— Сожалею, но это невозможно. Ты не сможешь этого сделать.

— Смогу и сделаю. Это же не любовь, это просто жажда власти. Ты найдешь себе другого кандидата и сотворишь из него политического кумира, а потом вы будете как бы счастливы. Я ухожу из политики.

— Полагаю, тебе следует взглянуть на кое-какие бумаги. Брэнд, я делаю это только потому, что не хочу видеть, как ты своими руками разрушаешь собственное блестящее будущее. ОНА этого не стоит. Вспомни, кем ты скоро станешь. И кем заслуживаешь быть.

Ванесса отлепилась от стены, подошла к нему и протянула ему папку с бумагами. Лицо ее выражало сострадание и участие, но в глазах горел дьявольский огонь.

Брэнд с первого взгляда узнал Ширли. Ее глаза смотрели на него… с фотографии незнакомки. И при взгляде на эту незнакомку, что-то щелкнуло у него в голове, и разрозненные кусочки головоломки вдруг сложились в яркую картинку. Глаза, блеснувшие из-под спутанных белокурых прядей девушки из Гейтсвилля, испуганные глаза женщины на газетной фотографии трехлетней давности, загадочные глаза официантки из «Чили Коув», искрящиеся глаза его счастливой и довольной любовницы…

Причина, по которой она не хочет его больше видеть, буквально взорвалась у него в мозгу. И рядом прозвучал голос Ванессы:

— Твоя любовница — Белокурая Черная Вдова. Шерилин Арбетнейл.

«…Один из наиболее респектабельных обитателей Ривер Оукс, Рональд Арбетнейл был застрелен в своем доме вчера на рассвете. Дворец-кий обнаружил тело в коридоре нижнего этажа, всего через несколько часов после окончания приема, на котором присутствовало более ста гостей. Полиция застала супругу убитого, Шерилин, спящей. Согласно заключению экспертов, смерть Рональда Арбетнейла наступила в результате пулевого ранения в грудь…»

Ширли, ты сказала, что не любила его. Это ты его убила?

«…Сегодня полиция арестовала Шерилин Арбетнейл, хозяйку печально знаменитой вечеринки в Ривер Оукс, по подозрению в убийстве ее мужа, Рональда Арбетнейла, 46 лет, совершенном в их собственном доме после ссоры во время приема. Согласно показаниям опрошенных гостей вечеринки и членов семьи Арбетнейл, Рональд настаивал на продолжении рода, но Шерилин, 27 лет, отказывалась, из-за чего они и поспорили…»

«…Хотя полиция до сих пор не нашла пистолет 22-го калибра, из которого был застрелен Рональд Арбетнейл, окружной прокурор инициировал дело об убийстве первой степени на основании вещественного доказательства в виде вечернего платья миссис Арбетнейл, испачканного кровью ее мужа…»

Почему же платье оказалось в крови, если ты спала, Ширли?

«…Сегодня Большое Жюри приговорило печально известную Белокурую Черную Вдову Арбетнейл к пожизненному заключению за убийство ее мужа, совершенное в их семнадцатикомнатном особняке в Ривер Оукс, Хьюстон. Во время суда адвокат подсудимой, Барри Серкис, пытался противопоставить версии обвинения версию о неизвестном, проникшем в дом, но свидетели подтвердили…»

Стоп! Почему Брэнду знакомо это имя — Барри Серкис?

Брэнд читал и перечитывал заново, пока все обстоятельства и имена участников этого странного дела не впечатались намертво в его мозг.

Ширли никогда ему не лгала, она и не умела лгать, она просто не говорила о своем прошлом. Теперь Брэнд понимал, почему на ее лице появлялось такое загнанное выражение, когда он безмятежно задавал ей самые невинные вопросы… Она не лгала ему тогда, не солгала бы и потом. Он просто задавал неправильные вопросы.

— Как она вышла?

Он просто подумал вслух, но Ванесса ответила мгновенно:

— Губернатор отменил приговор.

Брэнд удивленно вскинул на нее глаза. Он уже забыл о ее существовании.

— Почему он это сделал? Нашлись доказательства ее невиновности?

— Ты жалок, Брэнд! Разумеется, она виновна! Губернатор просто устроил это дело… То, что ее освобождение держали в тайне, было частью сделки.

— Хорошо… Хорошо, что ее не засветили в прессе…

Он мысленно вернулся на две недели назад, вспомнил страх в ее глазах, когда он впервые к ней приблизился. Конечно. Она думала, что он репортер. После суда, после всего, что она пережила… Брэнду вдруг страстно захотелось вернуться на две недели назад и сказать что-то такое, что могло бы ее успокоить.

Но Ширли невиновна, он это знал совершенно точно, так же точно, как и то, что он любил ее. Это было ничем не обоснованное и тем не менее абсолютно правильное ощущение. Справедливое.

И тут Брэнд понял, что он может сделать, чтобы помочь ей. Расследование. Он должен выяснить, кто убил ее мужа. Если это не Ширли… то это кто-то еще. Он был реален, этот человек, возможно, он и сейчас реален. А значит, Брэнд может его найти. Если он его найдет, Ширли будет оправдана официально и публично.

Он вскочил, бодрый и готовый действовать. Про Ванессу он опять успел забыть.

— Теперь, когда ты узнал, что твоя любовница — убийца, я полагаю, ты отменишь свое поспешное решение о разрыве нашей помолвки?

— Пойди оденься, Ванесса, и убирайся отсюда.

— Ты принимаешь смертоносное решение, Брэнд, опомнись…

— Я его принял бы, оставшись с тобой.

— Ты совершаешь ошибку. Громадную ошибку, Брэнд. Она будет стоить тебе карьеры. Один телефонный звонок — и к полудню эта история разлетится по всем изданиям и таблоидам. Ее тихая уютная жизнь скромной официантки сгорит ярким пламенем, а несколько своевременно пущенных слухов навсегда оставят тебя в аутсайдерах…

Брэнд молча пошел в спальню, принес оттуда ее вещи и вытолкнул Ванессу за порог. Ему было не до выслушивания всей этой чепухи. Он должен торопиться. Сделать все, что нужно, а потом сказать, как сильно он ее любит.

Два дня спустя

Полуостров Юкатан, Мексика

Брэнд яростно взъерошил волосы, взмокшие от пота. За последние сорок восемь часов он прочесал без малого все маленькие городки и поселки на полуострове, но Барри Серкис все время опережал его — то на час, то на день. Самое смешное, что этот человек не убегал от погони, он вообще не догадывался, что его ищут. Возможно, именно поэтому Брэнд и не мог его догнать. Передвижения Серкиса были непредсказуемы и бесцельны.

Смуглый мальчишка появился невесть откуда, залопотал по-испански, потом наморщил лоб и выдал фразу на ломаном английском:

— Сеньор… необходимый провожатель? Гид!

— Гид — нет, но сеньор платить. Информасьон!

Глаза маленького коммерсанта сверкнули жадным огнем.

— О, сеньор, информасьон мучо! Си!

Брэнд вытащил фотографию Серкиса, не слишком удачную, поскольку это был оттиск с газетного фото трехлетней давности. На этой фотографии Серкис выглядел весьма привлекательным мужчиной лет сорока, немного растолстевшим, начинающим лысеть, но все еще темноволосым, с роскошным римским профилем и четкими чертами лица. Единственное, что в этом лице неприятно поражало, — глаза. Очень светлые, почти прозрачные, белые, как у призрака. Глаза хищника.

Мальчик всмотрелся в фотографию и стал неистово кивать, крича:

— Си! Это есть брат!

Брэнд велел себе не радоваться раньше времени. Он уже не раз слышал, что темноволосый американец совсем недавно был здесь, но уехал каких-то два часа назад…

— Брат? Чей брат?

Мальчик закатил глаза от непомерных умственных усилий.

— Я знать брат как этот человек.

— Брат мне не нужен. Я ищу этого человека. Серкис.

— Это не он. Он очень тонкий. Совсем тонкий. Но глаза такие. Брат!

Человек с такими же глазами…

Брэнд вынул из кармана пять долларов, и парень схватил их быстрым, неуловимым движением смуглой ручонки. Брэнд покачал головой и достал купюру в десять долларов. Глаза мальчика горели едва ли не ярче полуденного солнца.

— Это будет — тебе. Покажи этого человека. Брата. Где он живет.

— Да, сеньор, моя знать. Моя отвести. Хороший сеньор!

Странную они составляли пару — смуглый, худой, голодный и грязный мексиканский оборванец и высокий, привлекательный, рыжеволосый американец, шагающие рядом по пустынной улице крошечного городка.