Перволеди показалась из-за парчовой занавеси, каковая огораживала личную половину горницы — туда не имел права показываться Игнат и прочие зеленщики за исключением фаворита Петрушки, иже преданно исполнял любые пожелания госпожи. Из того укромленного места доносились иногда странные звуки, как будто предводительница переговаривалась с демонами, слышались еще непонятные подвывания, шипения и даже чавканья. Чавкала явно не царица, за столом она вела себя куда лучше остальных и мало-помалу приучила сотрапезников затворять уста во время жевания, одолевать рыгание и выпуск ветров. (Однажды даже Игната выставила из-за стола и отстранила от котлового довольствия — вплоть до той поры, пока чавкать не разучиться. Назревал раскол между вождями ополчения, но мясник пошел на попятную, сознавая, что после одоления врага придется соблюдать все правила дворцового приличия, иначе заграница засмеет.) Против волховства и колдования приспешники не возражали — дабы победить президента-оборотня им требовалась перволеди-чаровница.

Сейчас президентша Марина, она же Катерина А190, имела облачением атласные черные шаровары с красными лампасами, красные сапожки из мягкой кожи, парчовый камзол, доставленный с великими трудами из-за Урала-хребта и черные очки — их она почти никогда не снимала. Была перволеди высока ростом и умеренна по части грудастости, волосы стригла покороче даже чем мужи, кольцо носила в ухе, как и сенаторы. Кабы не гладкое весьма белое лицо, поди пойми, что она человек бабьего пола. Впрочем, при прохождении некоторых деревень, президентша пользовалась большой накладной бородой.

— Эй, Митек, — обратилась она к лазутчику, — говоришь, что холодильщики уже добрались до Супермаркетово? А можешь на карте показать, как они продвигались?

— Отчего ж нет, сударыня. В лучшем виде.

Президентша словно ниоткуда достала похоже что лист тонкой бумаги, на коем обрисован был вид местности с высоты птичьего полета — и кто только мог оттудова землю оглядеть, ну разве что колдунья, обернувшаяся вороной.

— Чичас, чичас, обвыкнусь глазом, — лазутчик поморгал, посопел и наконец приспособился, — вражьи отряды двигались так и так, там на санях, а здесь пешим ходом. Конных же рейдеров впервые заприметили вот здесь, у ракитного лога.

Прямо под пальцем Митьки появлялись чудные линии. Эти линии — диво дивное! — проходили скорее над картой, образовывали сияющие узоры, завитушки. Некоторые из этих завихрений подкрашены были в красный цвет, другие в синий, еще мерцали там колдовские письмена — сие напоминало некий призрачный водоворот.

— Здесь происходит отсос организационной энергии, а тут она используется на продвижение льда и холодильщиков, — пояснила «президентша» круговорот магических сил. — В каком-то смысле противник пытается нас окольцевать, но на рожон не прет.

— Неровен час, окружат нас вороги. Пора линять отсюдова, госпожа перволеди, — ответственно молвил Игнат, стряхивая крошки с бороды. — Подадимся к Никольскому скиту, а потом я соберу братву и внезапно ударим по врагу.

— Внезапно не выйдет, Свет-Игнат… Мы тронемся к Русальему озеру, ибо там происходит аккумулирование магической энергии — я, кажется, расчухала конфигурацию хроноплазменной сети. Сможешь провести нас туда, Митек?

— До самого озера не доведу, но есть мужики надежные, кои помогут.

Внезапно Митек встрепенулся, так же как и перволеди. Мужичок и предводительница переглянулись, после чего он выскочил прямо в окно. Следом выбежало из дома еще несколько воинов и сама президентша. Увидели они, как разведчик, будто коршун, преследует кого-то, а тот стремглав удирает к тыну, ограждающему двор. В руке у перволеди-воительницы появилось что-то похожее на копье, оно сделалось зеленой молнией, которая навседва остановила удирающего.

Когда воины подбежали к тыну, то увидели тающую в судорогах гадину. Какой-то мешок с серебристыми лопастями-отростками. Немного погодя тварь-шпионка распалась на серебристые нити, а там и вовсе исчезла.

— Похожа на разжиревшего кальмара или… обитателя ада. Ладно, полчаса на сборы и айда, — велела президентша.

— Вот и я говорю, пора сматываться, — поддержал Игнат.

Тут же протрубил рожок. А через полчаса еще один раз. Полусотня зеленщиков двинулось в путь, причем по дороге к ним присоединялись дозорные, спускавшиеся прямо с деревьев. Так что вскоре получилась целая сотня. У некоторых повстанцев под полушубками были легкие кольчуги, на ремнях у всех висели щиты, мечи, дротики, короткоствольные пищали, сумки для пуль и рога с порохом, за кушаки заткнуты были пистоли, к наручам приделаны крохотные, но мощные арбалеты. Все зеленщики двигались на лыжах из шкурок, пригодных как для снега, так и для грязи, кое-кто нес шелом на голове, другие на поясе. С отрядом бежало несколько молчаливых боевых псов с широкими лапами, несколько запаршивевших, но хорошей хватки и злобной породы.

Полдня зеленая сотня шла лесом, старательно избегая заледеневших участков, причем перволеди то и дело посматривала на оберег, висевший на ее шее. И псы все время ловили ноздрями разные воздушные ручейки. Возле двух сломанных березок Митек вдруг закричал выхухолью, и вскоре как будто из самого дерева появился мужичок, сущий лешак с виду — новый проводник. Потом понадобилось еще полдня пути, не было остановки даже тогда, когда большой лесной крабопаук приклеил и утащил Петрушку Сумчатого. При других обстоятельствах надлежало устроить по ветвям облаву, дабы в итоге выудить из паутины обреченного человека — но был бы тот уже обездвижен и пропитан пищеварительными соками (кои, как поняла перволеди, являются сильными протеинолитическими токсинами), в общем, не жилец. Перволеди всплакнула, многих людей она потеряла и ранее, но не привыкла их лишаться из-за какой-то ерундовины, навроде живоедки или вот крабопаука. А ведь Петрушка вседва с преданностью смотрел на нее своими блестящими зенками, прямо как на богиню.

В конце концов зеленщики добрались до места, где скапливалась бесовская сила. Озерцо Русалье, бывшая балка, заполненная затхлой водой, располагалось на почти равных расстояниях от Менеджерского, Супермаркетово и Сидиромово. И, кстати, льдом затянуто не было, хотя выглядело каким-то маслянистым.

— Окружить озеро цепью, направить на его середину излучатели, тьфу, копья, — повелела перволеди своим верным и присным.

Короткие копья обернулись зелеными молниями, поразившими густые темные воды. Озерко тут и встало кипящим горбом, который изблевывал из себя тяжелые серебряные струи, а те на лету превращались в чудовищ. Похожи они были на гроздья рук и ног, слипшиеся и сросшиеся головы с моргающими глазами и слюнявыми ртами. Ожившие толстые кишки с гнусными звуками карабкались на берег. Вылезали желудки с распахнутыми зевами, в коих что-то мерзко копошилось. Твари, похожие на жидкие испражнения человеческие, тоже ползли на берег. Сие внушало законный ужас и отвращение к самому устроению человеческого тела. Однако цепь зеленщиков покамест держала оборону.

Горб восстал еще больше, превратился в столб, уходящий в белесое небо. Оно будто тоже выгнулось вниз, столб сократился, как мышца, и высь резко приблизилась к зеленщикам. Протекшее вниз небо принадлежало другому миру, каковой был виден всё лучше и лучше даже самому незоркому оку.

Различимы были облака, схожие с летящими дворцами-паластами из драгоценных каменьев. Оные сияющие дворцы были дивно изящны, имели стрельчатые арки, соцветия высоких окон, гроздья башенок, легкие портики и фасады, кружевные галереи, сверкающие легкие статуи в нишах на фронтонах. Соединялись паласты мостами-паутинками. Воздух иного мира, сочный, насыщенный яркими цветами, содержал в себе летучую жизнь: переливчатые пузыри с ветвистыми лучами, диски, веретена, додекаэдры, икосаэдры и прочие многогранные фигуры, сменяющие и перетекающие друг в друга. Се был строгий стройный мир, полный красоты, и он приближался. Он являлся соблазном, диковинным и зовущим. Однако крайне опасным.

— Это антимир. Открылся какой-то мощный хрональный канал! — вскричала заполошно перволеди, но было поздно. Соблазнительный антимир быстро снижался, тянул к себе, все быстрее вращался над головой. На нем обозначились известные черты лица, нос, рот, козлиная борода президента-колдуна.