Глаза Майка сузились. Он раздраженно посмотрел на Джонни — какая наглость спрашивать об этом!

— Я уже объяснил все Дине, и не думаю, что она захочет расстраиваться, слушая эту историю опять! Правда, Дина?

— Когда Майк приехал за Эваном, чтобы отвезти его в церковь, мой жених сказал, что не хочет этой свадьбы, потому что я якобы выхожу за него замуж из-за денег! — с горечью проговорила я.

— Так и сказал? — задумчиво переспросил Джонни. — Хотел бы знать, почему вдруг у него возникла такая мысль?

Шина с любопытством покосилась на меня, а я ответила ей вызывающим взглядом.

— Он и вас вовлек во все это, мистер Хендерсон! — продолжал Джонни. — Вам, вероятно, было не слишком приятно сообщить в церкви такие новости.

— Да уж, приятного мало, — холодно отозвался Майк. — Но кто, кроме меня, мог это сделать?

— Разумеется, кроме вас и жениха в то время в доме никого не было.

— А когда мистер Камерон сообщил вам о своем намерении не являться в церковь, на нем был свадебный костюм? — мрачно спросила Шина.

Майк покачал головой:

— Нет, он все еще ходил в пижаме, когда я к нему приехал.

Джонни предложил Майку сигарету.

— Вы видели его после церкви? Полагаю, что да, — продолжил Джонни, не дав своему собеседнику возможности ответить.

— Ну, я должен был вернуться к нему. Он находился в таком состоянии, что его нельзя было оставлять одного. — Хендерсон замолчал и облизнул губы. — Я боялся, что он сделает что-нибудь с собой.

— И что он сказал, когда вы вернулись? — Теперь Шина с любопытством смотрела на Майка.

— Когда я появился в замке, то Эвана там не нашел, — объяснил Майк. — Тогда, решив, что, возможно, он отправился в дом, где я остановился на пару дней, я поехал туда, но и там не обнаружил друга.

В раздражении Майк сломал пополам сигарету.

— Я сел и стал думать, что бы я сделал в данный момент, если б был на месте Эвана. Вряд ли мне бы захотелось остаться в Инсфери; скорее всего, я бы отправился в свое пристанище в Глазго. Переодевшись, я поехал в город. Когда я входил в отель, там было уже полно полицейских…

Он снова прикурил.

— Сначала я подумал, что приехал слишком поздно, что Эван уже покончил жизнь самоубийством. — Руки Хендерсона заметно дрожали. — Возможно, я скажу странную вещь, но я обрадовался, что это было убийство. Если бы Эван сам наложил на себя руки, я бы никогда не простил… — Он пожал плечами. — Я бы всю жизнь обвинял себя в этом.

— Представляю, какой вы испытали шок! — с сочувствием сказала Шина Блэк.

— Да, — согласился Майк, в его голосе послышалось напряжение. — Смерть Эвана потрясла меня. Мы были хорошими друзьями. — Он замолчал, его сигарета медленно тлела, пепел сыпался на пол.

— Эвану Камерону очень повезло с другом, — мягко произнесла Шина и нежно пожала Майку руку. Я взглянула на Джонни, он казался раздраженным и озадаченным. Вероятно, ему не слишком нравилось, как его кузина вела себя с Хендерсоном.

Часы пробили двенадцать.

— О господи! Уже двенадцать часов! — вскрикнула тетя Эмми. — Я даже еще не успела подумать, что приготовить на ленч, а теперь еще трое гостей…

— Мы не останемся на ленч, — возразил Джонни. — Мы с Шиной пообедаем в местном отеле.

Тетя Эмми с упреком повернулась к нему:

— После того как вы проделали такой длинный путь, мистер Армстронг, и за то, что вы так заботились о Дине, самое маленькое, что мы можем для вас сделать, так это пригласить на ленч!

Меня рассмешило такое окончание фразы тети Эмми. Ленч в обмен на все то, что для меня сделал Джонни!

Я посмотрела ему в глаза, и он весело подмигнул мне.

— Ну, раз вы так ставите вопрос, — Джонни взглянул на тетю, — как мы можем отказаться!

Тетя Эмми просияла от удовольствия, и я полагаю, поведение Джонни подтвердило ее точку зрения, что все археологи очень приятные люди!

Глава 11

Пока я чистила картошку, Шина с радостью приняла предложение Майка прокатиться в его машине и посмотреть местные достопримечательности, а Джонни отправился с моим отцом в сад, где тот хотел продемонстрировать гостю альпийский домик.

Тетя Эмми накрывала в столовой стол, она достала очень красивую скатерть из брюссельского кружева, которой пользовались только в особенных случаях. В центре она поставила вазу с цветочной композицией из нарциссов и тигровых лилий. Цветы отражались в блестящих серебряных ложках. Во время ленча даже Шина отметила, как эффектно были аранжированы цветы.

Когда мы поели и я понесла посуду на кухню, во входную дверь неожиданно позвонили.

Я поспешила ее открыть и, к своему удивлению, обнаружила на пороге дома инспектора Рейда и его помощника.

— Мисс Ватсон, не уделите ли вы мне еще пару минут, — мрачно сказал он, и мое сердце опустилось. В этот момент я отчетливо осознала, как много накопилось всяких фактов, свидетельствующих против меня в деле об убийстве Эвана.

— Не хотите зайти, инспектор? — быстро спросила я. — Мы как раз собрались за столом…

— Простите, что помешал, — извинился Рейд, — но мы прямо сейчас возвращаемся в Глазго, и нам не хотелось бы больше терять времени.

Я снова проводила его в кабинет отца, но на этот раз он не присел. Когда помощник закрыл дверь, инспектор заговорил:

— Мисс Ватсон, мы провели почти все утро в доме сэра Дугальда Камерона. Мы пытались найти что-нибудь такое, что бы могло пролить свет на прошлое Эвана Камерона и косвенным образом указать нам на причину его смерти.

— Но ничего такого просто не существует! — воскликнула я. — Жизнь Эвана — открытая книга! Думаю, что никто на свете не мог вынашивать против него каких-то коварных планов, да и сам Эван и мухи бы не обидел!

— Но ведь вам он сделал больно, мисс Ватсон!

Я покачала головой.

— Не понимаю, почему он так поступил, — согласилась я. — Сейчас, когда я думаю об этом, то прихожу к выводу, что в основе его поведения лежит какая-то действительно важная причина, хотя один Бог знает, что это может быть!

— Помните письмо из Мексики, о котором вы говорили, — продолжил Рейд. — То самое, которое пришло Камерону утром в день его смерти. Оно могло бы дать нам в руки путеводную нить, но мы ничего не нашли в его бумагах — ни конверта с мексиканскими марками, ни письма, ни адреса.

— Я же уже объясняла вам, что Эван сказал, будто письмо из Мексики, но я не стану этого утверждать. Письмо могло прийти откуда угодно. Я была так расстроена, что просто не придала его словам никакого значения… Я просто не слушала его.

Инспектор пропустил мое отступление мимо ушей.

— Мы допросили служанку, но она ничего не помнит. Она говорит, что была слишком занята приготовлениями к свадьбе и не обратила внимания, откуда пришли письма.

— Возможно, почтальон вспомнит! — с надеждой предположила я.

— Мы спросили и его. Он сказал, что Камероны часто получали почту из-за границы, но он не помнит, доставлял ли он письма именно в этот день.

— О!

— Мы также поинтересовались у сэра Дугальда о друзьях его сына, проживающих в Мексике, но тот поклялся, что Эван никого там не знал.

— Значит, я, скорее всего, ошиблась, — вздохнула я. — Интересно, что же в таком случае сказал Эван?

— Постарайтесь все же вспомнить. Нам бы это очень помогло, — нахмурив брови, попросил инспектор. — Любая мелочь может иметь значение.

Полицейские ушли, а я вернулась в столовую.

— Я только что видел, как инспектор из Глазго вышел из нашего дома, — сказал отец. — Что ему было нужно на этот раз?

— Он продолжает задавать мне вопросы о нашем разговоре с Эваном. Надеется, что я вспомню что-нибудь еще, — объяснила я.

— Похоже, они думают, что ты, Дина, знаешь больше, чем говоришь, — заметил Майк Хендерсон. — Почему бы не сказать им все сразу? Эвану уже не поможешь, а для тебя это могло бы сыграть решающую роль. Полиции важно все, даже самые несущественные, на первый взгляд, детали.