Когда-то он мечтал о путешествиях, о познании этого нового мира, от которого прятался сотни лет, но он был привязан к Будапешту проклятием Мэддокса. Сейчас же ему было плевать на окружающий мир. Он просто хотел добраться до Даники.

Хотя они изо всех сил старались оставаться в тени, смертные заметили их. Некоторые отпрыгивали с их пути, некоторые таращились во все глаза. Большинство улыбалось, казалось, восхищаясь ними. Нетипичная реакция: даже жители Будапешта вели себя скорее почтительно, чем дружелюбно. Голливуд, как сказал Сабин. Рейес понял, что люди решили, будто участвуют в съемках фильма.

Пару раз Парис останавливался, чтоб сорвать поцелуй с губ податливых женщин. Он так же, как и Рейес, не мог устоять перед своим демоном, поэтому, когда Разврат желал развлечься, Парису приходилось находить для этого время. В противном случае он ужасно слабел. Но, впервые за все проведенные вместе тысячи лет, Парис, казалось, не наслаждался поцелуями.

Рейес не замедлял шаг, не ждал друга и не спрашивал, что случилось. Он весь дрожал от нетерпения, нараставшего с каждым новым шагом. Анья завернула за угол, ее длинные светлые волосы напоминали маяк в темноте ночи. Она провела их вдоль грязного переулка, где запах мочи пропитал воздух.

Заворачивая за следующий угол, девушка подбадривающе улыбнулась им через плечо.

— Мы почти пришли.

Рейес вытащил кинжал и пистолет. Они были так знакомы ему, почти часть его, практически являясь естественным продолжением его рук. Еще совсем немного и ты увидишь ее. Скоро, очень скоро, начнется схватка.

Он никого не оставит в живых.

Рейс чувствовал, как струится адреналин в жилах его друзей. Война была их частью, жила в каждой клетке их тел. В конце концов, они были для этого и созданы.

Олимпийцы, их творцы, знали с какой легкостью можно победить любого небожителя, ведь сами они воевали и пленили Титанов. Пытаясь защититься от подобной участи, Олимпийцы воспользовались кровью бога войны, чтоб породить бессмертных воинов и создать для себя армию защитников.

После трагедии со смертью Пандоры и пропажей ларца демоны были заключении внутри ответственных за это воинов, и боги изгнали их на землю. Были созданы новые воины. «Хотя они мало помогли Олимпийцам в конечном итоге», — подумал Рейес, довольно улыбаясь.

— Еще совсем чуть-чуть… — взволнованно выдохнула Анья. Лучшей замены Мэддоксу не стоило искать. Анья обожала насилие.

Большой мусорный бак горел впереди, искрилось золотое пламя, и вздымался дым. Четверо мужчин стояли вокруг него, один держал ложку, расплавляя небольшой твердый кусочек в пенящуюся жидкость. Другой рукой он шприцом набирал эту жидкость. Остальные ждали своей очереди.

Наркотики. Как же Рейес мечтал, чтобы они действовали на него. Но он перепробовал их все, от курения травки до таблеток и уколов. Ничто не могло затмить его потребность боли.

Анья внезапно остановилась в конце переулка. Там показался выходящий из тени Люциен. Они с Аньей поцеловались, и его рука автоматически обвилась вокруг талии богини.

Рейес отвел взгляд, он не мог вынести вида их любви в данный момент. Кого он пытался обмануть? Он не мог вынести этого и в любой другой момент.

Переулок разделялся на три: налево, направо и прямо. Пять зданий взирали на него в свете половинчатой луны. Ему не надо было спрашивать, где держат Даннику. Внезапно он смог различить ее аромат грозы. Он смог прочувствовать ее страх до мозга костей, словно тот исходил от красного кирпичного магазинчика перед ним.

Оружейный магазин. Какое совпадение. И ирония. Со всеми их разговорами о мире Ловцы должны были выбрать здание церкви.

— Наверху есть частные комнаты. Она в одной из них, — мрачным тоном сообщил Люциен. — Люди были странно молчаливы, будто бы знали, что я там.

Ком встал в горле Рейеса.

— Она…жива?

Слова с трудом слетали с языка.

— Да.

Он сглотнул. Нечто в поведении Люциена не давало ему покоя.

— Но?

— Она по-прежнему спит.

Его пальцы сжали оружие.

— Сколько сейчас Ловцов в здании?

— Двенадцать. Некоторые недавно ушли.

— Их главарь?

— Один из тех, кто ушел.

Мерзавец. Однако Рейес найдет его. Вскоре. Когда Даника будет в безопасности, гневу его не будет преград.

— Один из них, кажется, ее охраняет, — сказал Люциен. — Он почти не отходит от нее. Он сейчас там и смотрит, как она спит.

— Он… притронулся… притрагивался к ней?

— Не со злостью.

Тогда как? С вожделением?

— Ее насиловали?

Зубы Рейеса сжались от мрачной потребности ударить кого-нибудь.

— Не знаю.

— Он мой, — не смотря на притворное спокойствие его голоса, намерения его были ясны. — Никому не сметь к нему приближаться.

Люциен кивнул.

— Хорошо. Время битвы пришло.

Рейес оттолкнул друзей и ринулся к зданию. Когда он вошел, зазвенел колокольчик, извещая о его присутствии. Человек за прилавком как раз начал улыбаться — пока не заметил жестокого выражения Рейесового лица. Улыбка застыла на полпути, и ненависть заполнила глаза Ловца.

Рейес отметил, что они никогда не встречались, но мгновенно поняли, кем являются друг другу — врагами.

— Где она?

— Ты убил моего сына, демон.

— Я никогда не встречал твоего сына, Ловец.

— Ты язва на теле мира, все вы, и вы в ответе за любую смерть. Однако вам недолго осталось. Да здравствуют Ловцы!

Словно он уже давно поджидал Рейеса, мужчина вытащил полуавтомат с глушителем.

Рейес поднял свой пистолет. Они выстрелили одновременно. Рейес для того, чтоб уничтожить. Ловец — чтоб ранить. Убийство даст волю демону, а Ловцы всеми способами избегали этого. Знание действовало так же, как и оружие.

Пуля попала Рейесу в плечо, и он рассмеялся от восхитительного укуса. Мозг Ловца забрызгал стену позади него, человек не смеялся. На миг Рейес огорчился, но напомнил, что не может быть мира, пока Ловцы живут, чтоб распространять свою ненависть.

Один готов. Одиннадцать ждут своей участи.

— Эй. Оставь кого-то и нам, — буркнул Сабин, обходя Рейеса и двигаясь вдоль прилавка к двери. Выбил ее, открывая узкие ступени лестницы.

— Славная работа, Болюнчик, — Анья хлопнула его по макушке. — Теперь остальные знают, что мы здесь.

С этими словами она взлетела по ступеням, догоняя Сабина.

Кровь капала из Рейесовой раны, когда он поднимался наверх.

— Позвольте мне присоединиться к моей дорогой жене и с небес взирать на ваше уничтожение, — прокричал смертный, но умолк со следующим приглушенным звуком выстрела. Послышался вопль. Бульканье. Стук падающего на пол тела.

Шаги.

— Увидимся в аду, демоны, — воскликнул другой человек, но и он вскоре умолк.

— Она в третьей комнате справа, — сказал Люциен, внезапно оказавшись рядом с Рейесом.

Они достигли конца лестницы и кинулись в разные стороны. Рейес столкнулся только с одним Ловцом перед тем, как добраться до комнаты Даники. Тот Ловец тоже выстрелил в него, целясь в живот.

Рейес не останавливался ни на миг, адреналин зашкаливал, а демон захлебывался счастьем.

Улыбаясь, он поравнялся со смертным и перерезал тому глотку. Затем он оказался перед дверьми спальни. Выбил ее ногой, не волнуясь о замке. Все это отнимало слишком много времени.

Хлопок и свист коснулся его слуха, когда новая пуля пронзила его, на этот раз засев в бедре. Колени задрожали, когда слабость попыталась одолеть его, но он сумел устоять. Кровь лилась ручьями, демон напевал, а Рейес осматривал комнату. Даника лежала на кровати, прикованная, неподвижная. Смертный возвышался подле нее, дрожа и бледнея, но наставляя пистолет на Рейеса.

— Я давно ждал этого момента, — хрипло проговорил человек. — Мечтал о нем. Жаждал его. И вот теперь ты здесь.

Рейес глянул на татуировку: знак бесконечности, симметричный, черный.

— Вот он я. Ты прикасался к ней?

— Словно тебе есть дело до простой смертной.

Новый выстрел. Рейес отпрыгнул в сторону. Боль пришлась бы ему по вкусу, но он больше не хотел терять кровь. Следующие пять минут слишком важны.