Войны для настоящих мужиков двадцать первого века все-таки идут на биржевых полях и в аукционных горах. Этого меня здесь никто не лишает. В одной из хижин Нановилля висит на столбе крупная гроздь дисплеев – плоские, голографические, стерео. Из них льется и рвется наружу биржевая информация, сводки, списки, фишки голубые и красные.
Все необходимое для боевых действий, но если бы я хоть понимал, как это дело работает. На меня акции, фьючерсы, депозиты и прочие «денежные агрегаты» всегда производили отталкивающее впечатление, словно какие-то зловредные призраки...
Сегодня я несколько раз подходил к этому соблазнительному столбу и начинал лихорадочно давить клавиши виртуальной клавиатуры. Несколько раз мне казалось, что еще немного, и я, вдохновенно взмахнув руками, закатаю миллиард-другой на свой счет. Я едва не продал участок на Марсе около горы Шиш или Таршиш под терраформирование, аж за сто миллионов долларов – под постройку величественного марсианского супермаркета. Еще чуть-чуть – и я бы перевел выручку на счет в офшорном банке, еще немного – и обналичил бы деньги, еще самую малость – и скрылся бы с чемоданчиком долларов. Едва, чуть-чуть, самую малость – а все равно ни хрена. Я стал делать чушь, мне поспешил на помощь виртуальный эксперт, который витал джинном Хотабычем в углу экрана, – и выигрыш ушел на счет господина Грамматикова, у которого я заточен в «гостях». В величественный марсианский супермаркет я разве что в виде бифштекса попаду...
После обеда (даже устрицы осточертели!) я просто лежал на досках пирса, слушая, как ручная волна монотонно обнимает сваи.
Еще вчера я бы не поверил, что можно злобствовать, проживая на вилле супермена. Любой из фэнов миллиардера обделался бы от счастья, оказавшись на моем месте. В шкафах – кипы его футболок и бейсболок, привезенных с шикарных космических курортов. На этих шмотках смешная местная символика: знаменитые астронавты и инопланетяне в виде хомячков, осьминожиков, дракончиков и зеленых человечков. Никогда бы не подумал, что на Титане, оказывается, есть курорт, прямо на берегу метанового моря, и что богатые туристы раскатывают по кольцам Сатурна, как по Елисейским полям.
В парадном альбоме – голографические фотки, где Грамматиков в компании с негритянкой небесной красы мужественно поднимает парус и крутит штурвал на замечательной яхте, стилизованной под каравеллу. Судя по тому, как жадно девушка пожирает взглядом своего господина, она вовсе не техманн. И своим телом африканская венера владеет изощренно, не в пример техманнам и дубовым амрашкам. Вот она изогнулась и встала полубочком, демонстрируя круговерть шоколадного задка. Эта африканка, признаться, похожа на Маню из Петронезии. Может, у нас с мистером Большой Кошелек кое в чем совпадают вкусы, а может, все прекрасные уроженки Черного Континента похожи друг на друга. Если пристально смотреть на голограмму, то она оживает: выпуклый «бум-бум» африканочки начинает ходить туда-сюда со скоростью затвора на пулемете и даже слышится ультрасексуальная музыка далекого юга. Надеюсь, это не глюк в моей башке, а очередной фокус современной технологии – в альбом встроены сенсоры, которые улавливают направление взгляда.
Сам Грамматиков... как бы выразиться поаккуратнее, человек восточноевропейской наружности, повыше меня, но не намного, шире в плечах, чем я, но не драматически, с более правильными чертами лица. Нос прямой, греческий – в отличие от моего рубильника, который тоже когда-то выглядел классически, но потом был повернут налево ударом вражеского башмака. С точки зрения мускулатуры, загара, наличия зубов, густоты шевелюры – Грамматиков «более». С точки зрения морщин, мешков под глазами и размера живота – он «менее». Между мной и ним есть немалое сходство, скажем, как между папой и сыном. Причем на роль сына идет он.
Впрочем, если посмотреть на стену, где висит огроменная картина кисти Делакруа или кого-то вроде, то портретного сходства между мной и миллиардером почти не найдешь.
У этого Делакруа господин Грамматиков в облике восточного набоба, сладкий-гладкий, и в обществе индианки, прекрасной, как небесная танцовщица апсара. Идеальная талия подчеркивает выпуклости ее грудей и бедер. По соразмерности «деталей» заметно, что имплантированная арматура тут ни при чем. Апсара в полуприседе на фоне храмово-эротических интерьеров. Танцует, что ли, или просто показывает свой «товар». Место я, кстати, узнал по интерьерам, называется оно Сигирия и находится на Цейлоне.
А вот и картина, на которой, по счастью, нет Грамматикова. Он наверняка приобрел ее на аукционе «Сотбис» миллионов за десять зеленых и изображает сей шедевр нечто вроде пригоревшей каши...
Странно, у миллиардера куча возможностей уничтожить меня или сдать мое тело на распотрошение шуцманам, но он почему-то тянет. Если бы мы были родственниками, то это бы объяснило причины такой сентиментальности. Но сентиментальные родственники обычно оставляют записочку на столе: «Дорогой брат, я рад, что ты нашелся. Все мое – твое. Только, пожалуйста, не дергай сильно ручку в туалете».
Нет, человекообразная машина по высасыванию денег из народа в свой карман вряд ли страдает сентиментальностью.
Скорее можно предположить, что я являюсь клоном, складом органов для князя всея сибирская нефти. Но в этом случае непонятно, почему миллиардер дозволял своему «складу здоровья» так долго пить сивуху и закусывать тухлятиной из мусорного бака.
Есть еще жуткий вариант, что он – пидорас. Нашел меня из миллиардов мужиков, только потому что у нас случайно совпадают имена и в какой-то степени внешность, чтобы использовать не по прямому назначению. Бр-р! Но то, как он тискает негритянскую красавицу на фотках, показывает, что Грамматиков не утратил правильной сексуальной ориентации.
А почему он не боится, что я в порыве фрустрации или какой-другой злобы блевану здесь в китайскую вазу династии Сун, разобью терракотовую этрусскую статуэтку или позвоню самому Огастесу Октавио, да и пущу ветры в телефонную трубку? Если даже Грамматиков нагрузил меня психопрограммами, то все равно ему не под силу контролировать мою нестандартную психику каждую секунду... Но, должно быть, миллиардеры не боятся материального и морального ущерба. Расколотую вдребезги вазу можно склеить наноклеем, так что и незаметно будет. А оскорбительный пук превратить с помощью интерфейса вежливости в мелодичное «здравствуйте, ваше превосходительство»...
Значит, Грамматиков уверен, что я быстро истаю в этой патоке, стану вялым и покорным.
А ведь он прав, вчера я чуток попсиховал в спальне, пошвырял вещи, но завод быстро кончился. И теперь вот валяюсь на пирсе, как безмозглая ракушка, слушаю, как ленивые волны плещутся подо мной и ведут однообразный разговор со сваями. Я и сам веду привычный однообразный разговор с самим собой, пытаясь выявить в своей жизни хоть какие-то признаки смысла. Проанализировав всю свою жизнь и не найдя в ней ни одного намека на смысл, я перешел на женщин... Мои фантазии на тему женщин – это что-то вроде ностальжи, но без использования фирменного психософта; так сказать, секс-туризм при помощи собственной памяти... Наверное, были дамочки и бабоньки, с которыми я мог бы свить общее гнездышко или выкопать совместную норку. Моя экс-супруга не в счет, связавшись с ней, я, похоже, совершил фатальную ошибку. Мысленно я снова встретился с затейницей Машей из Киева, но моя фантазия неожиданно сыграла скверную шутку, показав ее в осовремененном виде с нынешней задницей, на которую могут садиться стратегические бомбардировщики... Тьфу, уйди...
А мог ли я встречаться когда-нибудь ранее с Верой Лозинской? Да или нет? Вдруг моя память меня подводит. Почему я не могу дать себе четкого ответа? Так смутно помнится все, что было в течение года до войны и примерно в течение полутора лет после. Это, наверное, потому, что меня крепко шарахнуло по мозгам, когда американская шариково-спиральная бомба, сброшенная бесшумным дроном, легла в сорокаочковой армейский сортир. Я там как раз освобождался от некачественной китайской тушенки и, если честно, просто отдыхал от службы. Меня, в общем, спас от верной смерти громоздкий древнесоветский магнитофон, который я поставил на попа рядом с собой. Но все равно досталось. Башке – контузия, заднице – шариково-спиральная начинка. В сортире, ближе к эпицентру было еще немало облегчающегося народа. От него остался только мелко нарубленный и хорошо перемешанный фарш, идентифицировать нечего, бери ложкой и раскладывай равномерно по солдатским цинковым ящикам. Это, впрочем, тоже надо делать аккуратно, спиральки еще умеют выпрыгивать из останков – так что на месте одного жмура появляется двое... От психотропов, которыми накачивают в психушке, память тоже мутнеет...