Салли Джейн взяла себя в руки, покачала головой и засмеялась:

– Мой друг обвинил меня в том, что я ревниво отношусь к тебе. Я, конечно, это отрицала, но на самом деле – это правда. Я всегда завидовала тебе. Думаю, это ты и услышала.

– Но ты чудесно выглядишь, ты богата и преуспеваешь. Зачем тебе завидовать мне?

Торговец недвижимостью не успела ответить, потому что в этот момент была подана еда, и когда через час Рикки покидала ресторан, она вдруг осознала, что Салли Джейн успешно избежала затронутой темы. Развернув джип и направляясь в сторону своего офиса, Рикки еще раз мысленно повторила их встречу.

Салли Джейн изменилась не только внешне, и другие изменения, происшедшие в ней, были не такими уж второстепенными. Она была самоуверенной, но, хотя и владела собой, чувствовалось, что она нервничает; ее смех был искусственным, и, несмотря на то, что она все отрицала, Рикки ощущала в ней глубоко скрытый гнев, который, она не сомневалась, был обращен против нее. Ну, и что это означало? Возможно, ничего, кроме того, что преуспевающая деловая женщина защищает свою территорию.

Когда Рикки въезжала на автостоянку радиостанции, ей пришла в голову еще одна мысль. А что, если не только это?

Она просидела в джипе несколько минут, размышляя над этим вопросом. Она никогда по-настоящему не рассматривала женскую половину группы в качестве подозреваемых в страшных убийствах. Шовинизм, в котором она никогда бы не призналась. Но почему не женщина? Почему не Салли Джейн?

Эрон сидел за своим столом, когда регистратор, впустил Боу.

– Это, кажется, впервые. Не думаю, что ты когда-то раньше заходил сюда. Позволь мне предположить, что хоть ты и выглядишь чертовски скверно, но ты не болен, а это значит, что у тебя что-то на уме.

Боу уселся, положив ногу на ногу.

– Я не хотел отрывать тебя от твоих пациентов, но мне действительно нужно поговорить.

– О некой молодой женщине, которая вселяет смуту в жизнь тех, кто когда-то любил ее.

– Да, примерно так. Она вносит смуту и в ваши жизни, Эрон?

Эрон поскреб поредевшие волосы.

– Это, пожалуй, преувеличение, но она, определенно все усложняет.

– Каким образом?

– Ну, к примеру, некоторые мои пациенты напуганы. Они уверены, что сейчас, когда она суется повсюду, парень, убивший моего отца и остальных, выйдет из спячки. Ты помнишь старую миссис Хоукинс, она живет возле Мэджек Кроссинг? О, она отменила свой визит ко мне, сказав, что не выйдет из дома, пока не поймают этого бандита. Но у нее больное сердце, и сегодня утром мне пришлось отправиться к ней самому, – путешествие в пятьдесят миль.

– Ты сказал «к примеру», а что еще? – не отставал Боу.

Эрон потер подбородок:

– Ты не поверишь этому. Но вчера ночью, после того, как мы вернулись с приема, Пэм рассказала мне, что моя мама звонила на радио. Пэм призналась, что подслушала ее разговор – мать шепотом произносила угрозы. И знаешь почему? Потому что моя собственная мать считает меня убийцей. Признаюсь тебе, что, услышав такое, я не мог уснуть.

– Почему она так думает?

– Потому что мы с отцом не ладили. Потому что я возмущался его стремлением руководить моей жизнью и тем, что он оставил маму. Боу, ты когда-нибудь встречал Банни Эпперсон?

– Кого?

– Банни. Она была одной из жертв убийцы. Настоящая маленькая красавица. Приехала из Арканзаса или какого-то похожего местечка. Она была года на три-четыре старше меня, но я встречался с ней пару раз летом 84-го. Однажды ночью я решил просто силой взять свое, понимаешь? И представляешь, с кем я столкнулся, когда поднимался к ней по лестнице?

– Со своим отцом? – предположил Боу, хотя догадаться об этом было не так уж трудно.

– Да, ты угадал. Не знаю, почему я так взбесился, но поверь мне, я обезумел. Не потому, что я по-настоящему пылал чувствами к этой девушке. Я хочу сказать, она была хорошенькая, возбуждала и все прочее, но я также знал, что она бесстыдно лжива. Поэтому я вовсе не претендовал на права собственника по отношению к ней. Но мой собственный отец… – Он замолчал и покачал головой, словно даже сейчас, одиннадцать лет спустя, не мог в это поверить. – Через несколько недель он приехал домой осмотреть маму. – Эрон рассмеялся воспоминаниям, которыми делился с Боу. – Она никогда не была счастлива с отцом и не переставала ворчать на него, но не могла удержать его от встреч с другими женщинами. Итак, она вызвала его под предлогом какой-то болезни, и он должен был уступить и прийти, чтобы осмотреть ее. Во всяком случае, в тот день он пытался установить между нами мир после инцидента с Банни, сказал, что расстался с ней, что не хочет, чтобы она стояла между нами. Мама была наверху, но, по-видимому, она подслушала, потому что у них по этому поводу была крупная стычка. После этого отец вообще отказался приходить в дом. Я даже редко виделся с ним.

– Должно быть, тебе было нелегко… – сказал Боу только для того, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся между ними.

– Знаешь, что смешно? Мы как раз начали снова сближаться, когда его убили. Это больно, приятель. Я любил старика со всеми его недостатками, я никогда бы не смог убить его.

– Я верю тебе, – искренне ответил Боу.

– Тем не менее, как бы я ни любил Рикки Блю, она создает мне кучу проблем, и, скажу тебе правду, Боу, я тревожусь за нее. Не думаю, что на самом деле очень умно выслеживать этого типа способом, который применяет она. Я не могу ей помочь, но хочу, чтобы она прекратила это и вернулась в Бостон.

– Не думаю, что это произойдет.

Эрон улыбнулся:

– И ты не хочешь, чтобы это произошло, верно?

Боу засмеялся:

– Я хочу, чтобы она была в безопасности. Но, пожалуй, нет, я не хочу, чтобы она уезжала.

– А ее теория, что это один из нас? По-твоему, она права?

– Не знаю. То есть я понимаю, из чего она исходит. Она доверила нам тайну, и не один раз, а дважды. Это и смешно, но я надеюсь, что она права.

– Боже милостивый, дружище, почему? Мы все черт знает как долго были друзьями. Мне действительно очень неприятно думать, что я потерял способность оценивать людей.

– Да, но если она не права, тогда она блуждает в потемках, а тем временем кто-то, кого мы не подозреваем, может подкрасться к ней.

– Я понимаю твою точку зрения. Ладно, ты не можешь убедить ее слепо поверить, что это не я. – Он снова усмехнулся, на этот раз без особого веселья. – Ведь даже собственная мать сомневается в том, что убийца не я, хотя были времена, когда я охотно задушил бы ее.

– Я же сказал, я верю тебе. Дело в том, Эрон, что если это не ты и не я, то кто? Кто из нас настолько умнее остальных, что все эти годы дурачил нас?

– Да, это вопрос на шестьдесят четыре тысячи доларов.

Рикки ушла с радиостанции позже обычного, и к тому времени, когда она свернула в аллею, ведущую к ее дому, было уже почти семь. Она была смертельно усталой, но и одновременно расслабленной, – такого с ней давно не бывало. Причиной тому, вероятно, был весенний воздух и внезапное буйство красок на деревьях и цветах. Она притормозила джип на дороге, вступая в царство распускающихся бутонов форситии и кизила. Склон справа от нее был усыпан дикими маргаритками, а слева, внизу, искрилось озеро, как холодное голубое атласное покрывало, щедро усыпанное сапфирами и бриллиантами. Она забыла, как горячо любила эту дикую природу, а Озарк оставался диким – люди завоевали, но не покорили его.

Мысли Рикки снова вернулись к вопросу Салли Джейн: что она собирается делать, когда ее миссия будет выполнена, – останется здесь или уедет? Этот вопрос не требовал немедленного ответа, сердце убеждало ее остаться, в то время, как разум выдвигал всевозможные причины, почему ей не следует даже рассматривать такой вариант. Она пробыла здесь уже пять дней и ни на шаг не приблизилась к решению своей удачи. На самом деле все стало намного сложнее после ее ленча с Салли Джейн. Она надеялась вычеркивать имена из списка, а не добавлять их. Убрав ногу с тормоза и нажав на акселератор, Рикки вздохнула, и джип стал медленно взбираться по склону холма.