Наверное, именно эти слова, «незамужние женщины без детей», заставили Эми разрыдаться.

— Что стряслось, моя хорошая? — ахнула Кэти, упав на колени возле Эми, отчего та расплакалась еще сильнее.

— Я вчера потеряла ребенка, — всхлипывала она. — Я была беременна, уже десять недель. И я пошла познакомиться с мамой Барни, а она оказалась такой ужасной, что у меня до сих пор мороз по коже. Она назвала меня «католической шлюхой».

—  Что? — снова ахнула Кэти. — Иисус, Мария и Иосиф, Эми, что же это за семья такая? Мне кажется, твоя свекровь просто чокнутая.

— Конечно, чокнутая, но отец Барни очень приятный человек, несмотря на такую жуткую жену. К тому же он еще и ужас как хорош собой. Хэрри тоже ничего… впрочем, это тебе и так известно.

— Если у тебя только вчера сорвалась беременность, сегодня тебе следовало бы лежать в постели, а не бегать по всему городу, — строго сказала Кэти. — Когда я открыла дверь, я обратила внимание, что ты какая-то бледная. И у тебя что, нет ничего теплее, чем это? — На Эми был все тот же светлый пиджак поверх чуть более плотного платья.

— У меня нет зимнего пальто. Я как раз собиралась сегодня себе что-нибудь купить. И я чувствую себя хорошо, Кэти, честное слово. — На самом деле это было не так. Эми по-прежнему ощущала слабость, и ее тошнило.

— А где твое красивое темно-зеленое пальто? — поинтересовалась Кэти. — Ты купила его в Пэдди-маркете тогда же, когда я купила свою темно-синюю юбку. Когда ты его в последний раз надевала, оно выглядело отлично.

— Оно дома. То есть у мамы. — Эми на мгновение забыла, что больше не живет на Агейт-стрит. — Когда я переехала, то оставила там большую часть своих старых вещей, — пояснила она. — Наверное, я смогу носить его, пока не куплю новое. — Поразмыслив, она решила, что, пожалуй, сегодня не поедет в город. Будет лучше провести остаток дня в постели. — Я заберу пальто позже, когда мама вернется домой. На этой неделе она на вечерней смене. Наверное, она ушла за покупками, ее не было дома, когда я заходила.

— Так ты только поэтому ко мне и заглянула? Потому что мамы не было дома? — сухо улыбнулась Кэти. — Тебе просто нужно было где-то согреться, пока она не вернется домой.

— Мама никогда не запирает заднюю дверь, и тебе это известно. — Эми не знала, возмущаться ей или опять разреветься. — Если бы я хотела, то запросто могла бы подождать ее дома. И откуда мне было знать, что ты уже вернулась? Я думала, ты на работе, и хотела попросить твою маму передать тебе вот это.

— Что ты хотела передать?

Эми извлекла пакет с надписью «Сэлфриджез» с блузкой внутри.

— Я купила это в Лондоне, но все время забывала тебе занести. В армии тебе она, наверное, не пригодится.

— Ой, Эми, какая хорошенькая! — Кэти подняла блузку за плечики. — Я возьму ее с собой. Я же не все время буду в форме. — Ее лицо раскраснелось, казалось, она вот-вот тоже расплачется. — Прости меня за то, что я сказала, будто ты зашла ко мне только потому, что мамы не было дома.

— Это я должна попросить у тебя прощения, — тихо ответила Эми. — Я поступила гораздо хуже, когда просто бросила тебя, познакомившись с Барни. Понимаешь, я больше ни о чем тогда не могла думать. Все мои мысли были только о нем.

— А сейчас?

— Сейчас тоже, но ведь он уехал, — жалобно ответила Эми. — Я думаю о нем, но я не могу бытьс ним. Мне нужно найти, чем занять себя, но я только все время лежу в постели и ем бутерброды с вареньем.

Кэти обняла ее, и Эми поняла, что они опять друзья.

— Уверена, что чайник уже весь выкипел, — засмеялась Кэти. — Я совсем забыла, что хотела заварить чай. Слушай, сегодня вечером мы все собираемся в «Грин мэн» на Марш-лейн, где раньше работала твоя мама. Это моя прощальная вечеринка. Почему бы тебе тоже не прийти, если ты будешь хорошо себя чувствовать? Смена обстановки может, как говорится, пойти тебе на пользу.

— Я приду, — пообещала Эми.

Через некоторое время она опять отправилась на Агейт-стрит. Мама уже вернулась из похода по магазинам и была ужасно рада ее видеть, хотя и отметила, что выглядит дочь неважно. В камин подбросили угля, чтобы Эми могла посидеть перед ним с большой чашкой какао. Ей было так приятно снова чувствовать мамину заботу. Она ни словом не обмолвилась о выкидыше. Кэти тоже пообещала свято хранить тайну.

В час дня мама ушла на работу, а Эми поднялась наверх поискать свое зеленое пальто. Она обнаружила его в бывшей комнате Чарли, вынула из шкафа и повесила на вешалку за дверью. Пальто выглядело вполне пристойно, его можно было носить, пока она найдет в себе силы для покупки нового.

Постель Чарли была застелена, и Эми не смогла устоять перед соблазном прилечь, укутавшись в пуховое стеганое одеяло. Между сном и бодрствованием она провела несколько часов и насмерть перепугала сестер, когда они вместе вернулись с работы и услышали, как она спускается по лестнице. Эми была так же счастлива увидеть их, как и они ее.

Сестры вместе пообедали, разделив приготовленное мамой жаркое, которое оставалось только разогреть, после чего Эми хорошенько умылась, надела зеленое пальто и опять отправилась к Кэти.

Пол в пабе был посыпан опилками, а в углу стояла плевательница. Человек с сигаретой, прилипшей к нижней губе, играл на расстроенном рояле. На голове у него была кепка, надетая задом наперед. Все громко пели, стараясь перекричать друг друга.

Эми поняла, что оторвалась от своих корней. Она родилась и выросла в Бутле, и ее место было здесь, а не в большом доме рядом с Ньюсхэм-парком, где на первом этаже живет отставной капитан Королевского военного флота. Но она не уедет из большого дома, потому что там они с Барни провели вместе самые счастливые дни своей жизни, дни, которые она никогда не забудет, даже если доживет до ста лет. И именно там она будет встречать Барни, когда он вернется домой.

ГЛАВА 7

Май 1971 года

Маргарита

— Классный фильм, — сказала Хильда Доули, выходя из кинотеатра. — Я бы не отказалась при случае посмотреть его еще разок.

— Я тоже, — согласилась я.

— Вообще-то я не люблю гонки, но эти мне страшно понравились.

— Это точно. Ты хочешь кофе? — Лично я предпочла бы поехать домой. Хильда действовала мне на нервы, но я знала, что так будет. Она мне никогда не нравилась, но я не могла просто бросить ее и убежать домой сразу после фильма. Мы ходили на «Французского связного» с Джин Хэкман в главной роли.

— Я очень хочу кофе, — с энтузиазмом откликнулась Хильда. — Куда мы зайдем?

— Я знаю одно местечко.

Я повела ее в «Л-Биты», кофейню возле клуба «Каверн», в которую Роб Финнеган водил меня в прошлую субботу. Сегодня опять была суббота. Накануне Хильда в учительской сказала, что ей очень хочется посмотреть «Французского связного». В ее голосе было столько тоски, что я сжалилась над ней.

— Я бы тоже не прочь его посмотреть, — сказала я.

— Давай завтра сходим, — тут же предложила она.

— Давай. — Я заранее знала, что еще пожалею о своем поспешном решении, и все же была рада, что у меня на субботу назначена встреча, пусть даже и с женщиной. Мне было жаль и себя, а не только Хильду. В субботнем вечере было что-то такое, от чего я чувствовала, что обязанакуда-нибудь пойти. В противном случае я буду считать себя никому не нужной неудачницей. Конечно, я в любом случае была неудачницей, но стремилась скрыть этот факт, договорившись о совместном походе в кино с женщиной, которую я терпеть не могла.

— Здесь хорошо, — заметила Хильда, когда мы оказались в «Л-Битах» с их неровными кирпичными стенами и таким же затхлым воздухом, как в «Каверне». — Можно представить, что мы где-то за границей, например, в Париже. Ты когда-нибудь была за границей, Маргарита?

— Нет. А ты?

— Мы с мамой ездили в Испанию. Там было страшно жарко, и мама вдобавок чем-то отравилась. Почти весь отпуск она провела на унитазе. Это был какой-то кошмар. — К моему удивлению, Хильда хихикнула, обнажив огромные влажные зубы. — Лучше над всем смеяться, верно? Иначе ты только и будешь делать, что плакать. — Хильда промокнула глаза платочком, как будто собиралась заплакать прямо сейчас. — Сколько тебе было лет, когда умерла твоя мама, Маргарита?