Изменить стиль страницы

В самой России Троцкий стремился утвердить безраздельное господство рабочего класса, вернее, привилегированных верхушек его. Только таким образом удастся погнать на чуждую им борьбу тупую массу деревенских рабов. Только таким образом, организовав из русского рабочего класса касту надсмотрщиков-управителей, удастся в дальнейшем подчинить русскую деревню западному паразитическому пролетариату. Отсюда враждебное отношение Троцкого к идее «рабоче-крестьянского» государства и союза, ставка на «рабочее» государство, на полное порабощение – как политическое, так и экономическое – городом деревни. Отсюда же, в дальнейшем, идея «сверхиндустриализации» России: опять не в интересах России как таковой, но во имя быстрого создания в ней мощного рабочего класса-властителя…»

Это теория, а что касается практики, то Троцкий прославился в первую очередь совершенно запредельной жестокостью, как на деле – расстрелами, так и на словах. Как вспоминает А. Л. Ратиев, юношей слышавший его в Курске в декабре 1918 года, на собрании партактива, он говорил такие вещи: «Каждому из вас должно быть ясно, что старые правящие классы свое искусство, свое знание, свое мастерство управлять получили в наследство от своих дедов и прадедов… Что можем противопоставить этому мы? Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, – только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…

Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения, – продолжает спокойным, академическим тоном оратор. – Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам…»

Однако жизнь почему-то шла другим путем. Запад все больше отходил от революционных идей, в России «эти оппортунисты» тоже делали не то, чего он хотел. Оставался только один путь – путь борьбы с правительством СССР.

С тех пор, как планы Троцкого начали проваливаться – а он, и это смешно отрицать, был очень умен и прекрасно понимал, что ему мешает, – так вот, с тех пор самым ненавистным человеком для этого «интернационал-большевика» стал лидер «национал-большевиков» – Сталин. Начиная с 1926–1927 годов оппозиция ведет себя как «девочка наоборот» занимая ту позицию, которая противоположна сталинской. Правительство совершает поворот на 180 градусов – поворачивается и оппозиция, даже если при этом приходится занять позицию, которую только вчера критиковали. Свалить Сталина – в этом теперь смысл жизни опального «демона революции». Что потом? А какая разница?

То, что «перманентный революционер» по своей психологии даже отчасти не годился управлять государством, не один раз было проверено, когда Льву Давидовичу пытались поручить хоть какое-нибудь мирное дело. Но это едва ли кого-либо смущало. Меньше всех это смущало самого Троцкого. Чуть больше – его российских соратников, из которых одни были как государственные деятели весьма небольшого ума и считали, что главное – скинуть Сталина, а там все как-нибудь само собой устроится. А другие наверняка хотели использовать имя и вес Троцкого, употребить его как козырного короля в игре, который поможет прийти к власти, – а там посмотрим! Глядишь, и явится на короля какой-нибудь теневой козырной туз – тот же Тухачевский, например…

На самом деле это еще очень большой вопрос – хотел ли Троцкий именно власти. По крайней мере, когда у него была возможность эту власть взять – в 1924 году, – он не рискнул, отсиделся за спинами соратников (точно так же, как отправил их на смерть и отсиделся за их спинами в 1937 году). Но вот Сталина и построенное им государство он ненавидел люто.

Фейхтвангер писал: «Нужно хорошо себе представить этого человека, приговоренного к бездействию, вынужденного праздно наблюдать за тем, как грандиозный эксперимент, начатый им вместе с Лениным, превращается в некоторого рода гигантский мелкобуржуазный шреберовский сад. Ведь ему, который хотел пропитать социализмом весь земной шар, „государство Сталина“ казалось – так он говорил, так писал – пошлой карикатурой на то, что первоначально ему представлялось. К этому присоединялась глубокая личная неприязнь к Сталину, соглашателю, который ему, творцу плана,

постоянно мешал и в конце концов изгнал его. Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной ненависти и презрению к Сталину… Если собрать все отзывы изгнанного Троцкого о Сталине и о его государстве воедино, то получится объемистый том, насыщенный ненавистью, яростью, иронией, презрением. Что же являлось за все эти годы изгнания и является и ныне главной целью Троцкого? Возвращение в страну любой ценой, возвращение к власти…»

В то достаточно наивное время темой для обсуждения была возможность договоренности между Троцким и Гитлером – многие в это не верили. Фейхтвангер пытается ответить и на этот вопрос.

«Троцкий отважен и безрассуден; он великий игрок. Вся жизнь его – это цепь авантюр; рискованные предприятия очень часто удавались ему. Будучи всю свою жизнь оптимистом, Троцкий считал себя достаточно сильным, чтобы быть в состоянии использовать для осуществления своих планов дурное, а затем в нужный момент отбросить это дурное и обезвредить его…

…Кориолан Шекспира, придя к врагам Рима – вольскам, рассказывает о неверных друзьях, предавших его: «И пред лицом патрициев трусливых, – говорит он заклятому врагу Рима, – бессмысленными криками рабов из Рима изгнан я. Вот почему я здесь теперь – пред очагом твоим. Я здесь для мщенья. С врагом моим я за изгнанье должен расплатиться». Так отвечает Шекспир на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами».

Однако к началу войны король был бит окончательно, и сама его смерть загадочна. Он не был ликвидирован ни в начале 30-х годов, ни даже в 1938-м, после последнего московского процесса. Павел Судоплатов вспоминает, что задание на ликвидацию «демона революции» он получил в марте 1939 года. Троцкого убрали тогда, когда все его ядовитые зубы, казалось бы, уже были вырваны, когда он мог только брызгать слюной, но уже не имел сил кусаться. Какой был смысл уничтожать поверженного противника? Значит, был.

Относительно безвредный в мирных условиях, Троцкий в условиях войны мог принести много вреда, превратившись в марионетку в руках противника. Недаром во время советско-финской войны, буквально накануне его ликвидации, правительства Финляндии и Англии, параллельно и не сговариваясь, планировали использовать его для подрыва внутреннего единства Красной Армии и советского государства. Финны хотели ввести его в состав марионеточного «правительства в изгнании», а англичане, в очередной раз готовившиеся к агрессии против СССР, хотели его забросить на советскую территорию.

Неизвестно, как использовала бы Троцкого Германия, останься он жив. Впрочем, даже после смерти «демона революции» троцкистская карта была разыграна ведомством Геббельса. Его пропагандисты во время захвата Франции и в начале Великой Отечественной войны создавали от имени троцкистов газеты, радиостанции, забрасывали на нашу территорию листовки. Все с той же целью – разделяй и побеждай…

Глава 18

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.

Л. Фейхтвангер о «московских процессах»