— О чем ты? — спросила Лиза, делая вид, что не понимает.

— Ты отправила Эйприл в аутсайдеры…

— Что?

— Ну, это термин, который используется в лошадиных бегах. Есть победитель и есть аутсайдеры — то есть проигравшие, все остальные.

— Я знаю, что такое аутсайдер, но что конкретно ты имела в виду?

— Ты безраздельно завладела вниманием Антона Морана, — ответила Миранда. В ее состоянии подобная фраза была слишком сложной, поэтому девушка замолчала и присела передохнуть.

Лиза улыбнулась. Как поступить? Оставаться на вечеринке до последнего или уйти раньше? Ей было сложно принять решение, но все-таки она решила уйти раньше. Антон расстроится, и это прольется бальзамом на ее рану.

— Ты уделишь мне больше внимания? Не присядешь со мной, чтобы как следует отметить праздник?

— Чушь. Здесь и без меня хватает народу. К тому же у тебя есть Эйприл.

— Нет, только не это. Лиза, спасай меня. Она снова начнет говорить о рекламных статьях и своих биологических часах.

Лиза громко рассмеялась.

— Не начнет, Антон. До скорого. Позвони мне — я хочу знать, как все пройдет.

И Лиза ушла.

В конце улицы остановился автобус — она поспешила сесть на него. Автобус был забит уставшими людьми, которые возвращались с работы. В своем красивом платье, на каблуках, она почувствовала себя легкомысленной бабочкой в окружении серо и однообразно одетых пассажиров. Она выпила два коктейля, мужчина, которого она любила, признался, что она выглядит сногсшибательно, и он хотел, чтобы она осталась. Было всего девять часов вечера. Она была счастлива. Очень счастлива. Этот вечер ей запомнится навсегда.

Глава пятая

Для Стеллы Диксон время пролетало быстро: нужно было обо всем позаботиться. Поговорить с юристом, с медсестрой из медицинского комитета, с другой медсестрой — из операционной — которая пыталась объяснить ей процедуру (Стелла все время говорила, что ей некогда слушать все эти подробности). Как только ей введут анестетик, занавес упадет. Но пока она еще на этом свете, нужно постараться решить все вопросы и основательно подготовиться.

Ее лечащий врач, Деклан Кэрролл, регулярно навещал свою пациентку. Стелла попросила, чтобы он привел свою жену.

— Кто знает, может нашим детям суждено подружиться, — сказала однажды Стелла врачу.

— Возможно. Над этим придется поработать.

Очень приятный молодой человек.

— Вы хотите сказать, что это вам придется поработать, — сказала Стелла с грустной улыбкой на лице, от которой у доктора Кэрролла защемило сердце.

Ноэлю также не хватало суток. Каждый день он ходил на встречи анонимных алкоголиков. Его по-прежнему не отпускала мысль о том, что многие вещи легко решаются после нескольких кружек пива и грех рюмок виски. Остальное время, свободное от рабской работы в «Холлз», реабилитационной антиалкогольной программы «Двенадцать шагов» и учебы, он проводил в Интернете, читая советы по уходу за ребенком. Он переехал в новую квартиру на Честнат-Корт и готовился к появлению в доме новорожденного. Он задавался вопросом, как раньше у него хватало времени на выпивку.

— Может, я уже поборол свою зависимость? — спросил он с надеждой у Малахии, своего наставника в обществе анонимных алкоголиков.

— Не подумай, что я пессимист, но сначала это ложное ощущение возникает у всех, — предупредил работник центра.

— Но я хожу уже давно — три недели, — с гордостью сказал Ноэль.

— Молодец, но я не пью уже четыре года, и все же если бы у меня в жизни произошло что-то страшное… Я знаю, где мне захочется искать утешения. Это решит проблему на пару часов, а потом придется начинать снова… И будет тяжело, как в первый раз, — даже еще тяжелее.

Для Брайана Флинна время летело быстро. Он быстро освоился в новой квартире, и ему уже казалось, будто он всю жизнь живет на втором этаже суматошного салона красоты. Гарри постоянно пытался его подстричь и трансформировать бесформенную рыже-седую копну волос в какое-то подобие прически. Потому как в первозданном виде он отпугивал посетителей.

Каждое утро отец Флинн отправлялся в иммиграционный центр. Проходя через салон, он видел женщин с вымытыми головами, с бигуди в волосах, а также женщин в других разнообразных стадиях превращения в красавиц, и думал при этом, на какие жертвы готов идти слабый пол ради красоты. Он приветствовал посетительниц с улыбкой, и Кэти представляла его как почтенного жильца со второго этажа.

— Вы можете исповедать наших клиенток прямо здесь, Брайан, но боюсь, вы бы ужаснулись от услышанного, — весело щебетала Кэти.

Она подметила, что в период кризиса женщины стали чаще пользоваться услугами парикмахера. Новая прическа или укладка дарила им чувство уверенности.

Для Лизы Келли время тянулось медленно. Она ждала решения по поводу внедрения разработанного ею логотипа для ресторана Антона. А принятие решения было связано с очередными тратами. Хотя ресторан был открыт и полон посетителей, Антон так и не решил, наносить ли логотип на столовое белье. Она старалась сконцентрироваться на учебе в колледже и всячески помогала Ноэлю.

А с молодым клерком происходили удивительные перемены. Сначала Лиза думала, что его намерение усыновить ребенка — всего лишь фантазии. Она была уверена, что он ни за что не справится с этим. Это было слишком тяжелое бремя для такого слабого и робкого человека, как Ноэль.

Но теперь она изменила мнение.

Линч не переставал удивлять ее, она даже начала ему завидовать. Он страстно увлекался всем, за что брался. Все новое захватывало его с головой. У него впереди была целая жизнь. А для Лизы все оставалось по-старому. Конечно, пока все его планы оставались планами — ребенок еще не родился. Он так тщательно и старательно готовился стать отцом. На лекциях на полях в своей тетрадке он делал пометки: крем от раздражения, влажные салфетки, ушные палочки, четыре бутылки, щетка для бутылок, пустышка, стерилизатор…

Ее родители продолжали холодную безучастную совместную жизнь, точнее, проживание. Они сосуществовали под одной крышей, но спали в разных комнатах, не ели и не проводили время вместе. Их не интересовала Лиза и ее жизнь. Они никогда не спрашивали, как дела у Кэти и как ей удается содержать салон. Обычное повседневное безразличие — никакой враждебности. Как только отец заходил в комнату, мать выходила — и наоборот.

Лизе никак не удавалось поймать Антона и обсудить рабочие вопросы — он был постоянно занят: то конференция, то встречи, то участие в передаче на телевидении, то интервью на радио. Шли недели, и она ни разу за последнее время не смогла остаться с ним наедине. После того, как в прессе появились фотографии с открытия, на которых она блистала рядом с Антоном, в журналах она видела много других снимков, где рядом с ним красовались другие девушки. Хотя Лиза не слышала, чтобы у него появилась постоянная партнерша, иначе новость об этом сразу бы распространилась в желтой прессе.

Так Антон делал рекламу своему ресторану — он угощал репортеров и фотографов бесплатной выпивкой, а они щелкали его в окружении красивых девиц. Таким образом создавалось впечатление, что ему доступны самые красивые женщины города.

Но ведь он не бросал ее, продолжая с ней общаться, успокаивала себя Лиза. Каждый день он отправлял ей сообщения по телефону. Он писал, что голова идет кругом от всяких забот, что он очень занят. Вчера вечером в ресторане играла рок-группа. А скоро состоится свадьба, благотворительный аукцион, а на неделю они вводят новое меню с бретонскими блюдами — и ни слова о Лизе или ее дизайне и планах.

Однажды, когда она почти приняла тот факт, что он ее все же бросил, он написал об одном классном ресторане в Гон-флере, где креветок и улиток готовят так, что можно умереть. Они должны наведаться туда как-нибудь на выходных и отвлечься от суеты. Без определенной даты — «как-нибудь». В конце концов Лиза начала подумывать, что «как-нибудь» скорее всего означает «никогда». Но он сказал, что в следующем месяце в Париже состоится выставка ресторанного бизнеса, куда они должны отправиться за идеями. Как раз можно использовать эту поездку, чтобы побывать в Гонфлере. Можно даже потом ввести нормандское меню в ресторане на целый месяц. Жизнь так бурлит.