— Ну что с тобой опять? Ты слышала, что я тебе сейчас сказала?

— Со мной все в порядке. Да, слышала.

— И что?

— И… ничего. Я попробую. Но ведь для того, чтобы работать у мистера Бэллота или у его учеников, недостаточно одного лишь моего согласия. Можно подумать, он сидит и переживает: что там ответит Синди…

Итальянка с жалостью посмотрела на нее:

— Бедная девочка! Как ты сегодня измучилась! Я тебя прекрасно понимаю. Иди лучше хорошенько отдохни.

— А потом?

— А потом… Завтра приходи на подготовительное отделение, назови свое имя. Бумаги на тебя я подготовлю, они будут ждать тебя там. Все остальное тебе скажут…

— А что там…

Мадам Помпазини устало потерла кончиками пальцев виски:

— На сегодня все, дорогая. Я тоже устала!

Синди продолжала сидеть, не двигаясь с места, глядя на итальянку в упор.

— Синди, право слово, я могу потерять терпение! Что опять не так?

— Мадам, а почему вы мне помогаете?

Ей показалось, что мадам Помпазини несколько опешила от такого вопроса, но тотчас же взяла себя в руки и даже смогла улыбнуться:

— А это я тебе расскажу потом! Все, иди.

3

Синди уже третий час бесцельно бродила по улицам. Она не знала, радоваться ей или огорчаться. В том, что она поступила на подготовительное отделение, вроде бы не было ничего плохого, тем более что деньги платить теперь точно не придется. И в то же время в глубине души ее сидело горькое разочарование: ведь она смогла! Смогла пройти конкурс! О том, что это было сделано в обход общих правил и по большей части — благодаря мадам Помпазини, Синди искренне забыла. Но зато остальное, приправленное болью и горечью, впечаталось в ее память: как же обидно, когда ты достоин, но тебя все равно не берут!

Как это несправедливо! Ей, наверное, было бы легче, если бы ее не взяли за плохой танец, или потому, что места уже распределены между «своими», как это иногда бывает в частных школах… Но нет. Мистер Бэллот не берет танцовщиц по блату — это она слышала в коридоре.

Его главное правило: честность при отборе. И в общем-то понятно почему: на сцене ему нужны хорошие профессионалы, а не протеже богатых спонсоров. Потому что именно на своих выступлениях мистер Бэллот и делает основные деньги. А если бы он делал деньги просто на обучении, тогда…

Стоп.

Синди остановилась посреди тротуара и даже что-то негромко воскликнула. Стоп.

Интересно, если ему так сильно нужны люди, которые умеют танцевать, тогда почему вот она, Синди, которая потрясающе умеет танцевать, что признают даже члены жюри, почему она не может пробить себе дорогу на сцену? Только потому, что у нее не хватает средств? А ведь мистер Бэллот делает деньги НЕ на обучении… Нет, тут что-то не то!

— Может, все-таки эта старая жердь хитрит? — задумчиво спросила Синди у Ангела, которого достала из сумки и теперь несла в руке.

Ангел молчал. В отсвете машинных фар снова мелькнули и погасли цифры, написанные на подставке светоотражающими чернилами.

— Хочешь, чтобы я позвонила ему? Но что я скажу? Пожалуюсь? Попрошу денег? Попрошу…

Синди снова остановилась, озаренная новой идеей. А ведь она может попросить Джи устроить ее на работу! По крайней мере, он должен что-то посоветовать! Он явно местный и уж точно знает, где можно найти удобную, непыльную… ой, да любую работу!

Ведь случайных знакомств не бывает. Значит, номер, нацарапанный на Ангеле, тоже пригодится. И в этот миг снова какое-то неосознанное подозрение шевельнулось в ее душе: с Джи связана тайна. Интересно, какая тут может быть тайна?

Синди громко выдохнула и набрала номер. Какая бы ни была эта тайна, но она должна заработать деньги, а все остальное потом!

— Алло? — раздалось примерно после пятого гудка.

— Джи? Привет!

— Да. Привет.

— Угадай, кто тебе звонит!

Он сделал небольшую паузу, а потом вкрадчиво, с придыханием проговорил:

— Синди?.. Синди, это ты?

— Ага! — захохотала она. — Не ожидал?

— Если честно — нет.

— Вот те раз! А зачем же тогда номер оставлял?

— Не знаю. Была маленькая надежда… Я так рад!

— Ну вот видишь. А я взяла и позвонила!

— Как экзамен? Сдала?

— Да! И просто превосходно! — Синди зажмурилась. Зачем она врет? Она же хотела попросить у него помощи, а вместо этого обманывает.

— Правда? Я рад за тебя.

— Я и сама рада! Теперь осталось еще немного… И я — студентка Калифорнийского университета.

— Молодец. — Джи немного помолчал. — Ну а… может быть… Ты сейчас где?

— А что? Ты хотел встретиться? — Она притворно зевнула.

— Конечно. Вечер еще только начинается, зачем болтать по телефону? Мы можем отметить твой экзамен, хочешь?

— Э-э-э. Ну в принципе… — проговорила она как можно более капризным голосом. — Хотя, конечно, я устала… Ну ладно уж!.. А ты быстро доберешься?

— Сегодня я на скутере.

— Тебе вернули скутер!

Джи рассмеялся:

— Я же никуда не торопился, от полицейских не бегал. Пришел сегодня утром и забрал.

— Здорово. Тогда приезжай. Я стою на перекрестке улиц…

Это был четвертый волшебный вечер Синди в Лос-Анджелесе и первый вечер, когда она решила больше не ломать себя и поступать так, как велит сердце.

Дело в том, что роль старшего ребенка в семье с детства заставляла ее быть серьезной и вести себя по-взрослому. Поэтому, когда уже было поздно что-либо исправлять, Синди обнаружила, что во многие игры недоиграла, многие радости жизни недополучила и вообще — не дожила до конца свое детство, слишком рано став взрослой.

В дальнейшем это правило жизни тоже стало давать о себе знать, когда все друзья, какого бы ни были возраста, относились к ней как к старшей, более мудрой, способной дать хороший совет… Никто из них не знал, что на самом деле ей хотелось послать все к черту, хотя бы денек побыть легкомысленной дурочкой, у которой в голове нет ни одной мысли! Ну просто — ни одной!

Сегодня Всевышний подарил ей такую возможность. Сегодня все было по-другому. Джи будто чувствовал ее желания наперед и весь вечер исполнял роль взрослого опекуна. Он ни о чем не спрашивал, просто брал Синди за руку и вел точно туда, куда хотела Синди, делал то, что хотела Синди.

Он катал ее на скутере, пока не кончился бензин, потом они бросили скутер и побежали в парк на карусели, потом — в другой парк, потом на последние деньги на два часа арендовали машину и уехали на побережье. Продавец из проката посмотрел на них с сочувствием: наверное, решил, что им совсем негде переспать, только если на берегу и в машине. Последняя мысль заставила Синди покраснеть в темноте, но Джи этого не заметил.

Они остановили машину возле самой воды, и наконец-то после тяжелого удушливого дня Синди ощутила долгожданную прохладу. Она ступила босиком на песок и сразу пошла к воде. Как только ступни ее коснулись прохладных волн, ей сразу стало легче. Синди улыбалась, слушая шаги за спиной: а этот Джи не так прост… Он кажется юным, а на самом деле…

— Купаться будем? — Джи подошел сзади и осторожно обнял ее. В этом жесте было столько естественности и непосредственности, словно он делал это далеко не впервые и вообще будто они обнимались каждый день по сто раз.

Мозг Синди заработал как часы. «Если мы полезем купаться, то обязательно займемся любовью. Если мы займемся любовью, мы не успеем как следует поговорить о работе. С другой стороны, после того как мы переспим, мне гораздо легче будет просить его о протекции…»

Она немного подумала и решительно шагнула в сторону. Нет. Однозначно — нет! В последнем случае она будет выглядеть просто дешевкой. Переспала, а потом просит помочь, потому что у нее, видите ли, туго с деньгами! Это будет смахивать на оплату услуг.

— Вряд ли. Я очень устала.

— Напрасно. Твою усталость как рукой снимет. Я обещаю…

Он многозначительно смотрел на нее. Синди нетерпеливо вздохнула: все-таки перспектива была очень заманчивой: ведь парень так красив!.. Может быть, стоит немного спровоцировать, чтобы посмотреть, на что он способен и насколько крепко его воспитание? Если, конечно, сама она сможет потом устоять и не поддаться на собственную провокацию…