носовой части, на реверс. Но вращение Дримлэнда вокруг собственной оси приводит к тому, что лайнер лишь сталкивает космический парк на более низкую орбиту. Маневровые двигатели лайнера отрабатывают свой ресурс и передняя половина огромной мадам «Олбрайт» становится довеском к падающей бессильной массе парка...

– Корабль, который мог бы отбуксировать Дримлэнд на более высокую орбиту, должен иметь мощность главной силовой установки не меньше, чем у старушки «Олбрайт». Но сейчас все «крепыши» в круизах по поясу астероидов и спутникам Юпитера. Дримлэнд имеет необратимый курс, а в конце ему предстоит крепкий поцелуй с матерью Землей. Ты знаешь, чем все это грозит?

– Да сказительница ваша Мириам уже и рассказала, и показала, – сказал я, сознавая не только мозгом, но и солнечным сплетением, что по большому счету заслужил пулю от лица прежних товарищей по оружию.

– Она не сказала тебе и десятой доли того, что произойдет. В атмосферу и на поверхность Земли будет доставлена куча нанотехнологического дерьма – технологии абсолютно без тормозов. Тут не только Россия, но и вся Евразия накроется.

– Хорошо, мы ведь все погибнем. И я в том числе. Искуплю вину смертью. И вообще, надоело жить на птичьих правах, если права человека не про меня.

Вурдалак повращал палец около виска, а Дворкин сказал:

– Сейчас ты, птичья голова, закончишь щелкать клювом и отдашь нам свою подружку. Это будет твоим искуплением. Ну а мы ее познаем по полной программе. Нам кажется, что ее появление здесь имеет некоторое отношение к нашим неудачам.

– Это не подружка, а Вера Лозинская.

– Ты уверен? А может, это оборотень, работающий на Симулакра?

– А может, это они – оборотни? Они ведь классно тебя подставили, – вмешалась Вера, чье лицо не отображало никакого волнения. – Теперь ты в роли свирепого главаря террористов, который уничтожает по списку все достижения человеческой цивилизации: лайнер «Мадлен Олбрайт», «страну грез», цвет амрашей и так далее. Догадываешься, quo prodest? А, знаток латыни? Это выгодно «Омеге», страшно выгодно. Она получает от прогрессивного человечества полное моральное право размазать миллиардера Грамматикова и в цифровой ипостаси, то есть Симулакра, и в плотской – значит, тебя. Заодно можно перекрошить русское подполье. Я имею в виду настоящее подполье, а не этих злых духов.

– Сын мой, она хочет с кондачка запихнуть в твою головку тридцать ментобайт кода и сделать из тебя упаковку для своего Симулакра, – предупредил с отеческими нотками Борис Дворкин. – Устраивает? Не будь лохом, даже если некоторые женщины делают вид, что в таком варианте ты им жутко нравишься. Полюбить такого, как ты, сможет разве что колхозница из спившегося села, да и то, если ей будет крепко за шестьдесят.

– Кто бы рассказывал про лохов, – сказала Вера с презрительной миной, которая может получиться только у красивой и интеллигентной дамочки. – Андрюша, лишь благодаря клиентской психопрограмме ты оказался в одной неприличной компании с этими типами, которые строят из себя партизан.

– Мне кажется, господа, – сказал я, – что разговора сегодня у нас не получится. Я не могу вам отдать эту женщину. Сейчас уже поздно во всем этом разбираться, партия окончена.

Маркиз шагнул к Вере, я перегородил ему дорогу, хоть меня сейчас терзали тысяча чертей – если Дримлэнд действительно падает из-за Лозинской, то я защищаю ведьму. Еще пара шагов навстречу и меня сбил с ног нейронный хлыст.

Я рухнул – физиономией вниз, с руками по швам. И в каплях росы – огромных, как яйца, благодаря ПАВ [39]– увидел свое страдальческое отражение с разбитой губой.

Капли росы, подталкиваемые гидрофобной поверхностью листа, ползли, как улитки, к моим рукам, забирались на мое лицо, расплывались по моей коже. Затекали прямо в уши, нос, глаза, скрывая мир хрустальной завесой. А потом новый голос, очень похожий на мой, перекрыл все остальные звуки.

«Ты ведь не отказывался от моей помощи ни в одной из горячих точек Дримлэнда. Думаешь, что клоун-осел-капитан Курочкин сам прибежал к тебе исполнять роль deus ex macchina [40]? Как бы не так – мой кадр. Думаешь, «Грамматиков» на гладиаторской арене пожалел бы тебя? Нет, мой дорогой, «Омега» собиралась под видом шутки быстренько прикончить тебя, и этот идеальный двойник занял бы твое место. Я был все время с тобой, оберегал тебя, защищал, вытаскивал. Так что и сейчас не стесняйся».

Симулакр был рядом, со своими услугами, которые должны обойтись мне очень и очень дорого. Но у меня не было иного выхода, чтобы спасти Веру, да и себя тоже.

Код доступа – Порта Альба.

Открылась белая парадная дверь, и Симулакр вошел в мое информационное пространство через порты боди-коннектора.

Сразу загрузилось нехило – двадцать ментобайт кода. А Персональный Процессор четко превратил их в библиотеки психоинтерфейсов для неокортекса. Откуда-то донесся жалобный вскрик. Это просил помощи Негр, попавший под разящие удары Симулакра. Программный клиент погиб быстро и, наверное, без мучений, хотя и без права на воскрешение. Его противник был намного мощнее, да и по размерам на два порядка больше.

Нейроинтерфейсы, которые использовались Негром, стали трофеями Симулакра. После небольшой сенсорной встряски – ударов громов и падения молний – открылся новый виртуок.

Меня окружало спокойное сияние. Настоящий нимб. Я что, стал святым? Нет, скорее, я смахиваю на оптоэлектронный сервер с телефонной станции. Нимб состоит из тонких световодов и снабжен надписями о пропускной способности каналов.

Сияние распространялось от меня во все стороны, пока не пронзило весь Дримлэнд. И поток неизведанных ощущений затопил меня. Я чувствовал материю изнутри и видел «страну грез» целиком.

С помощью новых психоинтерфейсов я смог различать желтые шарики атомов кремния, голубые шары мышьяка, фиолетовые крупинки дисперсного золота. Я щупал нежно-маслянистые пузыри атомов. Я даже смастерил молекулу, играя легкими водородными и крепкими ионными связями. Пузырьки атомов долго выпрыгивали из нее, пока я не нашел им всем правильного места.

Мое сознание ныряло в звенящую электронную гущу квантовых ям, текло по углеродным трубкам, из которых были сотканы нанопланты, влетало в дендримерные молекулы, напоминающие карусели, и уносилось по сверхскользким кремниевым нитям.

Мои мысли веяли ветром среди хранилищ данных, мчались по информационным магистралям, пробивались сквозь заросли программных модулей и объектов...

«Дворкин», «Мири» и «Маркиз» не были людьми. Просто три визуализации одного программного объекта, три мимоида.

Я вызвал функцию финализации, коснувшись указателем красной кнопочки, которая нарисовалась у них между глаз. Позади каждого из мимоидов с готовностью возникло виртуальное мусорное ведро.

3

Дворкин и Маркиз растаяли в смутном воздухе. Исчезла и Мири со всеми своими прелестями, что, не скрою, травмировало меня. На месте трех мимоидов остались сероватые проемы пустых виртуоков. И легкая фоглетовая дымка.

– А где настоящий Дворкин? Где Мири и Маркиз?

– Убиты все. Борис Дворкин, Рене Амальрик и Мириам Хайле мертвы уже несколько дней. «Омега» выманила этих подпольщиков, и клиентская программа, которая действовала в тебе, их ликвидировала. «Омеге», естественно, нужны были не настоящие повстанцы, с их пылким желанием получить доступ к грамматиковским миллиардам, а лишь бледные тени повстанческого движения.

вернуться

39

Поверхностно-активные вещества. – Примеч. автора.

вернуться

40

«Бог из машины»; метафора счастливой случайности. – Примеч. автора.