Темноволосая голова Лео склонилась к ней, длинные пальцы коснулись ее подбородка.

– Ты выглядишь такой несчастной и испуганной… Можно подумать, что я тебя обидел! – недовольно сказал он. – Я сказал тебе, чего хочу, честно и открыто, но я не буду обещать тебе то, что не смогу выполнить, а когда все закончится, ты с сыном будешь жить, не зная забот. Ты хочешь роз и шампанского – они будут, но от тебя я хочу только одного – тебясаму.

Энджи отвернулась от него.

– Не надо, Лео.

– Я почти не спал с тех пор, как уехал из Лондона. И очень на тебя злился! Мы ведь могли быть в Брюсселе вместе!

– Да… несколько дней – это предел твоей внимательности, как я и говорила…

Пробормотав сквозь зубы ругательство, Лео схватил ее и впился в губы жадным поцелуем. У Энджи закружилась голова, подкосились ноги, по телу прошла жаркая волна, казалось, кожа пылает живым огнем. Застонав от наслаждения, когда его настойчивый язык проник в ее рот, Энджи прижалась к нему с таким отчаянием, словно стояла на краю пропасти.

И вдруг маленькая ручонка толкнула ее обтянутую тонким чулком ногу. Джейк, требуя к себе внимания, капризно протянул:

– Мама!…

Энджи показалось, что на нее опрокинули ушат холодной воды.

В то же мгновение Лео отпустил ее и сделал шаг назад. Его глаза потемнели. Джейк с любопытством смотрел на нее, задрав вверх голову, потом повернулся к высокому смуглому мужчине. Энджи нервно улыбнулась сыну дрожащими губами, и тот, довольный, вернулся к своему ведерку и совку в песочнице.

– Я забыл, что мы не одни, – сдержанно сказал Лео. Только сильный акцент выдавал его волнение.

– Пожалуйста, не прикасайся больше ко мне, – сказала Энджи, не решаясь даже поднять на него глаза, потому что ее тело все еще содрогалось от неутоленного постыдного желания. – Я хочу, чтобы ты держался от меня подальше.

– Это невозможно. Мною движет слишком сильная страсть.

– Но я не собираюсь снова становиться твоей! – Энджи с вызовом посмотрела на него.

– Ты можешь бороться со мной… но разве возможно бороться с собой? – коварно спросил Лео.

Побледнев от этих безжалостных слов, Энджи схватила в охапку испуганного сына и бросилась в дом.

Вымыв Джейку руки и почистив одежду, Энджи сложила чемодан и остановилась перед зеркалом, изучая свое отражение – припухшие губы и возбужденно блестящие глаза. «Ты снова переступила запретную черту и за это заслуживаешь не только всего того, что произошло, но и худшего», – обратилась она к своему отражению. До сих пор тайные мысли о Лео возбуждали ее сознание и заставляли думать о том, о чем думать было опасно. Неужели на самом деле возможно, чтобы Лео вдруг раскаялся в том, как вел себя два с половиной года назад? Через полтора месяца после того уик-энда Лео снова приехал в Деверо-Корт. Ненадолго…

Он вышел тогда из сверкающего лимузина, остановившегося во дворе усадьбы, и увидел, как она идет по мощеной площадке на высоких каблуках и в маленьком облегающем платье. Одной рукой она опиралась на руку Дрю. При виде Лео она улыбнулась, сжала руку Дрю и откинула назад длинные блестящие волосы.

– Привет, Лео! – крикнула она, стараясь выглядеть веселой и беззаботной, и прошла мимо, словно он был обыкновенным человеком, а не мужчиной, разбившим ей сердце.

А на следующий день, рано утром, она вернулась домой с вечеринки измученная и разрываемая внутренней болью. Никого вокруг не было, и ей не надо было изображать из себя веселую девчонку. Лео внезапно преградил ей дорогу.

– Ты понапрасну тратишь свою жизнь, Энджи.

Он говорил в точности как ее отец, и она обратилась к нему со скучающей и равнодушной улыбкой:

– Меня это развлекает, Лео.

– Вот уж развлечение – играть роль ночного шофера у алкоголика!

– Дрю не алкоголик… ему просто тоже нравится хорошо проводить время, вот и все, – возразила Энджи, чувствуя, что должна вступиться за него как за единственного своего настоящего друга. – Мы с ним ездим на вечеринки и в клубы, я встречаюсь с новыми людьми. Честно признаться, это самое веселое время в моей жизни! Так что тебе надо? Чего ты от меня хочешь?

Глаза Лео сверкнули, словно черный лед в свете луны.

– Ничего. Абсолютно и окончательно – ничего, – мрачно сказал он. И добавил с уничтожающей жестокостью: – Что еще я могу хотеть, кроме того, что уже получил? Прости, но я не гоняюсь за новыми впечатлениями. Очень скверное платье, кстати говоря.

Она еще долго стояла на одном месте после того, как он ушел, с совершенно сухими глазами, смазанной помадой, злосчастное вызывающее платье сползло с одного плеча, а напускную веселость как рукой сняло. Тогда-то она и поняла, что не скажет Лео о ребенке и, как бы плохо ей ни было, не позволит больше смотреть на нее сверху вниз, словно на грязь под ногами.

– Забудь ты про него, – ободряюще сказал ей однажды Дрю, когда был достаточно трезв, чтобы поддерживать осмысленную беседу. – Просто ты попалась ему, когда он решил наконец расслабиться. Не превращай это в событие. Я ведь пытался тебя предупредить, помнишь? Лео объездил Англию и Грецию вдоль и поперек, еще когда был подростком. Все секретарши вешаются ему на шею, и даже незнакомые женщины что только не вытворяют, лишь бы привлечь его внимание… Энджи, ты очень милая, но вокруг Лео все время вьются толпы красавиц. И не надейся удержать его.

Дрю был тогда предельно честен. Он сказал ей все как есть. Лео непременно снова женится на какой-нибудь богатой испорченной женщине, из тех, кто может полдня сокрушаться из-за сломанного ногтя и кого приводит в ужас сырой климат Англии, потому что это может дурно отразиться на ее прическе. Лео женится на второй Петрине, такой же самовлюбленной пустышке…

– Могу я отнести ваш чемодан вниз, мисс Браун?

Энджи резко обернулась и покраснела, словно ее последнюю мысль можно было прочитать на лице. Шофер стоял на пороге в выжидательной позе. Энджи кивнула и взяла на руки сына. Она снова подумала о Дрю и решила, что поступила очень глупо, доверившись ему как своему другу.

Дрю рос на глазах у деда словно тепличное растение, чтобы потом вдруг обнаружить, что при сравнении с Лео сильно проигрывает. В результате он возненавидел кузена. Конечно, он не мог не заметить, что Лео привлекает симпатичную дочку дворецкого, и не упустил возможности похвастаться своей связью с ней только из чувства соперничества.

Но самое отвратительное то, что он мог опуститься так низко и, воспользовавшись ее отсутствием, рассказать о ее беременности. А насчет денег, которые он якобы дал ей на аборт… Какой вздор! Энджи никогда не собиралась избавляться от ребенка.

Может быть, она все же сделала ошибку, рассказав ему о своей беременности?…

Лео нахмурился, глядя, как Энджи с сыном на руках спускается по лестнице в холл.

–  Cristas… сейчас ведь зима! – воскликнул он. – В этом ты непременно замерзнешь. Я думал, ты переоделась во что-нибудь более подходящее.

Энджи покраснела.

– У меня есть только джинсы и свитер.

– По пути заедем в магазин и купим тебе пальто, – сказал Лео, словно она была маленьким глупым ребенком.

– Нет. Мы не будем нигде останавливаться и ничегопокупать, – возразила Энджи. Ее глаза гордо засверкали. – Я знаю, что подарков от греков лучше не принимать!

Удивленный таким резким отпором, Лео нахмурился.

– Твоя грубость…

– Очень уж ты чувствительный, когда дело касается тебя!

С раздувающимися ноздрями Лео пошел к выходу, сопровождаемый встревоженными взглядами прислуги. Энджи последовала за ним. Сев в машину, она увидела новенькое, явно специально для Джейка купленное детское сиденье.

Что ж, новые вещи для нее самой – это одно, а безопасность и комфорт для ее сына – другое. Когда Лео сел рядом, словно неусыпный страж, Энджи не проронила ни слова, демонстративно отвернулась и уставилась невидящими глазами в боковое стекло…

Энджи вздрогнула и проснулась. Поморгав, она осознала, что спит на коленях у Лео, а что-то теплое и тяжелое, лежащее на ее плечах, – это его рука. Покраснев, она так поспешно выпрямилась, что едва не упала со своего сиденья.