Почему? — снова задался он этим вопросом.

К тому времени, как она лениво и чувственно потянулась, у него все еще не было ответов. Он не знал, что делать с ней. Он уже доказал себе, что не сможет оставить ее одну. И теперь, когда он познал ее всю, было еще труднее устоять.

− Лисандр, − позвала она хриплым после сна голосом.

− Я здесь.

Она распахнула глаза, резко села.

− Я заснула.

− Знаю.

− Да, но я чувствую себя сонной. — Она провела руками по своему прекрасному лицу, проясняя мысли, и посмотрела на него с уязвимой беззащитностью. — Мне должно быть стыдно за себя, но это не так. Что со мной происходит?

Он протянул руку и провел пальцами по ее припухшим губам. Насколько сильно он целовал ее?

− Я… виноват, − сказал он. — Я потерял контроль над собой, я не должен был так…

Она прикусила его пальцы, ее недовольство собой уступило место удовлетворению.

− Ты слышал, чтобы я жаловалась?

Он расслабился. Нет, он не слышал от нее жалоб. Напротив, она выглядела насыщенной. И он сделал это. Дал ей удовольствие. Гордость завладела им. Гордость — бесполезная эмоция, приводящая людей к гибели. Значит, так Бьянка приведет его к гибели? Как его искушению, она обязательно станет причиной его падения.

Со вздохом она упала на него.

− Ты внезапно стал серьезным. Хочешь поговорить об этом?

− Нет.

− Хочешь поговорить о чем-нибудь?

− Нет.

− Что ж, очень жаль, − проворчала она, но ему послышалось удовлетворение в ее голосе. Нравилось ли ей заставлять его делать вещи, которые он не желал делать, или она просто не задумывалась, чего он хочет? — Потому что мы будет говорить. Можешь начать с того, почему ты похитил меня. Знаю, ты хотел изменить меня, но почему я? Я до сих пор не в курсе.

Он не мог ответить ей, она уже имела огромную власть над ним, а знание правды только увеличит эту власть. Но он также хотел, чтобы она поняла, в каком отчаянии он был. Был.

− В основе моих обязанностей лежит обязанность миротворца, поэтому я должен наблюдать за жизнью Повелителей преисподней, чтобы быть уверенным, что они соблюдают небесные законы. Я… видел тебя с ними. И как я доказал своими действиями, понял, что ты мой соблазн. Единственная, кто может свернуть меня с праведного пути.

Она снова села, повернувшись к нему лицом. Ее глаза были широко раскрыты от… удовольствия?

− Серьезно? Я одна могу испортить тебя?

Он нахмурился.

− Это не означает, что ты должна пытаться сделать это.

Засмеявшись, она склонилась к нему и поцеловала. Ее груди прижались к его, зажигая его кровь так, как могла только она. Но он боролся, сопротивлялся этому.

− Это не то, что я имела в виду. Мне просто нравится быть важной для тебя, я думаю. − Ее щеки заалели. − Подожди-ка. Я и не это имела в виду. Что я пытаюсь сказать, так это то, что ты прощен за то, что притащил меня в свой дворец на небе. Я сделала бы то же самое с тобой, оказавшись в подобной ситуации.

Он не ожидал прощения так легко. Не от нее. Он нахмурился сильнее, взял ее лицо в свои руки и заставил встретить его взгляд.

− Почему ты со мной? Я ведь далек от твоего варианта приемлемого мужчины.

Она пожала плечами немного жестко.

− Полагаю, ты мой соблазн.

Теперь он понял, почему она улыбалась его словам. Он хотел кричать с довольным смехом.

− Если мы хотим быть вместе, − она остановилась, ожидая. Когда он кивнул, она расслабилась и продолжила, − тогда, возможно, я смогу воровать только у нечестивых.

Это была уступка. Уступка, которой он никак не ожидал от нее. Он действительно нравится ей. Она хочет проводить с ним много времени.

− Послушай, − сказала она, − моя сестра выходит замуж на следующей неделе, я уже говорила. Ты хочешь пойти со мной? Как мой гость? Знаю, знаю. Времени осталось мало. Но я не намеревалась приглашать тебя. Ты же ангел. — В ее голосе сквозило отвращение. — Но ты занимаешься любовью как демон, поэтому, думаю, я должна представить тебя.

Он открыл рот, чтобы ответить. Что он скажет, он не знал. Они не могли рассказать другим об их отношениях. Никогда. Но голос остановил его.

− Лисандр, ты дома?

Лисандр тут же узнал говорящего. Рафаэль — ангел-воин. Паника накрыла его. Он не мог позволить мужчине увидеть его таким. Не мог позволить любому его вида увидеть его с Гарпией.

− Мы должны обсудить Оливию, − сказал Рафаэль. — Могу я войти? Здесь какой-то блок, мешающий мне сделать это.

− Пока нет, − ответил он. Была ли паника в его голосе? Он никогда не испытывал ее прежде, поэтому не знал, как скрыть. — Подожди меня, я сейчас.

Он сел и выскользнул из кровати, от Бьянки. Поднял робу, или, скорее, кусок ее, с пола и надел на себя. Она немедленно восстановилась, облегая тело. Материал даже очистил его, убирая запах Бьянки.

От последнего он мысленно выругался. Все к лучшему.

− Позволь ему войти, − сказала Бьянка, оборачивая простынь вокруг себя. — Я не возражаю.

Лисандр повернулся к ней спиной.

− Я не хочу, чтобы он увидел тебя.

− Не беспокойся. Я прикрою самые пикантные места.

Он не ответил. В отличие от нее он не врал. И если он не хотел лгать ей, то он причинит ей боль. Ему также не хотелось делать этого.

− Да позови ты его уже, — сказала она со смешком. — Хочу увидеть, все ли ангелы выглядят как грешники, но действуют как святые.

− Нет. Я не хочу его сейчас впускать. Я выйду и встречусь с ним. Ты будешь ждать здесь, − сказал он. Все еще не поворачиваясь к ней.

− Подожди. Ты ревнуешь?

Он не ответил.

− Лисандр?

− Говори тише. Пожалуйста. Облачные стены тонкие.

− Говорить… тише? — моментальная тишина стала как раз тем, чего он просил. Только ему это не понравилось. Он услышал шорох ткани, резкий вдох. — Ты не хочешь, чтобы он знал, что я здесь, не так ли? Ты стыдишься меня, − произнесла она шокировано. — Ты не хочешь, чтобы твои друзья знали, что ты был со мной.

− Бьянка…

− Нет. У тебя нет права говорить сейчас. — С каждым словом ее голос становился громче. — Я была готова взять тебя на свадьбу своей сестры. Даже зная, что моя семья будет смеяться надо мной или смотреть с отвращением. Я была готова дать тебе шанс. Дать нам шанс. Но не ты. Ты собирался прятать меня. Будто я что-то постыдное.

Он резко обернулся к ней, ярость лилась из него. На нее, на самого себя.

− Ты и есть что-то постыдное. Я убиваю таких, как ты. Не занимаясь с ними любовью.

Она ничего не сказала. Только смотрела на него с обидой в широко раскрытых глазах. С такой болью, что он отступил. Резкая боль метнулась к груди. Но пока он смотрел, ее боль превратилась в ярость, превосходя его во много раз.

−Тогда убей меня, − прорычала она.

−Ты знаешь, я не могу.

− Почему?

− Потому!

− Позволь предположить. Потому что ты все еще думаешь, что сможешь изменить меня. Думаешь, что я стану порядочной, добродетельной женщиной, какой ты хочешь меня видеть. Да кто ты такой, чтобы судить, что добропорядочно, а что нет?

Он лишь изогнул бровь. Ответ был очевиден и не нуждался в озвучивании.

− Я сказала тебе, что отныне буду причинять вред только грешникам, верно? Что ж, сюрприз! Я делала это с самого начала. Пирог, который ты видел, как я ела? Хозяин того ресторана мошенничал в карты, присваивал деньги, которые ему не принадлежат. Кошелек украла? Тот мужчина изменял своей жене.

Он моргнул, не уверенный в том, что услышал.

− Почему ты скрыла это от меня?

− А зачем менять твое отношение ко мне? — она отбросила простынь и встала, прекрасная в своей наготе. Ее кожа все еще сверкала, светясь легким разноцветным светом, − он касался этой кожи. Темные волосы каскадом обвивались вокруг ее — он сжимал эти волосы.

− Я хочу быть с тобой, − сказал он. — Хочу. Но это должно быть в секрете.

− Я думала также. До того, что мы только что сделали, − говорила она, быстро одеваясь. Ее одежда была не такой, как его, и не восстанавливалась, поэтому рубашка больше открывала, чем прикрывала.