Гатти еще сильнее нахмурился. Ему совсем не нравилось, какое направление принимали его мысли, особенно после того инцидента в парке, когда он, словно сумасшедший, набросился на нее с поцелуями. Целовал и чувствовал, что ее губы слегка дрожат, становясь все более мягкими и податливыми. Луиджи не помнил таких губ со времен бурных лет своего юношества...
– Все мы почувствовали облегчение, когда Оливер женился на Карине, – сказала Ида. – Было время, когда мы начали бояться, что брат хочет сделать из дочери точную копию Сары.
– Он просто пытался сделать для дочери все, что мог, – запротестовала Кора. – Оливер так сильно любил Сару!.. Он был уверен, что она совершенна во всем...
Карина запнулась, увидев краем глаза, как Гатти смотрит на нее – это была Смесь жалости и любопытства. Гордость и непреклонность вспыхнули во взгляде, когда она подняла голову и посмотрела на него в ответ.
Детство Карины было таким же, как и у Барбары. Будучи еще ребенком она осиротела и жила у тетки матери – монахини с очень строгими взглядами на воспитание детей, особенно девочек.
Под ее опекой Карина выросла интеллигентной, но очень скромной и неуверенной в себе девушкой, у которой было мало общего со сверстниками.
Тетушка умерла от сердечного приступа, когда Кора поступила в университет. Через несколько месяцев после этого она встретила Оливера, как раз после...
Луиджи, по-прежнему наблюдавший за ней, задумался над тем, что так внезапно сделало ее взгляд затравленным, как у загнанного в угол зверька.
Несмотря на явное напряжение между ними, Гатти не мог сожалеть о том, что произошло во время их первой встречи. Тот поцелуй... Однако он никак не мог разобраться, какой она была на самом деле: страстной, волнующей женщиной, как тогда, в парке, или пассивной, как сейчас, согласной на все вдовой, когда-то выполнявшей роль жалкой замены первой жены для мужа.
Ведь вполне очевидно, что Кора чувственная и сексапильная женщина. Именно поэтому Гатти никак не мог понять, как она могла быть счастлива с мужчиной, который, судя по всему, не мог удовлетворить ее духовных потребностей, а возможно, и физических тоже.
Луиджи нахмурился, заметив, что его мысли принимают очень личный характер.
Только ведь он сам видел, какой мягкой и нежной была Карина и с детьми, и с Фаррингтонами. Ее легкая улыбка смягчила резкость, с которой говорила о своем муже Ида.
Неудивительно, что Тео предпочитает проводить свободное время, помогая вдове в саду.
Гатти нахмурился еще сильнее, когда подумал, действительно ли отношения между Кариной и Теодором так невинны, как кажутся всем на первый взгляд.
Пока что ничего в поведении Иды не говорило о ее подозрениях по отношению к мужу или невестке. Тогда почему же она так настаивала на том, чтобы Луиджи остановился у вдовы? Может, в надежде на то, что новый мужчина положит конец роману?
Если у Коры были какие-то отношения с Теодором, то это объяснило реакцию на тот короткий поцелуй в парке и ее с трудом сдерживаемый гнев вчера за ужином и сегодня.
Луиджи снова нахмурился, не желая задумываться, почему чувствует разочарование и боль от того, что Карина состоит в связи с другим мужчиной.
Что же на самом деле волнует его? Мысль о том, что первое впечатление об этой женщине, когда он счел ее ласковой, открытой и одинокой, было ошибочным? Или, быть может, то, что он с самого начала неверно судил о ней?
О чем думает гость, рассуждала Кора, заметив, как он хмурится. Может, ему не нравится дом и удобства? Или она сама?
– Если бы вы последовали за мной... – проговорила Карина, стараясь контролировать себя и заставляя голос звучать официально.
Поднимаясь наверх, Гатти думал, что есть в ней что-то, что кажется ему притягательным и необычным: бросающийся в глаза контраст между сильной, теплой, эмоциональной женщиной, которая с таким жаром защищала своих воспитанников, и той холодной, сдержанной личностью, которой она была сейчас.
Кора остановилась возле двери одной из спален и подождала, пока Луиджи присоединится к ней. Ида и Марта следовали за ними. Ида нахмурилась, увидев, какую дверь открыла невестка.
– Но это ваша спальня – Оливера и твоя, – запротестовала она. – Я думала, ты поселишь гостя в спальне Барбары.
– Эта просторнее и... удобнее, – тихо ответила Карина.
– А где же ты будешь спать?.. – строго спросила Ида.
– Я...
– Послушайте, меньше всего я хочу лишить вас вашей спальни... – начал Гатти.
Но Кора покачала головой, и ее лицо слегка вспыхнуло.
– Я... я сплю в гостевой спальне. Эта... спальня Оливера. Была и моя тоже, – торопливо поправилась она. – Эта обстановка больше подходит мужчине. Здесь есть своя ванная комната, письменный стол с машинкой и телефоном. Иногда муж работал за ним...
– Ты давно переехала из этой спальни? – пристала Ида, будто не замечая, что Карина не желает продолжать тему.
Она похожа на провинившуюся школьницу, которую застукали за запретным занятием, подумал Луиджи.
Почему? Почему она не может поменять спальню, если ей так хочется? Ведь, в конце концов, это ее дом... Он вспомнил взгляд ее кротких глаз, когда она говорила о любви покойного мужа к первой жене, к женщине, чьим «домом» было это место.
– Хотела сделать здесь перестановку. Я никогда не чувствовала особой любви к этому месту, и...
– Но это хозяйская спальня, – протестовала Ида.
– Да, – согласилась Кора.
В ее тихом голосе послышалась ирония, которой не заметила Ида, но на которую обратил внимание Луиджи. Значит, Кора хладнокровна и остроумна – самая очаровательная и опасная комбинация женских качеств. По крайней мере, так он всегда думал.
Комната оказалась довольно большой, признал Луиджи, войдя внутрь. Много места занимали шкаф и кровать. Заметив ее, гость издал вздох облегчения. Он терпеть не мог стандартных американских спален с полуторными кроватями. Гатти с детства привык к королевским размерам семейных итальянских кроватей, передаваемых по наследству из поколения в поколение.
Взгляд гостя оценивающе скользнул по безупречной чистоты покрывалу и гардинам. Трудно было преодолеть искушение, которое сулила эта комната. Внезапно он услышал за спиной голос Иды, в котором читалось обвинение.
– Ты сменила покрывало и занавески?
По ответу Коры Луиджи догадался, что наблюдательность Иды смутила ее, и предположил, что все поменяли специально для него. Она действительно необычная женщина, подумал Луиджи, когда хозяйка показала ему ванную комнату.
Ванная была маленькой, но все же в ней оказалось достаточно места для душа и ванны. Пока Кора поджидала его на лестничной площадке, Гатти еще раз осмотрел комнату и признал, что уют и комфорт тут почти как в его собственном доме.
Из окна спальни открывался вид на прекрасный сад, который был разбит на множество лужаек с разными растениями. Улыбка тронула губы гостя, когда он заметил, что трава в одном месте сильно вытоптана.
Такой же клочок примятой травы был и на лужайке за его домом в Италии. Прошлой осенью он хотел заново засеять все травой, но родственники запротестовали, не желая, чтобы он трогал любимое всеми местечко, где играют дети и собирается семья.
Спускаясь по ступенькам, Кора чувствовала, как ее лицо заливает краска злости, когда Ида уже в который раз посетовала:
– Дорогая, я думала, ты собираешься поселить его в комнату дочери...
– Я... я думала, что это будет не слишком подходяще. Обстановка в той комнате больше подходит женщине, – ответила Карина, не желая говорить, что не хочет, чтобы Барбара, вернувшись из свадебного путешествия, обнаружила свою комнату занятой.
Кора хотела, чтобы Барби считала этот дом своим, чтобы падчерица всегда могла вернуться в свою комнату, когда пожелает. В душе, конечно же, Карина не хотела, чтобы это произошло – ведь теперь место Барбары рядом с мужем, и там ее дом.
– Но чтобы выехать из собственной спальни!.. – не унималась Ида.
– Это не моя комната, – сказала тихо Карина. – Это была комната Оливера, наша комната, – поспешно добавила она, увидев, что Луиджи направляется к ним.