Поэтому, вместо того чтобы перечислять все то, что ей в нем нравится, она сказала:

— Спасибо. Мне твоя тоже. Из коллекции Ральфа Лоррена?

— Ага. Всего 300 баксов. Пришлось стащить.

Ей нравилось, как он беззаботно подыгрывает ее немного корявым шуткам. Это несправедливо. Она ж решила, что больше ей ничего в нем нравиться не будет.

Он одобрительно взглянул на нее.

— Оставим в покое Ральфа Лоррена. Но этот наряд гораздо лучше подходит для твоей работы. — И добавил мягче: — И идет тебе.

Просто скажи «спасибо» и заткнись. Но это выше ее сил.

— В каком смысле?

— Вчера ты была похожа на давно вышедшую в тираж библиотекаршу. А сегодня ты — девчонка, с которой парень не отказался бы выпить пива, сидя на откидном борту своего грузовика.

— О, — протянула она с намеренным холодком, хотя мысленно представила себя, сидящую так, болтающую, смеющуюся, а звезды бы глядели вниз. — В Фаревелле оригинальный способ ухаживать.

Теперь холодок появился и в его глазах.

— Естественно, ты привыкла к лучшему.

— Сомнительный комплимент — выглядеть девушкой, которая будет пить пиво в грузовике, — холодно сказала Джесси, не уверенная, впрочем, что сумела скрыть сожаление. Никогда ей не глядеть на звезды из грузовика этого мужчины…

— Ты хоть пробовала?

— Нет, конечно!

— Вот и не нападай раньше, чем попробуешь. Перефразируя Герберта Спенсера, скажу лишь, что предрешение ранее исследования может держать человека в вечном неведении.

— Кто это — Герберт Спенсер?

— Кто знает? — Гарнер беззаботно пожал плечами. — Я читал это очень, очень давно. Не трогай коробку, — предупредил он снова, указывая на розы. — Там сюрприз. Не подглядывать.

— Это ты принес коробку? — ужаснулась она.

— А ты что думала? Санта-Клаус? — И вышел в соседнюю дверь.

Что значит, если там цветы от Гарнера, а не от Мича?..

Джесси поморщилась. Напомнила себе — он же прагматик.

Кроме того, Гарнер не подарил бы ей цветов, даже если б и принес, то схватил бы их и вышвырнул за дверь в тот же момент, когда только она нелестно отозвалась о сидении под звездами в грузовиках!

К ее удивлению, утро прошло значительно лучше, чем вчерашнее. И лежащая на стойке коробка тут была совершенно ни при чем, ну разве добавляла очарования своей загадочностью.

Что значит, если Гарнер принес ей цветы?

Он не принес тебе цветов, строго сказала она себе. Он девушкам цветов в жизни не дарил. Единственная причина, по которой Гарнер мог бы принести цветы, это желание чего-нибудь для себя добиться. Ее как озарило — например, не есть собственные трусы. Точно! Пытается выкрутиться.

В десять тридцать пришел Эрни. Она дала Берту галету и достала сливки. Некоторое время Джесси слушала его истории, пока не подтянулись пить кофе остальные. Гарнер встал у стойки, прочистил горло.

— Как вы знаете, — сказал он, — вчера я проиграл пари.

Заявление приветствовали шумными возгласами, к которым Джесси присоединилась с большим энтузиазмом, чем следовало ожидать от образованной женщины, известной своей сдержанностью.

— Я обещал, что, если Джесси пробудет здесь два часа после начала работы, я съем свои трусы. Так я и собираюсь поступить. А вы мне поможете.

— Без меня, — пробормотал Клайв.

Гарнер между тем открыл белую коробку.

Там не было белых роз, не было и желтых и вообще никаких роз. Там было нечто лучшее. Торт, выполненный точнехонько в виде мужских «боксеров». Кондитер постарался: покрывающая торт глазурь невероятно походила на белую ткань в красный горошек.

Гарнер наклонился к Джесси:

— Ты говорила, что предпочитаешь «боксеры»?

Она покраснела.

— Я не говорила, что предпочитаю «боксеры», — произнесла она вполголоса. Внезапно она осознала, что является единственной женщиной среди развеселых мужчин. Она почувствовала, что краснеет все больше. — Я так сказала потому, что они больше. Чтобы ты помучился, жуя их. У меня нет предпочтений в мужском белье… Я хочу сказать, если б и были, то я не стала бы обсуждать их с тобой.

Он приподнял брови, и она поняла, что увязает все сильнее. Ко всеобщему удовольствию.

Джесси злобно взглянула на него, а затем стала разглядывать торт. Нельзя было не восхищаться работой мастера. Тут была и цветная заплатка, а кант на одной штанине в самом деле казался потертым.

— Хочешь попробовать? — спросил Гарнер с намеком.

Что за человек!

Он обмакнул палец в глазурь, облизал, одобрительно зажмурился.

— Можешь убрать перец и горчицу, Клайв, нам они не понадобятся.

Она не могла сдержать легкий смешок. Совсем не смешно! Нельзя позволить ему думать, будто он ее рассмешил. Но второй смешок последовал за первым.

Гарнер рассмеялся. А вслед за ним и все остальные. А пес начал подвывать. И тогда Джесси позволила себе рассмеяться по-настоящему. Не только его шуткам, но и тому, что готова была позволить этой коробке определить свою судьбу. Что все-таки значил этот торт? Что она закончит, распивая пиво в грузовике?

И внезапно Джесси поняла, что дело не в пиве и грузовиках. А в мужчине и женщине, наслаждающимися простыми радостями, потому что им хорошо вместе. Ее смех замер. Она что-то упустила. Самое важное. Когда ее жизнь стала такой серьезной? Почему этот небольшой перерыв на ланч в маленькой автомастерской нравится ей куда больше, чем все ее научные занятия в университете?

Было уже около одиннадцати, когда парни отправились работать, а Эрни с Бертом удалились.

— Разве так ведут дела? — спросила она Гарнера, указывая на часы.

— Именно так дела и ведут, — ответил он и нырнул в заднюю дверь.

Ага! А вчера как возмущался ее опозданием! Как много изменилось со вчерашнего дня. Пока она размышляла о его методах бизнеса, он вернулся.

— И кстати, погоди-ка.

Она украдкой обернулась. Не хватало, чтобы он снова чего-нибудь снимал с ее одежды.

— Не там. — Он слегка коснулся пальцем уголка ее губ.

— Вроде мы повторяемся? — чуть слышно пролепетала она. Ее словно парализовало.

Он поднял палец. Показал ей кусочек глазури и, очень медленно, не отводя глаз от нее, положил глазурь себе в рот. Потом наклонился к ней. В панике Джесси подумала, что сейчас он ее поцелует.

— Понравилось есть мои трусы? — поддразнил Гарнер и вышел, не забыв оглянуться напоследок. И ведь знал, что она будет смотреть вслед! Женщины, должно быть, так и падают к его ногам. Даже зловредная старуха Фанни. Как унизительно оказаться столь предсказуемой. А что бы она сделала, поцелуй он ее?

— Дала б ему пощечину, — произнесла Джесси громко. Но в глубине души сомневалась в этом. Насколько было бы проще, окажись в коробке розы от Мича!

Гарнер сам не понимал, что творит. Еще немного, и он удалил бы маленький кусочек сахара и крема с ее губ… собственным языком. Джесси шикарно смотрится сегодня в новой одежке. Кто бы мог подумать, что девушке из ее среды так пойдут джинсы с майкой!

Гарнер, опомнись! Она из проклятых Кингов. Если ей хочется сменить имидж, она идет и скупает полмагазина. И воротит нос от свиданий в грузовиках! Тебе нельзя целовать ее лишь потому, что хочется.

И все равно интересно, как бы она отреагировала?.. Судя по туманному, нежному выражению глаз, поцеловала бы его в ответ.

Перед тем, как влепить тебе затрещину, дурень!

С Кэти-Энн у него хотя бы не было иллюзий.

Не случайно он сегодня вспомнил Кэти-Энн. Богатые все на один лад. Все люди для них — игрушки.

Затрезвонил телефон. На том конце оказался его давний знакомый. В Техасе он нашел отличный маленький «MG Midget». И готов был заплатить Гарнеру, если тот слетает туда и выскажет свое мнение о машине.

Гарнеру показалось, что с неба спустилась рука, чтобы его спасти. Несколько дней вдали от смущающих зеленых глаз Джессики помогут прочистить мозги.

— Ты не можешь уехать, — сказала она, когда он сообщил ей о своих планах.

Видали? Она уже считает его своей собственностью.