Второй. Вы признаете превосходство возможностей ЦФК над вашими скромными творческими запросами и даже согласны кое-чему поучиться в процессе исследования этих возможностей. То есть роли меняются: вы, словно подмастерье, выбираете мастера, указаниям которого готовы безоговорочно[Некоторые камеры отдают «указания пользователю» «человеческим голосом» через встроенный динамик] следовать. Как правило, это полностью автоматическая камера, в общении с которой требуется максимум смекалки. Сначала раскусить привычки «самодумающего глаза», а затем научиться использовать их по собственному усмотрению. Где светоприемник пальцем прикрыть, когда автофокус «на бесконечность» зафиксировать, а то и поворотный дисплей так завернуть, чтобы в роли подсветки при макросъемке использовать. Короче, путь подмастерья непрост, и во избежание сравнения с ролью слуги коснемся истории профессии:

«Лишь тот работник может стать мастером, который знает ремесло и прошел стаж учения. Кроме того, он должен сделать Шедевр (в виде нескольких разных шляп. – А.К.). Если он не в состоянии сделать требуемых вещей, то наступает перерыв в первый раз на полгода, а во второй раз на год»[Союзный договор шапочников Вормса, Франкфурта и Агиафенбурга, направленный против подмастерьев. 1512 год. (К. Bucher und В. Schmidt, Frankfurter Staats– und Zunfturkunden, B. II, S. 375 – 378. 1512 год)].

Как видим, никаких восточно-опереточных телодвижений «ученик-сэнсей» от владельца автоматической камеры не требуется. Вам нужен фотошедевр – так это всего лишь образцовое произведение для выбранного мастера (фр. chef d’oeuvre.). Берите образец с сайта производителя и делайте так же.

Собственно на жизненный цикл тандема пользователь-камера предложенные ролевые игры влияют не сразу. Первые две-четыре смены «партнеров» проходят под натиском рекламы независимо от объективных успехов в освоении предыдущей камеры. Но однажды (в студеную зимнюю пору, как правило) фотолюбитель замечает, что в цифровой фотографии цифры играют не меньшую роль, чем фотографии. И когда каждый уголок в округе снят по три раза всеми побывавшими в руках аппаратами, а шедевра все нет, стоит задуматься, а нельзя ли алгеброй гармонию поверить?

Алгебра спрятана в EXIF-данных[EXIF (англ. EXchangeable Image File) – стандарт для сохранения дополнительной информации внутри графических файлов, преимущественно в JPG. Большинство цифровых камер автоматически фиксируют в EXIF ряд программно-аппаратных настроек на момент съемки. Допускается последующее редактирование некоторых EXIF-полей вручную] необработанных JPG-кадров – аппарат добавляет к графическому файлу без вашего ведома кучу разношерстных сведений: положение корпуса относительно горизонта, фокусное расстояние, выдержку, диафрагму, режим вспышки и т. д. Просмотр интересующих полей доступен во множестве графических программ (например, ACDSee, рис. 1) и даже с помощью плагина к популярному Total Commander версий выше 6.50.

Беглый взгляд, а тем более графическая интерпретация EXIF-статистики фотоувлечений (обратитесь в знакомый минилаб за массивом информации) выявляет парадокс: пользователи камер с богатыми ручными настройками отличаются редкой косностью (рис. 2). Они используют в разы меньшее количество вариаций настроек фотоаппарата, чем теоретически доступное число сочетаний всех регулируемых параметров. Более (то есть менее!) того, таких «пользовательских предпочтений» у каждого фотолюбителя не больше пяти-семи, что сопоставимо с предустановками самой простенькой мыльницы: «Портрет», «Пейзаж», «Спорт» и т. п.

При этом просматривается брешь в приватности: средневзвешенный коэффициент ключевых EXIF-параметров оказывается весьма индивидуальной величиной. Если предположить, что некоторые современные камеры, распознавая в кадре человеческое лицо, записывают в EXIF и координаты зрачков (для удаления «красных глаз»), то Большому брату есть над чем поработать.

Другое дело – непредсказуемые владельцы «автоматов». На втором году службы подмастерьями они выжимают из своих «черных ящиков» такие чудеса, что разработчики вынуждены выпускать перепрошивки firmware их камер. Правда, к производству фотошедевров это никого не приближает. "В первые времена изготовление шедевра было простой формальностью (канатчик должен был приготовить хорошую веревку, сапожник – починить 3 башмака, седельщик – сделать простое седло или простую сбрую), а позже оно превратилось в почти неодолимое препятствие. Предмет, который нужно было сделать, назначался из очень трудных и дорогих; он отнимал у кандидата много времени (иногда до года) и денег. Работа не приносила кандидату никакой прибыли: признанную удовлетворительной продавали в пользу цеха, признанную неудовлетворительной уничтожали. То была уже настоящая эксплуатация рабочих предпринимателями, ревниво оберегавшими доходные ремесла. Она вызвала новое явление – союзы подмастерьев, средневековые рабочие союзы".

Именно фотоподмастерья, не согласные с «железными мастерами», придумали путь третий – доброго русского барина: «пойди туда, не знаю куда, сфотографируй то, не знаю что». В пленочную эпоху такой взгляд, правда, не считался фотоискусством и именовался по названию породившей его камеры – «ЛОМО-Компакт-Автомат» – «ломографией». Главное из десяти правил этого направления – «Не думать!» – гораздо шире требований к основам фотосъемки и распространяется на жизнь в целом. При таком подходе шедевр гарантирован, но это уже совсем другая история.

ПИСЬМОНОСЕЦ: Бах, Бах и еще раз Бах

Автор: Владимир Гуриев

С неизменным интересом читаю каждый номер вашего журнала. Особое внимание привлекают статьи, преломляющие тему информационных технологий в свете различных сфер науки, культуры и искусства.

Среди такого рода материалов особенно выделяются статьи Преподобного Михаила Ваннаха. На мой взгляд, он проделывает огромную работу по привлечению внимания молодежи (и не только!) ко многим непростым духовным и культурологическим проблемам, основываясь на широко распространенном интересе к компьютерным технологиям.

Однако, к сожалению, в его последней статье «Высокая культура и высокие технологии» (#635) содержится вопиющая ошибка. После краткого, но очень содержательного экскурса в историю европейской музыки он предлагает послушать «Хорошо темперированный клавир» Бетховена...

Такого сочинения не существует. «Хорошо темперированный клавир» написал Иоганн Себастьян Бах.

Ошибка в определении авторства одного из фундаментальных сочинений в истории европейской музыки, оказавшего огромное влияние на развитие в том числе и технологии композиторского творчества, производит примерно такое же впечатление, как выражение «Евгений Онегин» Достоевского или «Фауст» Шиллера…

Такой промах тем более обиден, что может дезориентировать молодых читателей, если вдруг у кого-то из них появится интерес к названному произведению и он попытается, последовав совету Михаила Ваннаха, найти и послушать эту музыку.

В связи с этой досадной случайностью, лишний раз изумляюсь: почему, демонстрируя глубокие знания по своей специальности и незаурядную эрудицию в областях смежных наук, культурологии, литературы, философии, журналисты нередко проявляют лишь книжное, случайное знакомство с музыкой? То есть почему именно с музыкой?

В остальном, «Компьютерре» нет равных, среди ИТ-изданий – совершенно точно.

С уважением,

Всеволод М.

ОТ МИХАИЛА ВАННАХА: Большое спасибо за отмеченную опечатку. Увы, сам заметил только в печатной полосе. Отмеченное вами предложение поначалу выглядело так: «Чисто технологический, безусловно проходящий по ведомству ИТ прием, послужил инструментом высочайшего искусства – послушайте хотя бы „Хорошо темперированный клавир“ Баха, „Сонату для молоточкового клавира“ (Sonata No.28, Opus 106) глохнущего Бетховена!»