Некроманта можно было упрекнуть в чём угодно, но только не в отсутствии сообразительности. Ему хватило одного взгляда, чтобы меня "прочитать", и даже виски не заломило, как обычно. Санти медленно опустил руки и осторожно отступил назад, стараясь не делать резких движений.
- Прости, я не хотел тебя напугать, - умоляюще проговорил он. - Рита, я не лгу. Больше нет. Чем угодно поклянусь, что не желаю тебе зла, наоборот, всё отдам, чтобы только ты была счастлива. Хочешь, клятву Инграха дам, нерушимку? Ни один маг, белый, серый или черный, не может солгать, дав клятву Инграха. Ондаре иис кахран э то…
Он не упомянул, что маг, давший клятву Инграха, не может солгать, потому что вкладывает в неё всю свою магическую силу. Но я знала это и без него.
- Аррше эт-тон а кари шшэх, - продолжал некромант, - интар-а-тем лассэ…
- Да заткнись ты! Чурбан безмозглый! - искренне заявила я, чувствуя, как понемногу спадает напряжение.
Мой дар невезения впервые сработал так, как надо: помог вытащить из иного пространства не того, кого полагалось, а того, кто был способен мне помочь - и помог. Своеобразным способом, зато быстро, жёстко и эффективно. Можно долго рассуждать, этично или неэтично подобное вмешательство, но после пребывания на алтаре нравственные приоритеты начинают стремительно смещаться. Не исчезать, не умаляться, а именно смещаться. В сторону большего практицизма.
- Санти, да прекрати же! Пойдём домой, мне тут совсем не нравится, и ноги замерзли… Можешь меня даже понести, если хочешь. Не дури, говорю, оставь! Я тебе… не верю, что я это говорю, но я тебе верю. Правда, верю.
- А с клятвой будешь верить ещё больше, - упрямо отозвался Санти, легко переходя со слов на пассы и выплетая из разноцветных нитей что-то напоминающее кукиш. - Подожди две минуты, я уже почти закончил.
Мне стало кристально ясно, что, если что-нибудь не предпринять, то через две минуты на месте могучего некроманта окажется выжатый лимон. Но вылезать из-под тёплого плаща не хотелось совершенно, и я подошла к решению проблемы творчески: сосредоточилась и мысленно поместила в ладони маленький белый шар, а затем, как советовали учебники магии, попыталась "энергично вытолкнуть его в сторону нужного объекта" - то есть, Санти.
В ладонях шевельнулся тёплый, упругий комок… затем что-то влажно хлюпнуло, и из носа закапала кровь, а я запоздало припомнила строчку, напечатанную мелким шрифтом: "Во избежание ментальных перегрузок выполнять упражнение только под строгим контролем учителя…" Вот тебе, бабушка и Юрьев день!
Некромант выругался, моментально развеяв своё плетение, кинулся ко мне, откуда-то достал ещё один чистый платочек и дал приложить к носу, а сам несильно пережал переносицу. Пальцы его показались мне ужасно холодными. Я растерянно взглянула на Санти поверх платка и внутренне возликовала. Сердитое выражение некромантского лица было привычным, хорошо знакомым и подходило Санти гораздо больше того растерянно-восторженного, которым его наградил когтистый, клыкастый и крылатый знаток греческого языка. А жесту, которым блондин скрестил на груди руки, и недовольному голосу я и вовсе обрадовалась, как родным.
- Ритка, что ты за человек такой! - мрачно начал он. - Даже сейчас! Даже сейчас ты не можешь обойтись без выкрутасов! - Он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая нервы. - Звезда моя, милая, любимая, бесценная, о чём ты думала, когда… - Некромант заметил голую пятку, торчащую из-под алтаря, и слегка приподнял брови. - Разумеется. Одиннадцать плюс ещё один. И что мне с тобой делать, мальчишка?
Пятка испуганно задергалась, норовя заползти под алтарь. Это ей удалось, но с другой стороны тут же высунулся острый мальчишечий локоть и макушка со встопорщенными, словно гребень у бойцового петушка, волосами.
- Нет, убивать тебя я не буду, - задумчиво проговорил Санти. - Не хватало ещё портить карму из-за назойливого мелкого змеёныша. Как с тобой поступить?…
- Отпусти-и-ить? - плаксиво донеслось из-под алтаря.
- Ни в коем случае! - вмешалась я, нахохлившись под тёплым, словно печка, плащом и поджав под себя замёрзшие ноги. Кровь из носа уже не текла, но в голове с непривычки немного шумело. - Удерёт, затаится, а когда устанет бояться, замыслит жуткую мстю тебе, мне, всем близким и дальним родственникам, лебеде в огороде и дядьке в Киеве. Предлагаю расширенную программу перевоспитания и психологического тренинга, готова оказать безвозмездную помощь. К тому же я давно мечтала о домашнем питомце. Хомячке, например.
- Отпускать тоже нельзя, - рассеянно отозвался Санти и погладил меня по голове, проигнорировав недовольное ворчание. - Но вот если… трансформационное изменение с разделением личности на две неравноценные половины… создание фамилиара… Так! - он громко хлопнул в ладоши. - Юнец, изменись, лик истинный - покажись! Турабо-фурабо, лорики-ёрики, пикапу-трикапу, скорики-морики!…
Ишко жалобно заскулил в своём убежище. Тонко улыбнувшись, Санти взмахнул рукой, и серая пыльца, осыпавшаяся с его ладоней, внезапно превратилась в стайку восхитительных серебристых бабочек. Они стремительно нырнули под алтарь - скулёж Ишко превратился в испуганный писк - и, ни на миг не задержавшись, выпорхнули оттуда, покружили над нашими головами и растаяли в воздухе. Кроме одной нахальной особы с черными спиральками на крылышках, которая уверенно устроилась на моём левом плече, по-видимому, никуда не собираясь улетать. Вслед за бабочками из-под алтаря, отчаянно вереща, выметнулось какое-то буро-черное существо, в два прыжка вскочило на каменный стол и шмыгнуло мне под плащ. Почувствовав, как к щиколотке прижалось что-то мокрое, пушистое и дрожащее, я бесстрашно - чего бояться, если знаешь, что всё равно укусит? - ухватила за шкирку это "что-то", и предъявила некроманту большеухую, полосатую…
- …крысу сделал! Я же сказала, хомяка мне! Хомяка! - возмущалась я, безжалостно встряхивая сучащего лапами зверька. Влажный нос беспрестанно подёргивался, усы воинственно топорщились, но к моему огромному изумлению крысёнок не предпринял ни единой попытки меня укусить. А, может, просто брезговал?
- Да, забавно вышло, - согласился Санти, глядя на Ишко с нехорошим любопытством опытного вивисектора. - Что внутри, то и снаружи. В нем было слишком много дерьма для обычного хомяка, милая, а морская свинка вышла бы чересчур тощая. Пропорциональное соотношение масс необходимо соблюдать… - он было протянул к крысёнку руку, но тут же резко отдернул её: острые, как иголки, зубы, впились ему в палец. - Веселишься, крысёныш? - не повышая голоса, и вполне миролюбиво спросил некромант, но Ишко вдруг испуганно вывернулся из моих пальцев, стремительно пробежал по руке и взлетел мне на плечо, где замер, намертво вцепившись коготками в плотную ткань плаща. - Веселись, пока не страшно… Ритуля, солнышко, так ты берёшь его или нет? Если нет, я возьму. На опыты.
Крысёнок затрясся, вспугнув бабочку, которая подальше от беспокойного соседа перепорхнула мне на левое ухо.
- Ну и гад же ты, некромант! - качая головой, в сотый, а, может, и в тысячный раз пробормотала я. - Всё бы тебе кромсать и потрошить!
Санти пожал плечами и наглядно продемонстрировал, что за такую улыбку можно простить всё, что угодно.
- Да, я такой, - признался он, чуть смущенно глядя на меня сверху вниз яркими голубыми глазами. - Терпеть не могу, когда к тебе прикасается кто-то… чужой.
Бабочка испуганно затрепетала, часто-часто перебирая лапками.
- А это зачем было творить? - хмуро указывая на неё, спросила я. Санти пожал плечами.
- Затем же, зачем читать стихи. Функциональной нагрузки никакой, зато красиво. А тебе, помнится, всегда нравилось художественное оформление заклинания. Я, конечно, не Ривера, но…
- Это точно, не Ривера, - не удержалась я. - Он мне не хамил, не врал, лицо не размалёвывал и на алтарь, между прочим, не укладывал!
- Только на ковёр, - напомнил Санти. - В ходе тактической операции по приведению в негодность священной девственницы… А катализатор из него получился замечательный, - совсем уж ядовито прибавил некромант.