— Ты и твое паршивое колдовство! Говно собачье, а не колдовство! Накличешь ты на себя беду, помяни мое слово.

Донна таращится на Джедди, словно пораженная молнией. Ее лицо и глаза застыли. Она абсолютно неподвижна.

— Начинается! — возмущается Джедди.

— Что тебе?

— Кончай эти свои штучки с глазами! На кой ты выделываешься?

— Ничего такого я с глазами не выделываю. — Донна раскрывает глаза еще шире и впивается ими в Джедди. Лицо у нее каменеет.

— Стоит кому-нибудь упомянуть ведьм, как ты уже таращишься.

Донна водит взглядом по комнате, словно в поисках пропавшей кошки. Движется только ее шея; лицо остается неподвижным.

— Ведьмы? — переспрашивает она наконец. — Ведьмы?

— Ну да.

— Никто не говорил о ведьмах.

— Говорил, говорил. Я же и говорила.

— Ничего подобного.

— Нет, говорила.

— Что же ты сказала? — осведомляется Донна.

— Я говорила про несчастье.

— Да, да, несчастье, мое распятие. Вот про что ты говорила.

— Я знаю, что я сказала. Ведь это я сказала, не кто-нибудь еще.

— Только про ведьм-то ты и не упомянула.

Джедди передразнивает Донну, и они смотрят друг на друга. Все надежды «Обычного преследования» на то, что его сложат, рухнули, и игре теперь жалко самое себя, жалко незаданных вопросов, впустую занимающих место на поле, и цветных треугольников.

Тук-тук-тук! — слышится от двери. Никто из сестер не шевелится.

— Не заперто! — кричит Джедди.

— Входите! — подает голос Донна.

Это может быть кто угодно, а у них в холодильнике голова. Надо быть немножко поосторожнее.

Кое-что про Венди

Венди высокая, стройная и очень эффектная. Снобистско-культурный выговор у нее приобретенный, но она освоила его много лет назад, так что теперь только сестры могут сказать, что она притворяется. Даже сама Венди в затруднении, какой выговор характерен для нее самой, а какой она вынуждена была перенять. В конце концов, не годится заниматься преподаванием, когда произношение у тебя такое же, как и у детишек, которых ты учишь. Предполагается, что уж по-английски-то ты говоришь лучше, чем они.

Венди всегда одета в дизайнерские шмотки и вообще очень смахивает на Среднестатистическую Успешную Девушку. Только когда она говорит, губы двигаются у нее как-то своеобразно. Но произношение у нее правильное. Пра-из-на-ше-нье.

В детстве и юности она была самая тихая из всех Девочек. Случай с попугаем показывает, какая она была, так что я обязательно расскажу про него, когда покончу с некоторыми другими событиями из ее жизни. Но Венди не снобка. Это сестры все время ставят ее в такое положение, что ей не остается иного выбора, кроме как демонстрировать свой снобизм. Ее основной недостаток — принадлежность к иеговистам. Она связалась со «Свидетелями Иеговы», когда те сами нацелились на нее как на мать-одиночку. Это было в тот период ее жизни, когда между ней и Джонси произошел разрыв, но они все равно то и дело встречались и занимались сексом. Совокуплялись и разъединялись. Промежутки между этими встречами делались все длиннее. Всем, включая Венди и Джонси, было ясно, что близок окончательный разрыв. Вот тут-то и объявились иеговисты. Не без их участия Венди взялась за ум, получила образование и стала учительницей. Без духовной поддержки «свидетелей» ничего этого не было бы. Однако свои встречи с ними Венди держала в секрете по трем главным причинам и по множеству мелких.

Матушка и Старая Мэри неодобрительно смотрят на все не римско-католическое. Ну протестанты еще туда-сюда, но иеговисты? Всем ведь известно, что они ненавидят католиков. Джонси был протестант, и матушка со Старой Мэри обрадовались, когда Венди бросила его, и огорчились, когда они опять стали встречаться.

Сестры покрыли Венди презрением, когда узнали насчет «Свидетелей Иеговы», так что она с ними никогда не говорит на эту тему. На данный момент сестры даже не знают, посещает Венди собрания «свидетелей» или нет.

Еще одна главная причина заключается в том, что Венди — учительница начальных классов в школе Святого Патрика, и в ее обязанности входит преподавание основ Закона Божьего. Ничего хуже, чем иеговист в качестве учителя начальных классов в католической школе, и не придумаешь. Член оранжистской ложи [17]и то лучше. Чтобы сохранить лицо, Венди вынуждена посещать католические мессы.

Когда примешь все это во внимание, поймешь, что надо быть очень сильной личностью, чтобы чувствовать себя свободно в таком сплетении обстоятельств. А пару лет тому назад Венди вдруг начала общаться еще и с мормонами. Уж не знаю, действительно ли она ударилась в поиски мира, Бога и спокойствия, но с мормонами она встречается по средам, с иеговистами — по пятницам, а в католическую церковь ходит по воскресеньям. Со своим теперешним кавалером Венди встречается по субботам, а с Джонси (если он котируется в настоящий момент) — по вторникам. Но не подумайте, что имеете дело со взбалмошной девчонкой, у которой ветер в голове. При встрече с Венди она вам покажется воплощением силы.

Линда говорит, что Венди — единственная замужняя разведенная мать-одиночка-лесбиянка-католичка-мормонка-иеговистка-аристократка-из-рабочих на всю Шотландию. Да, она ведь еще и драматург, Венди-то. Она пишет пьесу про своих сестер. Ну, тут она немного опоздала, я первый застолбил этот участок. Правда, сама она про это ведать не ведает. Хоть она мне и сестра и я очень ее люблю, как люблю и всех остальных сестер со всеми их недостатками и винами, она меня никогда не видела. По правде говоря, Линда — единственная, кому довелось встретиться со мной, да и то, наверное, она ничего не помнит. Но обо всех этих загадках позже. Что касается Венди, то нет ничего лучше, чем хорошенько узнать человека, которого чем больше знаешь, тем больше любишь, без малейших признаков антипатии. Никогда не подвергай критике женщину, пока не пройдешь миль пять на ее высоких каблуках. После этого можешь разевать пасть, только ты ведь уже узнал, что женщина — тоже человек, такой же, как ты. А вот если предоставляется возможность посмеяться на ее счет — пусть это тебя не останавливает.

Когда Венди была еще маленькая, матушка держала волнистого попугайчика по кличке Пеппер. Это было маленькое очаровательное сине-желтое существо, чье щебетанье приносило только радость. Если его и можно было за что-то упрекнуть, так это за плохое поведение, когда по ящику показывали «Улицу Коронации». Голос Кена Барлоу на него так действовал, что ли, только попугай принимался орать как ненормальный. Причем никто не мог понять, что он хочет этим выразить: восторг или недовольство. Сейчас-то я, разумеется, знаю это. Попугаю просто не нравилось, что все сосредоточили свое внимание на дурацком светящемся прямоугольнике в углу комнаты и забыли про него, Пеппера. Не то чтобы ему требовалось постоянное внимание, но само сознание, что в ближайшие полчаса про него никто и не вспомнит, полностью выводило его из равновесия. Однако вся семья знала, что стоит отнести клетку с попугаем вниз в прихожую, как он затихнет.

Пеппер жил у нас давным-давно. Для попугая он был прямо-таки образцом долголетия. И вот однажды утром матушка спускается вниз по лестнице, а попугай сдох. В массе своей Девочки отнеслись к этому спокойно и только хотели знать, когда мы купим следующего попугая. Но папа сказал: «Нет». Пес его знает, на каких телепрограммах новый попугай будет орать, а все время таскать клетку в прихожую папа утомился. Когда попугай умер, Венди плакала. Плакала она и всю следующую неделю. Это показывало, что под разноцветной мишурой скрывалась ранимая душа. Если бы Венди могла справиться со своими эмоциями, она быстро оправилась бы от потрясения. Она, в общем, действовала в правильном направлении: старалась бороться с трудностями на духовном уровне. Вот чему я научился (по правде говоря, я перенял это от тех, с кем общаюсь здесь): если хочешь быть счастливым, старайся всегда сохранять душевное спокойствие. Если душа спокойна, ты будешь эмоционально устойчив. А если ты эмоционально устойчив, твой разум не будет принимать поспешных решений. Если же разум не будет принимать опрометчивых решений, ты избежишь телесных повреждений. Сила распространяется по нисходящей: духовное; эмоциональное; интеллектуальное; телесное. Венди всегда действовала в правильном направлении, когда старалась обуздать свои эмоции, но ей, наверное, не хватало религиозной опоры, недоставало подлинной духовности.