Зажевав девять вкуснейших пирожков и запив все это обжигающе-ароматным напитком, Александр решил, что «заправился» вполне достаточно, и, не обращая внимания на продолжающего насыщаться сотрапезника, опять полез в чемодан. Выложил на кровать большую деревянную кобуру, шесть удлиненных магазинов и две большие пачки патронов, после чего без особой спешки (Дымков как раз пододвинул к себе очередную тарелку с выпечкой) принялся готовиться к прогулке на свежем воздухе. Подготовка закончилась почти одновременно с пирожками и чаем – зато у поручика возникли вопросы.
– Новая модель, Александр Яковлевич?
Вместо ответа князь просто передал ему прямо в руки свой пистолет-пулемет «кнут», а сам решил перед выходом еще раз навестить уборную – последний (ну или первый) стакан чая отчетливо запросился на волю. Когда вернулся, увидел вполне ожидаемую картину: Игорь положил оба пистолета прямо на нарядную скатерть и придирчиво сравнивал их, выискивая отличия. Успехи были – более длинный и тяжелый ствол, дополнительная позиция для предохранителя, ну и… Все, пожалуй, остальное вроде бы осталось прежним. Ах да, магазины! Увеличенной емкости, на двадцать четыре патрона трехлинейного калибра, плюс штатный на двенадцать (к сожалению, с «длинномером» пистолет в родную кобуру не влезал никак). Вместо многих вопросов Дымков задал всего один – этот «кнут» тоже прибыл на испытания? Получив утвердительный ответ, поручик сразу потерял большую часть своего любопытства и предложил выдвигаться к отрядной канцелярии, где их ждали два четвероногих транспорта мощностью в одну лошадиную силу каждый. Два, потому что к третьему их спутнику, корнету, прилетела птица Обломинго в виде внеплановой кучи бумаг из Таможенного департамента. Штаб-ротмистр расписался в их получении, но сортировать и разбираться с очередными невероятно ценными указаниями от чиновничества даже и не собирался. Вместо этого он переложил это ответственное дело (в полном соответствии с негласной и давней традицией) на самого молодого офицера в отряде, как раз дежурившего в отрядной канцелярии. Сам же Смирницкий тоже не сачковал – нет, он посвятил все свои силы и высвободившееся время подготовке к участию в большом приеме. А также нелегкому выбору, сопряженному с немалыми мыслительными усилиями.
Ему, как человеку уже вполне солидному – как по возрасту, так и по занимаемому чину, стало возможно изменить свое семейное положение. Собственно, основное и главное решение в жизни всякого холостяка он уже принял – свадьба будет! Вот только никак не мог определиться, с кем именно. Нельзя сказать, что выбор был большой, но он все же был: одна кандидатка на венчание была очень мила собой, имела прекрасные манеры и папу-профессора и – что немаловажно – весьма благосклонно принимала все знаки внимания, что оказывал ей Леонид Михайлович. Вторая… ну манеры и воспитание у нее были не хуже, вот по внешности она первой претендентке проигрывала, да. Зато выигрывала в другом – за ней давали очень солидное приданое. И папа, пусть и не такой образованный, как первый, тоже был хорош. Особенно своими немалыми капиталами и налаженным торговым делом.
– А вы сами, Игорь, не обзавелись еще сердечной привязанностью?
Дымков, недавно полунамеками и хорошо понятными аллегориями рассказывавший о трудностях в личной жизни штаб-ротмистра, внезапно стал серьезным. Молча полюбовался низеньким кустарником, видневшимся по правую руку от всадников, и неохотно ответил:
– Уже нет.
Объяснять отставному ротмистру ничего не потребовалось – денежное содержание корнета или поручика Российской императорской армии к любовным приключениям не располагало. Если, конечно, у этого самого корнета-поручика не было богатых родителей или немалого состояния – в таком случае любовный роман (или даже серьезные чувства) был вполне обычен.
«Ну что, момент вроде подходящий?»
– Тогда у меня к вам есть серьезный разговор. Как вы оцениваете свои перспективы на службе?
Такое начало Дымкова весьма озадачило, причем до такой степени, что он даже затруднился с ответом. Все перспективы и возможности князь знал как бы не лучше его самого. Впрочем, спутник в некотором роде уникум – эвон, уходил в отставку в одном звании, а на заставу вернулся в другом, и наград добавилось. Так что вместо слов командир третьего взвода сделал неопределенный жест, что-то вроде – «все как у всех».
– А не хотите поменять одни перспективы на другие, более заманчивые? И более реальные.
– Не совсем понимаю вас, Александр Яковлевич, но слушаю с интересом.
– Ну что же, слушайте. Не так давно я приобрел на Дальнем Востоке немалый кус земли. Места там едва обжитые, можно даже сказать – дикие, то и дело пошаливают хунхузы.
– Простите, кто?
– Бандиты из сопредельного государства. Кстати, довольно занятные личности: кто золото незаконно добывает, кто просто и незатейливо грабит всех, кто только под руку попадется, некоторые специализируются на угоне скота, другие отбирают пушнину и тигровые шкуры у охотников, не брезгуют похищением людей и возвращением за выкуп. Короче, кто во что горазд.
– Занятно.
– Несомненно. Так вот, есть у меня на эту землю большие планы. Обустроить там все, организовать места для поселения, разные производства поставить. Выражаясь казенным языком – принести в те места свет цивилизации.
Поручик согласно кивнул, опомнился и в полном недоумении посмотрел на собеседника, невозмутимо разглядывавшего осенний пейзаж. Вернее, выглядывающего возможные неприятности – все-таки не на манеже каком-нибудь прогуливаются, а вдоль границы.
– В таком месте мне нужен человек, которому я мог бы доверить обеспечение безопасности. Да хоть тех же переселенцев. Достаточно молодой, но в то же время уже опытный, способный с пустого места организовать и наладить охрану моих предприятий и людей. Причем сделать это почти самостоятельно – как вы понимаете, начальства над ним будет самый минимум из возможного, то есть я. Ну и большая ответственность подразумевает не менее большое вознаграждение, если он, конечно, справится с порученным делом. Лет через пять-шесть этот самый человек станет обеспеченным, еще через пять – ОЧЕНЬ обеспеченным, ну а потом… Думаю, ему придется вообще забыть про такое слово, как бедность. До самого конца своей, надеюсь, очень долгой жизни. А если у него возникнет такое желание, то сможет вернуться и на действительную службу. Как, вас подобное не интересует?
– Неожиданное предложение, что ни говори. Скажите, а что, налаживать охрану придется совсем с пустого места, в одиночку?
– В компании с солдатами-отставниками нашей с вами бригады, вооруженными продукцией моей фабрики. И не с пустого места – я подготовлю для вас что-то вроде конспекта, вернее, тщательно расписанного плана. Но пока не стоит углубляться в такие подробности, вам следует решить главное – да или нет.
– Там опасно?
Теперь уже князь пожал плечами:
– Везде опасно, Игорь, везде. Кстати, а тут у нас что, курорт?
– М-да, с этим не поспоришь. Так говорите, да или нет?
Впереди, примерно в полуверсте, сухо треснул выстрел берданки, и всадники моментально забыли о разговоре. На ходу перекинув кобуру вперед, Александр в два движения достал «кнут», поменял штатный магазин на удлиненный и звонко клацнул затвором, а мгновением позже со стороны Дымкова эхом прилетел точно такой же звук. Тихо щелкнуло крепление на кобуре, превращая ее в приклад, и опять слева послышалось эхо. Ветер в лицо, правую руку оттягивает успокаивающая тяжесть оружия, а глаза обшаривают серо-желтое пространство впереди и по бокам в поисках подходящей мишени.
У десятого поста они оказались почти одновременно с троицей конных объездчиков, тоже прибывших на звук стрельбы, только те успели на пару минут раньше и уже выясняли, в чем дело. Увидев офицеров, рядовые погранцы дружно замолчали и выровнялись, а вперед выдвинулся ефрейтор. Докладывал он лаконично и по существу, вот только смотрел при этом не на поручика, а на отставного ротмистра. Впрочем, Игорь не возражал, молчаливо признавая старшинство князя Агренева. Во всем.