Кейд взглянул на Лив дважды, когда она вошла в кухню. Первый раз — так, мельком, как бы констатируя ее появление, но затем, почти тотчас, воззрился на нее основательно.

Оливия замерла в дверях, опершись плечом о косяк, скрестив ноги. На ее губах играла насмешка. Честно говоря, выглядела она чудовищно. Неряшливо сшитый наряд и отвратительного цвета колготы делали ее безобразной. Но стоило посмотреть на надменное личико и на почти дьявольскую усмешку — и сочувствовать ей уже не хотелось. Разве только мысленно раздеть, представляя, какова эта девушка с медовыми волосами без всяких уродующих ее одежд.

— Надеюсь, вы любите мясо с кровью. Настоящие мужики, те, которые понятия не имеют о вещах деликатного свойства, обожают мясо с кровью. На гарнир я, конечно, могла бы предложить и чипсы из пакетика. Оно ведь проще, согласитесь. Но попутал меня черт сделать нормальное домашнее пюре, за что я заработала от вас строгий выговор и этот наряд в придачу. Так что, полагаю, мы квиты, — отчеканила она, подошла к плите и щедро навалила ему на тарелку всего, что было ею наготовлено.

Изумленный мужчина только и смог сказать, когда она двинула в его сторону эту гору сытной еды:

— Я люблю мясо с кровью.

— Я так и думала… Когда проглотите все это, отправляйтесь сибаритствовать в свою библиотеку. Я налью вам вина. Ах, нет же! Что это я? Конечно же, пива!

— Вы ерничаете, Лив? — догадался-таки подполковник в отставке.

— Ну, что вы, офицер! Как может ерничать человек, который выглядит как я? Какие у меня на то основания? Я, представьте, знаю свое место. Трудно не знать, видя такое-то отражение в зеркале, — эмоционально и исчерпывающе ответила она на коротенький вопрос работодателя.

— Пива, пожалуйста, — поперхнувшись, с трудом выговорил Кейд.

Хозяин дома очень скоро позабыл о внезапно возникшей напряженности, поскольку ужин, который состряпала его новая экономка, был выше всяких похвал. Не только сытный, но и чрезвычайно вкусный, он даже в некотором смысле ублажил эстетические запросы старого солдата.

Оливия видела это по блаженному выражению лица Кейда. Она, собственно, и не сомневалась в своем триумфе. Как кулинар она уже много раз доказывала свою состоятельность.

— Это… Это… — Кейд все никак не мог подобрать слова, способные выразить степень его наслаждения едой.

— Вкусно, — помогла ему Лив.

— Потрясающе! — поправил он довольно-таки эмоционально, чего она от него не ожидала.

— Рада, что вам нравится, — подчеркнуто скромно отозвалась девушка.

— Нравится — это не то слово. Я в восторге, Лив!

— Желаете добавки? — с прежним ехидством спросила она.

— Не нужно надо мной насмехаться, дорогая, — тотчас осадил он ее, однако же весьма добродушным тоном. — Я взрослый здоровый мужчина, который много работает и питаться должен соответственно. Ясно, что я не отношусь к категории людей, которые грызут пророщенные злаки, а слизав соус с края тарелки, чувствуют себя как минимум преступниками. Нет, девочка, мне нужна настоящая мужская пища, пища хлебопашцев, лесорубов и сталеваров, пища настоящих честных роботяг…

— Я предложила добавку. Будете? — пресекла поток бахвальства Оливия.

— Нет, спасибо, — расстроенный ее дерзостью, сухо проговорил Кейд, резко поднялся из-за стола и вышел.

Лив в невообразимом наряде осталась сидеть на табурете, ссутулившись, свесив руки. Ее лицо стремительно принимало выражение отчаяния, а в следующий миг на глаза навернулись слезы. В голове звучали слова матери, которая неустанно поучала дочь, доказывая той, что она — хроническая неудачница и обречена влипать в подобные истории раз за разом.

Обычно, выслушивая нотации, Оливия бурно возражала, протестовала, боролась с необъективностью самого родного и близкого человека. Однако же, когда она попадала в неприятные ситуации, мнение матери становилось для нее неопровержимым, многократно проверенным и неизбежным фактом.

Оливия поднялась с табуретки и походкой лунатика направилась на розыски Кейда. Долю искать не пришлось. Он с хмурым видом сидел на диване в гостиной и неотрывно глядел на огонь в камине.

— Простите меня, господин подполковник, — пробормотала она, потупившись, как нашкодившая школьница. — Я повела себя непрофессионально, грубо.

— Принимается, — с явным облегчением проговорил мужчина, которому не нравилось сердиться.

— Вам еще чего-нибудь принести? — откровенно подлизываясь, спросила Лив медовым голосочком.

— Всего того же, но понемногу, — отозвался он.

Оливия поймала себя на очередной дерзости, готовой сорваться с язычка, но вовремя спохватилась и молча поспешила исполнить пожелание босса.

Со следующего дня Лив тщательно составляла план работ. Она уже приблизительно знала, какие уголки дома наиболее захламлены и требуют ее внимания, сколько на тот или иной участок уйдет времени, нужно ли срочно вычистить тот или иной закуток, да так, чтобы это не помешало ее каждодневным обязанностям, таким как выстирать, выгладить, накормить, напоить…

— Безупречно!.. Великолепно!.. Превосходно!.. Божественно!.. Бесподобно!.. В жизни такого не едал!.. Даже не догадывался, что это может быть так вкусно!.. Лучшее из всего, что я пробовал в жизни!.. — Эти и множество других выражений восторга и одобрения она услышала, подавая еду на стол в урочный час.

Хотя все блюда были простые, без изысков. Омлеты на завтрак, мясо с гарниром на обед и ужин. Главное, что подполковник был теперь исключительно доволен и ее стряпней, и ее пунктуальностью, и ее обслуживанием.

— Мне очень приятно, если вы всерьез так полагаете, — обычно скромно отзывалась Лив.

— Еще бы не всерьез! И бекон, он просто божественен! Где взяла?

— Это ваш бекон, — ответила она.

— Мой бекон? — усомнился Кейд, напрягая память.

— Ну да, ваш. А главное, чтобы нарезать его, я тут порылась в ваших ножах и нашла один на редкость острый. Не знаю, в курсе ли вы, но им очень удобно отрезать тоненькие ломтики, — поделилась экономка своим открытием.

— Постой-ка, Лив. Давай вернемся к бекону. Говоришь, что не покупала его? — удрученно пробормотал мужчина, ввергнув девушку в панику. — Если это то, о чем я подумал, значит, ты разделала мой конкурсный образец копченой грудинки!

— Конкурсная грудинка? Это еще что такое? — ухмыльнулась Лив.

— Я мог бы стать обладателем главного трофея на Большом юго-западном смотре производителей мясо-молочной продукции. Наша ферма занимается производством такого вот бекона! — гордо объявил Кейд. — А я-то ем и думаю: неужели кто-нибудь еще наловчился делать подобную вкуснятину? Но нет! Это, оказывается, моя экономка разобралась с моим достижением! — гневно повысил он голос.

— Ну, знаете, мистер Грант, я это выслушивать больше не намерена! — тотчас взорвалась Оливия. — Мне было велено готовить, как для настоящего работяги. Вот, извольте получить! Если бы вам действительно был так дорог кусок свинины, могли бы предупредить! Но это уже не имеет значения, потому что я сыта по горло, я ухожу от вас! — объявила она и, поднявшись, резко сорвала с себя передник и швырнула его, не глядя, в сторону. — Ищите себе другую прислугу.

— Постой, Лив, не кипятись, — попросил Кейд.

— Я достаточно уже наслушалась, господин подполковник. Может быть, у вас в армии подчиненные и обучены читать мысли командиров, но я, увы, не из их числа. Не предупредили заранее — пеняйте на себя.

— Лив… — попытался остановить ее Кейд. — Это не повод, чтобы уходить.

— Один раз — не повод. Но вы уже не впервые обвиняете меня в собственных просчетах. Так не пойдет, офицер. Ищите ту, которая согласится быть всегда виноватой. Удачи!

— Постой, — взял ее за запястье Кейд.

— Пустите, — попыталась отмахнуться девушка.

Тогда он был вынужден повысить голос.

— Успокойся, Лив, и сядь! — скомандовал подполковник Грант.

Лив, конечно же, не подчинилась, но все-таки остановилась, гордо глядя на своего обидчика.