Всё, чего ей хотелось — чтобы эти двое поскорее уехали. А ещё ей хотелось вернуть свою прежнюю размеренную жизнь.

Она так и не позвонила в полицию, ведь если Алекс нарвётся на полицейских, он умрет. А если полицейские нарвутся на Михаила… Что ж, лучше даже не представлять.

Теперь уже всё подтверждало их существование. Но что если она позвонит в полицию, пожалуется, что в её подвале завелись вампиры, а позже выяснится, что на самом деле там никого нет.

Она снова и снова брала телефонную трубку, чтобы позвонить Лейси. Но постоянно возвращала её на место. Исповедь перед подругой могла лишь подтвердить, что Хелена окончательно выжила из ума, а ей этого вовсе не хотелось. И если всё происходило на самом деле, зачем посвящать в это Лейси? Сама Хелена предпочла бы навсегда остаться в счастливом неведении. Это просто перевернуло её мир с ног на голову. Если вампиры существовали, то какие ещё киношные монстры спокойно разгуливали по свету? И какое место в природе они отводили людям? А Богу?

Окончательно не тронуться умом Хелене помогали поиски. То, чего не понимал окружающий мир, удобно разместилось на страницах художественных книг. И когда девушка слишком уставала, чтобы продолжать бегать или прибираться, она изучала вампиров.

Не будучи уверенной, где искать, она рылась абсолютно во всём, начиная с тупой литературной критики и заканчивая Интернет-постами подростков-готов с именами типа «влад666». Хелена никогда не увлекалась ужасами, так что все её скудные представления о вампирах сводились на рекламе "Графа Шокулы". [31]Летучие мыши, гробы и развевающиеся плащи. Всё это и рядом с Алексом не валялось. А уж тем более, нигде не упоминалось о вампирах с бесцеремонными мамочками. Более того, вампирам иметь мамочек вообще не полагалось.

На третью ночь Михаил ушел, но стонов Алекса не послышалось. Девушке не очень-то хотелось видеть его вблизи, но она всё больше и больше начинала волноваться, что с Алексом что-то случилось. Поэтому спустя час или около того она набралась храбрости и спустилась в подвал, чтобы проведать своего сталкера.

Он был в сознании. Даже сидел, а не лежал. Собственно говоря, и выглядел он уже гораздо лучше. Большая часть пузырчатых штуковин слезла с лица и рук, отчего мужчина стал выглядеть так, будто бы с него содрали кожу — прямо как анатомическая кукла из класса биологии. Неловкая пауза — и он заговорил: сначала нерешительно и запинаясь, потом всё быстрее и быстрее. Его голос был скрипучим, а слова звучали немного невнятно.

— Я пытался придумать, как лучше тебе всё объяснить, но упустил момент. И позволил этому встать между нами, позволил причинить тебе боль, только потому, что был слишком малодушен, чтобы выложить всё с самого начала. Хотел понравиться тебе — может быть даже больше, чем просто понравиться — до того, как расскажу правду. Но когда лежал в яме и не знал, переживу ли тот день, я очень жалел. Жалел о том, как оставил тебя и что с тобой сделал. Я знал, что ты возненавидишь меня, подумав, что я ушёл навсегда и нарушил своё слово.

Его дыхание сбилось и он замолчал, чтобы отдышаться. Скрестив ноги, сел на своём спальном мешке. Эти двое присвоили её туристическое снаряжение. Второй такой же мешок был расстегнут и накинут ему на плечи. Девушка была почти уверена, что под мешком на Алексе ничего не было — ему и так, наверное, было очень больно. Руки мужчины походили на сырое мясо. Они неподвижно лежали на его коленях. Девушка вдруг подумала, что смогла бы разглядеть белые костяшки его пальцев, проглядывающие сквозь мышечную ткань, потому поспешно отвела взгляд.

— У меня вопрос.

— И не сомневался, — Алекс внимательно посмотрел на неё и с хрустом размял шею. Ждал, пока она заговорит.

Хелена вновь отвела взгляд. Ей было бы легче, если бы сейчас под рукой был блокнот или, что ещё лучше, диктофон. Было бы проще смотреть на него, как на прообраз очередного героя её постановок, чем как на любовника. Она даже не знала, с чего начать, поэтому выпалила первое, что пришло в голову:

— Ты мёртв?

Он захрипел — видимо, рассмеялся.

— Ну, как сказать.

Мужчина в примирительном жесте поднял с колена обезображенную руку. Хелена не была уверена, что именно в тот момент видела перед собой: настоящую трагедию или просто монстра, которым на самом деле являлся этот мужчина. Для того, кто был настолько обожжен, Алекс вел себя слишком… оживленно. Это, определенно, не соответствовало его состоянию.

— Я не мёртв. Мы не упыри. Просто другой вид.

— И люди о вас не знают?

— Никто и не хочет о нас знать. Мы — ваша тень.

Хелена со скептическим видом сложила руки на груди.

— А всё, что ты говорил о свадьбе? Ложь?

— Нет, — тихо произнёс он. — Нет.

— Почему бы тебе не жениться на женщине своего вида?

Голос Алекса стал холодным и отчужденным. Она обидела его, но её это не очень-то волновало.

— Маме нужно было отыскать мою вторую половинку, и не важно, к какому виду она будет принадлежать.

— Но это бессмысленно. Что делать с распорядком дня и заклеиванием окон, с… едой. В смысле, это ведь неудобно, когда в доме смешанная семья. Не понимаю, как из этого может что-то получиться.

Он продолжал тем же отстраненным и официальным тоном:

— Это не проблема, потому что обычно семья не долго остается «смешанной».

Через секунду до неё дошел смысл этих слов. Тут же скрутило желудок.

— О, Боже! Вот дерьмо! Ты этого не сделаешь.

— Только когда ты попросишь. Нам придётся это сделать, если захотим детей.

Хелена прислонилась к холодной бетонной стене.

— Ты на самом деле это можешь? О Боже. — Она могла бы стать такой же, как они? Как бы Хелена ни старалась сдерживаться, все равно вспоминала, как Алекс врывался в неё подобно дикому зверю. Почти ощущала это физически.

Никогда. Она никогда этого не сделает.

— Тебе лучше присесть.

— Не хочу! — Она оттолкнулась от стены и принялась расхаживать по узкому помещению с низким потолком. В подвале дурно пахло. Отсыревшим бетоном и больным, немытым вампиром.

— И сколько тебе лет?

— Двадцать семь.

Она ожидала, что Алекс ответит, мол, ему двести пятьдесят или около того. Шокированная такойновостью, она даже перестала метаться по помещению.

— Да ты же ещё ребёнок!

— Почему? Сколько тебе?

— Тридцать один. То есть, тридцать два.

— Ну и что? Ничего особенного.

— Разница существенная. — Она всегда встречалась с мужчинами, которые были, по крайней мере, лет на пять её старше. — И вообще, с чего бы это кому-то в твоём возрасте вообще хотеть остепениться?

— Я всегда этого хотел. Мои братья обычно смеялись надо мной. Потом один из них, Грегори, женился и решил, что вообще-то это не так уж и плохо. А Михаил… что ж, тот просто перестал смеяться.

Хелена остановилась и присела на корточки в десяти футах от Алекса. Достаточно близко и одновременно комфортно. Он смущал её. По-настоящему смущал. Она потерла лицо и постаралась мыслить ясно. Разумеется, безуспешно.

— А чего не так с Михаилом?

Алекс повернул шею в её сторону.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы братья, но вы совсем не похожи друг на друга.

— Он пошёл в отца. Мы с Грегори — в мать.

— Нет, я имела в виду… ну, он выглядит вампиристее тебя. Вернее, тебя прежнего.

— Длинная история. Михаил наш Князь. Наш лидер. Раньше им был папа, но в прошлом году он ушёл в отставку, а Михаил его первенец. Статус Князякак раз и делает его более… более… ну, таким, как ты сказала. Хотя Михаил почему-то всегда был таким. Он готовился к своей обязанности всю свою жизнь.

— Хочешь сказать, он глава вашей семьи?

— Нет, глава семьи по-прежнему отец, просто Миша принял в свои руки то, что ты, скорее всего, назвала бы семейным бизнесом.

Хелена выжидающе уставилась на него. Мужчина ходил вокруг да около, а ей очень хотелось знать, когда же он, наконец, откроет перед ней правду.