— Антониетта. Я должен дать ему свою кровь. Даже переливание крови, принятое у смертных не сможет спасти его. Ты уверена, что сможешь жить с таким решением? Вероятно, будет лучше, если ты разорвешь со мной связь, когда я буду делать это.

— Я переживу это. Ты делаешь это для меня. Меньшее, что я смогу сделать, это обеспечить тебя энергией, — она протянула руку, безошибочно находя его лицо. — Я знаю, что ты устал, и я вижу, что ты боишься, что, чтобы тебе ни нужно было сделать, это расстроит меня, но этого не будет. Я доверяю тебе, Байрон.

Он наклонился к ней, мягко пройдясь своими губами по ее. Она жила в темноте, но ощущала каждое чувство, будучи так тесно связанной с ним, как были они. Она почувствовала обжигающую боль, когда он разрезал свое запястье, создавая ужасную зияющую рану. Она почувствовала, как рот Пола сомкнулся на ней, высасывая несущую жизнь кровь Байрона из его тела. Шок заставил ее окоченеть, защитив, всего лишь на миг. Ей пришлось побороться, чтобы преодолеть этот защитный барьер, принять, что Байрон использовал свои собственные зубы, чтобы разорвать запястье. Что Пол поглощает спасающую жизнь кровь. Что происходит вовсе не переливание. Запах крови вызвал в ней страстное желание, которое она не могла понять. Но вместо того, чтобы испытать отвращение, она пришла в восхищение. Она также сознавала, что Байрон следит за ее реакцией.

Антониетта вздернула подбородок, продолжая напевать, воюя со своей человеческой реакцией и сосредотачиваясь на том, что они делали, чтобы спасти жизнь ее любимого кузена. Байрон страшно рисковал, позволяя ей узнать, кем он был. Он доверил ей секрет даже больший, чем ее собственный. В ее роду были ягуары. Он же был чем-то совсем иным. Чем-то, что ненавидели и боялись люди. Он был… вампиром.

—  Нет! — резко запротестовал Байрон. — Никогда. Я не немертвый.

Намеренно, Антониетта вновь подалась к нему, обхватывая его лицо своими руками. И пока ее кузен питался от него, она нашла его рот своими губами.

—  Ты удивляешь меня, Байрон, — излила она в поцелуе свою благодарность и свои чувства, такие же растерянные, как и она сама, без слов пытаясь сказать ему, что значит для нее, что он доверяет ей достаточно, чтобы спасти жизнь Пола единственно возможным способом.

На секунду слезы блеснули в глазах Байрона. Ему пришлось отвести взгляд от сестры и ее Спутника жизни. Антониетта дала ему дар более драгоценный, чем возможность видеть в цвете. Она дала ему одобрение.

— Достаточно, Байрон, — резко сказал Влад. — Ты и так уже слишком слаб.

Антониетта почувствовала, как он покачнулся, его энергия ушла, его тело лишилось своей огромной силы. Он потерял устойчивость и резко сел, вопреки ее усилиям поймать его.

— Что с ним не так? Элеанор? Влад? Скажите мне, что с ним не так? — паника быстро поднималась в ней, ужасом проникая в ее сердце и легкие.

— Этой ночью он не питался, — спокойно ответил Влад. — Исцеление, каким он занимался, удерживание Пола на земле, пока он делал это, и отдача ему своей крови, берет дань. Я позабочусь об его потребностях. Элеанор также нуждается в помощи. Ты была очень храброй, Антониетта.

— Я ничего не сделала, чтобы помочь. Если Байрон нуждается в крови, он может взять мою.

В комнате наступила внезапное молчание. Даже Элеанор, находящаяся глубоко внутри тела Пола, замерла.

— Cara mia, своей щедростью ты украла мое сердце. Влад позаботится обо всем, что необходимо.

— Не Влад твой Спутник жизни, а я. Я вполне в состоянии дать тебе все, — ее шея пульсировала и горела. Ее грудь ныла. Сексуальный голод кружился в центре ее живота и распространял медленное горячее тепло по ее телу. Волнение поднималось, но в то же время она пыталась проанализировать, почему она ощущала такую потребность предоставить ему кровь.

Байрон притянул ее в свои объятия.

— Не существует никого похожего на тебя, bella. По правде, всего одна мысль о тебе, отдающей мне свою кровь, наполняет меня голодом, который я не осмелюсь назвать. Мы не одни. Позволь Владу дать мне его могущественную кровь, а когда мы останемся наедине, я должным образом отблагодарю тебя.

В его голосе она услышала боль сексуального голода.

— А что, кровь Влада более могущественная, чем моя? Она изменит что-либо? — Антониетта постаралась проигнорировать ответный огонь в своей крови.

— Да, его кровь очень быстро даст мне энергию.

— На что это похоже?

— Слейся со мной, Антониетта, — Байрон одной рукой обнял ее за талию, а второй притянул запястье Влада к своему рту.

Последовавший прилив с силой потряс его, ударил по ней. Мощь вливалась в его изголодавшееся тело. Клетки и ткани, мышцы и кости жадно впитывали дающую жизнь жидкость. Она попыталась было отделиться, ощутить ужас при мысли, что Байрон пьет кровь, но она видела его силу, чувствовала его мощь. Когда он взял то, в чем нуждался, до нее дошло, что все это время она задерживала дыхание.

— Как вы останавливаете кровотечение?

— Мы закрываем следы укуса своим языком. Заживляющий реагент плотно закупоривает раны и, если мы того пожелаем, саму кожу.

Антониетты почувствовала, как краска заливает ее лицо и шею. На ее шее был след от укуса, Таша засекла его.

— Ты брал мою кровь, не так ли?

— Конечно, ты моя Спутница жизни, — Байрон преднамеренно обхватил рукой ее затылок и притянул ее к себе, его рот завладел ее, делясь вкусом и мощью карпатской крови. Его язык исследовал ее рот, переплетаясь с ее язычком в простейшем спаривании, пока все ее чувства не воспрянули к жизни, а нервные окончания не напряглись сверхмеры.

Элеанор вынырнула из тела Пола и вернулась в свое собственное, покачиваясь от усталости.

— Дело сделано, Антониетта. Он будет жить.

Влад привлек свою Спутницу жизни в свои объятия.

— Ты чудотворец, Элеанор.

— Так и есть, — согласился Байрон. — Grazie, вам обоим. Я бы не смог его спасти без вашей помощи.

— Я думаю мой ужин основательно погублен. Должно быть, у вас сложилось ужасное впечатление от моей семьи, — до Антониетты дошло, что если Элеанор и Влад были такими же, как и Байрон, то должны были слышать полицейских на нижних этажах, проводящих опрос персонала, окружившего место преступления. — Бедный Энрико заслуживает лучшего, чем быть скинутым в желоб для грязного белья. Понятие не имею, что происходит в моем собственном доме.

— По крайней мере, они завернули его в лучшие кружева, которые только можно было достать.

— Это не смешно.

Влад крепко удерживал Элеанор в своих руках.

— Добро пожаловать в семью, Антониетта. Для нас было настоящим удовольствием познакомиться с тобой. А сейчас мне необходимо забрать свою Спутницу жизни домой и позаботиться о ней.

— Grazie за все, что вы сделали, вам обоим. Надеюсь, при следующей нашей встрече все будет в порядке.

— Тогда до встречи.

Антониетта прислушалась, но не услышала никаких шагов. Она знала, что их больше в комнате не было.

— Как вы делаете это? Просто растворяетесь в воздухе? Не используете двери?

— Я научу тебя, — он придвинул кресло к краю кровати. — Пол будет другим, более осведомленным, как и ты. Его слух, его зрение, все будет более острым. И я всегда смогу дотрагиваться до его сознания. Это будет происходить несколько по-иному, чем у нас, но связь будет.

— Тебе удалось уловить, что произошло с ним?

— Я с легкостью могу разбудить его, чтобы мы смогли поговорить. Он будет слаб. Его тело не может исцеляться так же быстро, как и мое, — Байрон взял ее за руку. — Я знаю, у тебя ко мне множество вопросов, и я отвечу на все прежде, чем закончится эта ночь, — он поднес ее пальцы к своим губам, прикусив чувствительные подушечки. — Пол. Пол, возвращайся к нам. Скоро ты сможешь отдохнуть, но сейчас ты обязан поговорить с Антониеттой. Ты хотел что-то рассказать ей. Для тебя очень важно сказать ей правду.

Антониетта услышала давление, скрытое в глубине его голоса, и была поражена тем, что смогла распознать его.