Приятно утомленная ездой, она легла спать в субботу в десять часов и моментально уснула. Но в начале второго уже проснулась. Ее неотвязно сверлила мысль о том, что сегодня утром приедет Джаред. И она должна будет сказать ему, что беременна.

Сердце сжал панический ужас. Ее жизнь, в которой чувства и желания всегда держались под строгим контролем, сейчас неудержимо рушилась. И все из-за ее собственной неосторожности.

И из-за жарких поцелуев и страстного желания тоже.

О господи, что же делать?

Она могла бы уехать жить в Австралию. Родить ребенка и молить Бога о том, чтобы он не был похож на Джареда. Но ведь Алисия и Бенсон непременно приедут навестить ее. К тому же девяносто девять процентов за то, что гены Джареда себя проявят и что ее ребенок, будь то мальчик или девочка, родится с темно-синими глазами и черной густой шевелюрой.

Нет, австралийский вариант отпадает.

Она может солгать Джареду. Сказать, что ребенок у нее от другого. Что он был зачат где-нибудь на Борнео или в Тимбукту. Да, она отшвырнет его так же безжалостно, как он это сделал в Нью-Йорке. Вся та ночь, проведенная в его объятиях, была ложью.

Но если теперь она солжет, не уподобится ли она тем самым ему? Не станет ли такой же хладнокровной, жестокой? Нет, этого она не хочет. Она скажет Джареду правду. Не потому, что что-то должна ему, а потому, что должна это себе. Вне зависимости от обстоятельств.

Ей остается только подождать до Рождества. Нет, лучше сказать сегодня. Нападение — лучшая защита, этой тактике ее научил многолетний опыт работы.

Дейвон выбралась из кровати. По крайней мере она приняла решение и теперь не будет остаток ночи ворочаться с боку на бок без сна. Лучше она спустится на кухню и сделает себе сэндвич. После того, как постоянная тошнота оставила ее, аппетит возрос вдвое, словно ее организм хотел наверстать упущенное.

Сэндвич с сыром и ореховым маслом. И маслинами.

И стакан молока — ребенку нужен кальций.

Дейвон прошлепала вниз, на кухню. Прикусив губу, она открыла холодильник и пять минут спустя уже сидела на стуле, жуя маслины.

Скрипнула дверь. Дейвон сдержалась, чтобы не вскрикнуть, и тут дверь распахнулась и в кухню вошел Джаред. Как будто это она вызвала его своими воспоминаниями, подумала Дейвон, задержав сэндвич на полпути ко рту. Только теперь она поняла, как надеялась на то, что он опоздает. Или вообще передумает приезжать.

Он сказал:

— Мне следовало догадаться, что это ты.

На нем была белая рубашка с галстуком, пиджак от делового костюма он нес в руке. Его большая фигура заполнила собой весь дверной проем. Дейвон пробормотала:

— Ты же должен был приехать только завтра.

— Извини, что разочаровал тебя, — коротко бросил он.

Дейвон схватилась за край своей большой футболки, которая, когда она стояла, доходила ей почти до колен, но сейчас полностью обнажила ее бедра.

Джаред подошел ближе. Дейвон вскочила на ноги, положила сэндвич на тарелку рядом с банкой маслин; под футболкой колыхнулась упругая грудь. Он заметил язвительно:

— От итальянской кухни ты воротила нос, а теперь ешь ореховое масло?

— Я проголодалась, — сурово ответила Дейвон. Он протянул руку и взял прядь ее волос. Дейвон резко отстранилась.

— Не надо, Джаред! Пожалуйста...

Его рука упала, лицо окаменело.

— Ты даже моего вида не выносишь, не так ли?

Нет, она не могла вынести его прикосновения. Потому что, как бы это ни было нелепо, от них она таяла словно масло. Ей хотелось броситься ему на шею, забыть о том, что наступит завтра, что она должна сохранять достоинство. Она ровным голосом ответила:

— Ты верно меня понял.

Он резким движением развязал галстук и сдернул его с шеи.

— Тогда почему бы тебе не отправиться восвояси? — грубо рявкнул он. — Потому что я тоже голоден и не хочу есть в присутствии женщины, которая обращается со мной как с потенциальным насильником.

Дейвон схватила тарелку и стакан с молоком.

— Ну а я тем более не желаю есть в присутствии мужчины, считающего женщин низшей формой млекопитающих!

— Я ведь уже извинился за деньги!

— Слова дешево стоят, Джаред.

Дешево. Джареду претило, когда это слово употребляли в отношении его. Тем более когда это говорила Дейвон. Он сдался:

— В Нью-Йорке... то, что я сказал тем утром, то, как я поступил... я не должен был этого делать. Это было недальновидно.

Ее брови удивленно взлетели.

— Недальновидно? Хорошо же ты на это смотришь!

С этими словами она быстро направилась к двери, шлепая по холодному полу босыми ногами. Джаред крикнул ей вслед:

— По крайней мере постарайся обращаться со мной как с человеком перед твоей матерью и моим отцом! Иначе мы отравим всем весь праздник.

— Будем держаться достойно во всех отношениях.

— Не доводи меня, Дейвон, — мягко предупредил он.

— Не пытайся давить на меня, Джаред, — вспыхнула она.

Как только Джаред с каменным лицом шагнул к ней, Дейвон бросилась за дверь и быстро взбежала по ступенькам. Но когда она оказалась наверху, гнев уже покинул ее; слезы медленно покатились по щекам. Она чувствовала себя ужасно одинокой. Одинокой и беззащитной.

Джаред — враг, и скрыться от него некуда.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В воскресенье Дейвон проснулась поздно, всю ночь ее мучили кошмары. Сквозь занавески светило солнце. Внезапно ей захотелось снова ощутить, как ветер бьет в лицо, и услышать, как стучат по земле копыта: это отвлекло бы ее от Джареда. Ей очень понравился Раджа, крупный жеребец с черными глазами, светившимися одновременно и умом, и горячим характером.

Первые несколько минут Дейвон понадобилось доказывать коню, что командует здесь она, а не он. После этого она полностью отдалась скачке, сначала заставив Раджу взять несколько барьеров на круге, а потом пустив его галопом по ровному полю. Приподнявшись в седле, она гнала и гнала коня вперед. Все вокруг исчезло, осталась только эта скачка...

С сожалением Дейвон заставила Раджу перейти на более спокойный галоп, потом, когда ветви кленов начали задевать ее волосы, — на рысь. Конь задергал ушами, потом заржал и привстал на дыбы.

Навстречу им скакала другая лошадь — Дейвон узнала роскошного черного жеребца с белым пятнышком на лбу, по имени Звездный Свет. Верхом на нем сидел Джаред. «Когда-нибудь он оставит меня в покое?» — с отчаянием подумала Дейвон.

Джаред подскакал к ней. Щеки Дейвон раскраснелись от быстрой езды, глаза сияли знакомым голубым светом. Джаред процедил сквозь зубы:

— Кто разрешил тебе взять его?

— Твой отец. Это, кажется, его лошадь.

— Мой отец не мог разрешить тебе скакать на нем через рвы на скорости сорок километров в час. Здесь не Техас, а Раджа — не смирная пастушья лошадка. Ты могла сломать себе шею!

Руки Дейвон судорожно стиснули поводья. Раджа беспокойно загарцевал под ней. Она фыркнула:

— Давай не будем препираться, сидя на двух очень нервных лошадях. Уезжай отсюда, Джаред. Мне было так хорошо, пока ты не появился.

Она легко спрыгнула на землю и, не обращая больше на Джареда внимания, повела Раджу к ручью.

Джаред тоже спешился, привязал жеребца к ближайшему дереву так, чтобы тот мог щипать траву, и направился к Дейвон. Чем ближе он подходил, тем труднее ему становилось сдерживать себя.

Она заметила его приближение и пристально смотрела на него.

— Намеков ты не понимаешь, да? — язвительно спросила она.

— Ты выглядишь гораздо лучше, — услышал Джаред собственные слова. Вообще-то он собирался начать по-другому.

— Пока ты не появился, я и чувствовала себя лучше.

Джаред невесело рассмеялся.

— Мы, конечно, можем продолжать обмениваться обидными фразами, как дети в песочнице, Дейвон. А можем и попытаться вести себя как взрослые люди — словом, если честно, то я едва не умер от ужаса, увидев, как безрассудно ты скачешь на Радже верхом. С этой лошадью очень трудно справиться!