– Да, именно так.

Они обменялись быстрыми улыбками.

– Оно мне нравится, поэтому будь осторожнее. – Ее слова потонули в шелесте платья, когда он стащил его через голову и отбросил в сторону.

– Я был осторожен и не разорвал его, как намеревался.

Мэлди обняла его.

– Давно мы не были вместе, не так ли? – прошептала она ему в губы.

– Слишком давно.

– Но это наша первая брачная ночь. Мы должны по крайней мере попытаться сдерживать свою страсть.

Выскользнув из его объятий, она опустилась на колени и сладко улыбнулась, когда он нахмурился. Мэлди так сильно желала его, что становилась слабой, – забавное противоречие. Однако она была полна решимости сдержать свою страсть. Это их первая брачная ночь, событие, которое бывает один раз в жизни, и Мэлди хотела, чтобы она стала чем-то особенным. Их первая близость, как мужа и жены, не должна стать поспешным, жадным, слепым соитием. Мэлди знала, что слишком изголодалась по Балфуру, чтобы воплотить в жизнь все свои фантазии, но надеялась осуществить одну-две.

– Я действительно чувствую себя изголодавшимся, дорогая. – Балфур пробормотал проклятие, когда потянулся к Мэлди, а она в ответ нежно хлопнула его по рукам.

– Также как и я, но один из нас должен проявить сдержанность и ясно, что это будешь не ты.

– Не уверен, что мне нравится твоя идея «проявить сдержанность», – проворчал он и зажмурился от удовольствия, когда она стала медленно снимать с него одежду.

Раздевая мужа, Мэлди использовала любую возможность поцеловать, прикоснуться. Он дрожал под ее руками, и собственная страсть возросла, обуздывать ее становилось все труднее. Когда он наконец оказался полностью обнаженным, она покрыла его тело поцелуями с ног до головы и обратно, стараясь не слишком смаковать удовольствие, зная, что его желание уже достигло болезненных высот.

Мэлди оседлала Балфура, соединив их тела. Она немного помедлила в попытке отдышаться, с радостью сознавая, что Балфур дышит так же тяжело, как и она. Крепко ухватившись за остатки самообладания, она нежно улыбнулась любимому, медленно стягивая с себя рубашку, и вскрикнула от неожиданности, а потом ахнула от удовольствия, когда он резко сел и, прижав ее к себе, начал жадно целовать ее грудь. Мэлди запустила пальцы в его густые волосы, их соитие стало неистовым, и Мэлди упивалась им. Балфур схватил ее за бедра, все наращивая темп. Он целовал ее, движения его языка повторяли движения тела. Вскоре они достигли желанного освобождения. Их крики слились так органично, словно они стали единым целым.

– Ах, Мэлди, моя дикая искусительница, – пробормотал Балфур долгое время спустя, когда страсть отпустила их, и прижал Мэлди к себе. – Я хотел любить тебя медленно, наполнить нашу брачную ночь неспешной, сладкой любовью. Мечтал наслаждаться нашей страстью несколько часов, а не несколько мгновений.

Она лениво провела ступней по его мускулистой ноге.

– Я пыталась, но моя хваленая сдержанность оказалась ложной.

– У тебя ее все же больше, чем у меня.

– Дядя виноват, что надолго разлучил нас. Мы так изголодались друг по другу, что вряд ли вытерпели бы долгие ласки. – Мэлди посмотрела на любимого и нежно погладила его по щеке. – Ну, долгих нежностей я могу и подождать. У нас впереди целая жизнь.

– Да, – выдохнул он, – но сначала я должен тебе кое в чем признаться. Я бы сказал это раньше, но боялся, что ты рассердишься и откажешься выходить за меня.

Страх на мгновение охватил сердце Мэлди, но она постаралась успокоиться. Балфур хороший человек, слишком хороший, чтобы иметь за душой много мрачных тайн. Вряд ли его секреты страшнее ее собственных. И хотя Мэлди даже не догадывалась, в чем он хочет признаться, однако была уверена, что с легкостью простит его.

– Это что-то плохое? – спросила она.

– Нет, но, боюсь, ты будешь обо мне не очень лестного мнения.

– Тогда расскажи все начистоту, быстро, без лишних слов. Это не самая подходящая ночь для неприятных разговоров, но в то же время идеальная для взаимных откровений. – Мэлди глубоко вздохнула и поклялась, что будет держать себя в руках, что бы он ни сказал.

– Помнишь тот раз, когда мы впервые делили эту постель?

– Глупый вопрос. Конечно, помню. Ты сказал, что больше не в состоянии играть в обольщение, что слишком сильно хочешь меня, чтобы продолжать принимать крохи и сдерживать себя.

– И клянусь, это была правда. Только не вся. Не только поэтому я подтолкнул тебя к близости.

– Тебе не пришлось меня долго уговаривать, – пробормотала она.

– Я видел, что Найджел интересуется тобой, – продолжал Балфур, пропустив мимо ушей ее тихое замечание. – Я хотел, чтобы ты стала моей, Мэлди. Моей, и больше ничьей. Хотел, чтобы Найджел увидел, что ты принадлежишь мне. Богом клянусь, я надеялся, что и ты это поймешь. – Он осторожно покосился на нее и, не заметив признаков надвигающейся бури, удивленно распахнул глаза. – Я использовал твое влечение ко мне и подтолкнул тебя к близости, потому что хотел показать Найджелу, что теперь ты моя.

– Это и есть твоя страшная тайна? – поинтересовалась Мэлди. – И это тревожило тебя последние месяцы? – Она скрестила руки за головой и боролась с желанием рассмеяться, опасаясь, что неуместным смехом обидит Балфура.

– Это и еще кое-что. – Балфур не знал, как понимать странное настроение Мэлди. Он ожидал гнева, но она выглядела чуть ли не веселой.

– Расскажи мне все.

– Мне не стоило заставлять тебя приезжать в Донкойл. Ну, тогда я так не думал, поскольку ничего не знал о Гризель. Я смотрел на тебя, я хотел тебя – и придумал, как оставить рядом. Я намеревался соблазнить тебя.

– Какой позор!

Балфур, прищурившись, пристально изучал ее лицо. Казалось, Мэлди очень старается сдержать какие-то сильные чувства, но природу их он постичь не мог. Балфуру было немного страшно продолжать, но он понимал, что должен. Нельзя начинать брак с недомолвок. Мэлди призналась во всех своих обманах. И будет только справедливо, если он ответит тем же.

– Последнее...

– Это еще не все?

Он лишь поморщился, но упрямо продолжил:

– Я уже говорил о том времени, когда подозревал тебя в измене, но не сказал обо всех причинах этого. – Балфур сделал глубокий вдох, чтобы собраться с силами, он сознавал, что будет выглядеть круглым дураком и это короткое проявление идиотизма, скорее всего, глубоко ранит любимую. – Думаю, ты понимаешь, почему я начал подозревать тебя, когда ты стала моей любовницей?

Она кивнула, крепко сжав губы.

– Но мои подозрения питало не столько то, что ты выбрала меня в любовники, сколько то, что была очень хорошей любовницей.

Ее глаза округлились, она, выдавив из себя «Боже всемилостивый», перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Балфур был в ужасе. Он не ожидал, что она ответит на его признание потоком слез. Он неловко похлопал Мэлди по спине, судорожно пытаясь придумать слова утешения. Через минуту он нахмурился и постарался заглянуть ей в лицо. Он никогда не слышал, как Мэлди плачет, но начинал думать, что и сейчас она не рыдает. Балфур получше прислушался к приглушенным звукам, которые она издавала, и глаза его расширились.

– Мэлди, ты что, смеешься? – спросил он приглушенным от растерянности голосом.

Все еще улыбаясь, она шлепнулась на спину и вытерла выступившие от хохота слезы.

– Да, и хорошо, что ты догадался, потому что я чуть не задохнулась в этой проклятой подушке. Мне очень жаль, Балфур. Не обижайся. – Она потянулась к его щеке. – Ты признался в таких страшных грехах.

– И ты посмеялась надо мной, – пробормотал он, возвращаясь в ее объятия. Впервые с тех пор, как решил сознаться ей во всем, он почувствовал себя умиротворенным. – Сейчас мы муж и жена. Я хотел начать наш брак с искренности.

– Отличная идея. Но, Балфур, ты беспокоишься из-за ерунды. Да, может, ты поступил и не самым достойным образом, но учитывая, сколько лжи и обмана позволила себе я, боюсь, твои прегрешения просто не идут ни в какое сравнение. – Она улыбнулась, когда он засмеялся.