— Куда уж ясней, — вставая со стула, сдвинул брови сотник. Так продолжалось до тех пор, пока банда разбойников не напала на русскую военную базу и не разнесла ее в пух и прах, вырезав обслугу и прихватив с собой заложников и запасы, заготовленные на зимовку всего войска. Тогда полковник сам приехал к Даргановым и предложил разработать совместную операцию. К тому времени Петрашка крепко стоял на ногах, вместе с Захаркой он готовился отбыть на учебу в столицу. Прознав о скором начале военных действий, братья и слышать не захотели об отъезде, в их сердцах никогда не затухал огонь мести, приобретенный ими вместе с кровью непокорных предков.

Старики говорили, что на их веку Терек лишь однажды покрывался льдом, и было это тогда, когда с неба спустился сам Холод-царь, все остальное время он клокотал точно так же, как и народы, жившие по его берегам. Вот и сейчас русские строители споро наводили переправу через бурный поток, подбирая подходящие для этого бревна и доски.

Казаки под командованием Даргана давно одолели бы преграду вплавь, но сотник понимал, что без серьезного подкрепления и артиллерии горскую крепость не взять. И все-таки, мысля наперед, он отрядил группу разведчиков к входу в таинственную пещеру, которой не пришлось воспользоваться казакам во время дерзкой вылазки, предпринятой ради освобождения Петрашки. В разговорах с полковником на эту тему он напрочь отверг идею перехода через перевал. Ни один человек не сумел бы пробраться сейчас по заоблачной обледеневшей тропе, как невозможно было пройти и по дну ущелья, где грозили неминуемым обвалом снежные лавины.

Вот почему всадники во главе с Панкратом поднялись вверх по течению Терека, переправились через него в самом узком месте и помчались вдоль кромки корявого леса, за которым начинались заснеженные пойменные луга, упиравшиеся в горы, закрывающие вершинами горизонт. Хорунжий здесь уже бывал, но засады казаки не устраивали, терпеливо дожидаясь удобного момента. И он наступил.

Большая часть группы спешилась у сглаженных ветрами валунов, вторая, меньшая, вместе со свободными конями отошла в укрытие. Панкрат вытащил пистолет и закрутился между камнями, за каждым из которых могла оказаться ловушка. За ним поспешал Петрашка, прикрывал хвост отряда Захарка. Узкий и тесный вход в пещеру был замаскирован кустами и завалом каменных осколков, но все равно через него спокойно могла пройти лошадь. Панкрат засмолил факел и осветил нависшие пластами своды, которые тут же засверкали звездами от осевшей на них изморози.

— Я пойду первый, — негромко высказался Петрашка.

— Урядника хочешь заслужить? — покосился на него хорунжий.

— Угадал, но ты стал как мерин — с ленцой, а я еще пока не женатый.

Панкрат покусал конец уса, молча отступил в сторону, а Петрашка споро юркнул в щель и моментально пропал из виду. Время потекло как сыворотка из творога, отжимаемого заботливой хозяйкой, который она оставила для сыра., Казаки присели возле лаза, внимательно прислушиваясь. Тишину нарушали лишь посвист ветра да шуршание тонкой ледяной корки на траве и кустах.

Наконец из лаза показалась голова разведчика, Петрашка перевел дух, вытер рукавом черкески пот под папахой и доложил брату:

— До самого озерка дошел, все было чисто, но дальше почудилось, будто по стенам заплясали тени, и я решил вернуться.

— Правильно сделал, — одобрил тот его поступок. — Может, кто сюда направляется. А ну все по схронам! — прячась за выступом скалы, приказал хорунжий подчиненным.

Ждать казакам пришлось недолго. Сначала из отверстия выбежала лиса и присела на задние ноги, пытаясь узким носом уловить опасные запахи. Но ветер дул с гор, он нес с собой лишь холод, лиса приподняла загривок, обмахнулась хвостом и юркнула в лабиринты между валунами. Ермилка надумал было вылезать из засады, но вовремя увидел очень даже не маленький кулак Панкрата, которым тот явно грозил ему. Он снова сложился за камнем и выставил вперед синеватый ствол ружья.

Порывы ледяного ветра пронизывали людей насквозь, они слетали с вершины горы, с посвистами закручивались среди камней, выдувая из-под бешметов остатки тепла. Вскоре из пещеры послышался дробный перестук копыт, он приближался к выходу. Станичники молча переглянулись и приготовились к бою.

Когда первый чеченец в богатом бешмете вывел коня наружу, взгляды казаков, сидевших в засаде, устремились туда, где хоронился хорунжий. Но Панкрат и виду не подавал, что заметил абрека, он выжидал, подражая батяке, который во всем оставался для него примером. Немного погодя вслед за разведчиком показались еще двое разбойников, оглядевшись, они накинули на головы капюшоны башлыков и приготовились вскакивать в седла. В этот момент в воздух взметнулись сразу несколько волосяных арканов, они захлестнулись на шеях гостей, заставив их раскорячить ноги и судорожно уцепиться пальцами за удавки. Казаки упорно подтаскивали к себе добычу, принуждая противников скользить чувяками по обледенелым камням, через несколько секунд все чеченцы попадали и задрыгали коленками.

— Наверное, это связники между Шамилем и бандами, орудующими на нашей стороне, — заворачивая за спину руки одному из разведчиков, предположил Петрашка.

— Бери выше, — не согласился с ним Николка, друг его старшего брата, — Это те абреки, которые подговаривают равнинных мирных чеченцев воевать против русских.

— Тогда прямо тут в распыл их! — схватился за шашку один из казаков. — Они вреднее всех других разбойников.

— Погоди с распылом, — осадил его хорунжий. — Надо допытаться, зачем они сюда пожаловали, а потом отправить в штаб.

Но сколько разведчики ни старались, ни один из захваченных чеченцев не раскрыл рта. Лишь под конец, когда их обмотали привязанной к седлу веревкой, чтобы своими ногами погнать в штаб в сопровождении двух казаков, а остальные приготовились продолжить путь через пещеру к заоблачному аулу, один из разбойников, по виду главный, оскалил зубы и скособочил голову:

— Идите прямо через гору, но на той стороне вас давно ждут воины аллаха. Вам все равно не жить! — заявил он.

— Засад в пещере понатыкали? — ухмыльнулся Захарка.

Чеченец лишь молча сверкнул белками глаз, вид у него был как у попавшего в капкан бирюка. Отправив пленных, Панкрат с отрядом решил пройти природный тоннель до конца. Русские войска готовились переправиться на правый берег, и путь для них должен был быть свободным.

Каменные неровные своды пещеры поглощали все звуки, людям казалось, что они вместе с лошадьми не идут, а плывут в узком пространстве, забитом гнетущей тишиной. Впереди с факелом в руках продвигался Петрашка, он вместе с Ермилкой выбирал основную дорогу, от которой в стороны отбегали таинственные расщелины, заполненные сдавленными вскриками, постукиваниями и шипением. То ли там селились летучие мыши, то ли это были убежища змей, а может, горные духи выжидали удобного момента, чтобы завлечь отряд в лабиринты. Панкрат шел в середине отряда, чтобы быстрее принять решение, случись что в голове или в хвосте цепочки. Так учил его батяка. По ходу изредка попадались небольшие залы с высокими потолками, с которых свисали каменные сосульки, покрытые синеватым искрящимся инеем. Людям казалось, что они сделаны из чистого серебра. Становись ногами на седло, набивай висюльками переметные сумы и поворачивай обратно, чтобы дома начеканить из них монет с двуглавыми орлами и собственными портретами. Иногда в скальной породе играли голубоватым, прозрачным зеленоватым или плотным золотым отсветом узкие и короткие прожилки, похожие на женские украшения, предлагаемые в ювелирных лавках Моздока или Пятигорской, только порубленные на аккуратные камушки и оправленные в драгоценные металлы. Но чаще на голову давили массивные глыбы, они словно готовились вывалиться из своих гнезд и расплющить людей, потревоживших покой глубокого тоннеля, как обыкновенных тараканов. Чем дальше отряд удалялся от входа, тем тяжелее становилось на душе у всех, людям хотелось завернуть обратно, чтобы увидеть солнце. И если бы не тот факт, что абреки прошли этим путем, стало быть, казаки тем более пройдут, и не сильные волей братья Даргановы, младший из которых пер напролом, будто всю жизнь прожил в пещерах, то кто-то из станичников так бы и поступил. Хотя нет, трусов в казачьих семьях на левом берегу Терека не рождалось даже в високосные неблагополучные годы.