Орин и Джошуа одновременно попросили у папы моей руки, однако папа предложил им подождать год, пока мне не исполнится шестнадцать, а потом прийти еще разок и выслушать мой ответ, потому что решать буду я, а не он.

Вот так я жила. Помогала маме по хозяйству, потом делала уроки, а по выходным переходила в распоряжение папы. По вечерам я училась шить и готовить, ведь на одном яблочном пироге не проживешь, мечтая о том дне, когда у меня будет свой дом и любимый муж. Ночью, лежа в постели, я пыталась представить свою замужнюю жизнь. Закрыв глаза, я воображала себе замужней дамой, воспитывающей детей и спящей в объятиях мужа, как, предполагала я, мама спит в папиных объятиях. Странно, но каждый раз, стоило мне мысленно представить эту картину, у моего мужа обязательно были черные волосы и черные глаза. Когда я поделилась этим с мамой, она рассмеялась и сказала, что не исключено неожиданное появление незнакомца, который похитит мое сердце.

Папа тоже посмеялся, но сказал, что у меня ровно столько же шансов найти себе черноглазого мужа, сколько встретить принца, если только Орин или Джошуа не решат покрасить ради меня волосы, или в долину, пока мне не исполнилось шестнадцати лет, не приедет еще какая-нибудь семья, в которой сын будет соответствовать моим мечтаниям.

Шли дни, безоблачные, как небо летом, и я старалась забыть о черноволосом муже, сосредоточившись на выборе между Орином и Джошуа.

ГЛАВА 3

1871–1874

Для шайена стать настоящим воином было делом нелегким. Ему многому приходилось учиться. Как распознавать следы человека и зверя, как правильно предсказывать погоду, как снимать скальп с головы врага, как экономить воду и еду в дальнем походе, как делать и чинить оружие. К тому же ему постоянно приходилось доказывать, что он бесстрашен и умен, отлично знает ритуальные песни и танцы и понимает в них каждое слово и движение.

Он должен был в одиночестве подняться на высокую гору и попросить Майиуна послать ему видение, потому что без этого ни один мужчина не мог рассчитывать стать великим воином. Он должен был познать радость и отчаяние солнечного танца, святая святых индейцев.

В шестнадцать лет Тень был готов идти за своим видением. Обычно мальчики делали это в четырнадцать лет, но, так как Тень слишком много времени проводил с Кинкайдами, шаман посоветовал ему немного подождать. Боги не посылают помощь тому, чье сердце не открыто полностью для Великого Духа. А как оно может быть открыто, если Тень стал учеником белого человека? Так говорил великий шаман Лось Мечтатель.

Наконец Тень был готов к восхождению. В полном согласии с традициями племени он пошел к шаману Лосю Мечтателю испросить у него совета. Получив от него указания, Тень отправился в сопровождении отца и шамана очищать свое тело. Лось Мечтатель пел священные песни, пока отец Тени лил холодную воду на раскаленные камни, поставленные посреди вигвама. Пар заполнил все крошечное пространство, и на теле Тени выступил пот. Он очистил свой разум от всех мыслей, от всех чувств и честолюбивых желаний и молча просил Великого Духа даровать ему видение.

Время тянулось медленно. Слова священных песнопений проносились у него в голове. Наконец он ощутил небывалую легкость и закрыл глаза, довольный всем на свете, как дитя в материнской утробе.

Казалось, прошло несколько часов, когда Лось Мечтатель наконец сказал, что хватит потеть. Трое мужчин вышли наружу, как были, нагишом и нырнули в ледяной поток рядом с вигвамами.

На мгновение, когда вода сомкнулась у него над головой, Тени показалось, что он никогда больше не пошевелит и пальцем. Его грудь словно сковало льдом, и он равнодушно подумал: «Тону». Но в эту секунду тело его наполнилось небывалой еще силой, одаряя его таким восторгом и такой радостью жизни, каких он еще не знал.

На другой день рано утром, надев лишь набедренную повязку и мокасины, Тень вскарабкался на высокую гору, устремившуюся к небу рядом с индейской деревней. Лезть наверх оказалось делом нелегким, и Тени потребовалось несколько часов, чтобы добраться до вершины, откуда он с удовольствием посмотрел вниз на родные вигвамы. Справившись с волнением, он достал из-за пояса крошечный кожаный кисет и бросил по щепотке табаку на все четыре стороны, а еще вверх на небо и вниз на землю, сопровождая это свое действие негромким песнопением. Потом он улегся на камни, воздел вверх руки и попросил Майиуна подать ему знак.

Время тянулось медленно. Тень мучила жажда. Потом к ней присоединился голод. Наступила ночь. Дрожа от холода, он все-таки заснул и проснулся с восходом солнца.

Второй день прошел, как первый.

Третий день тоже.

Язык у него распух. Ноющая боль в животе беспокоила уже совсем не так сильно, как поначалу. Голос у него был совсем слабым, когда он бросал последние крошки табака, как полагается, сначала на четыре стороны, потом вверх в небо и вниз на землю. Он лежал на спине, раскинув руки, и молил богов о помощи, но ответом ему были тишина и нестерпимо жгучие лучи солнца.

Пошел четвертый день.

Он проснулся, но не встал с камней, а, лежа, смотрел, как солнце переползает через горы, расписывая небо всеми цветами радуги.

«Наверное, это и есть знак, – безразлично подумал он. – Наверное, сегодня, в мой последний день, мне будет видение». Он не представлял, как посмотрит в лицо отцу, если видения не будет. Собрав остатки сил, Тень протянул руки вверх и, как мог громко, крикнул: «Услышь меня, отец всего сущего! Услышь меня и дай мне видение, иначе не будет мне жизни!»

В мгновение ока на вершину горы опустилась тяжелая тишина, как будто камни затаили дыхание. Потом его уши наполнил невообразимый шум, а он все смотрел, не отрываясь, на солнце, которое как будто падало на него. В ужасе Тень прижался спиной к сырым камням, испугавшись близкой смерти, но тут солнце распалось на две половинки и из середины вылетели два краснохвостых ястреба. Что бы они ни вытворяли в воздухе, они двигались как одно существо. И, наконец, замерли прямо над головой Тени.

– Будь храбрым, – громко крикнул ястреб. – Будь храбрым, и я никогда не покину тебя. Ты станешь быстрым, как ястреб, и мудрым, как филин.

– Будь сильным, – громко крикнула его подруга. – Будь сильным, и я никогда не покину тебя. Ты станешь красивым, как ястреб, и могучим, как орел.

Оба ястреба взмахнули крыльями и, взлетев высоко в небо, скрылись в лучах солнца.

Небо было словно в огне, когда Тень нашел в себя силы подняться на ноги. Медленно, по-стариковски, он проковылял к краю горы и увидел два перышка и красный камешек на следе, оставленном его мокасином. Со всей почтительностью он коснулся их и осторожно спрятал в свой кисет. Потом шаман положит их в специальный мешок и повесит ему на шею.

На Лося Мечтателя видение Тени произвело большое впечатление, и в тот же вечер индейцы устроили большой пир, приветствуя нового воина племени. Мальчик Тень умер, зато родился воин Два Летящих Ястреба.

Прошло еще несколько лет, богатых всякими событиями. Два Летящих Ястреба убил своего первого врага, воина другого племени, выслеживавшего белых охотников на бизонов. Он снял скальп с белого старателя, нарушившего договор, согласно которому Черные горы должны были принадлежать сиу и шайенам, «пока растет на земле трава и бежит вода». Всего на его счету было двенадцать побед над краснокожими и бледнолицыми врагами.

Война была забавой для индейцев. Они вступали в бой не для того, чтобы истребить противника, а чтобы завоевать почтительное отношение соплеменников. Любой человек мог убить себе подобного, не подходя к нему близко. В этом не было ничего особенного. Настоящую храбрость можно было проявить, лишь сойдясь с вооруженным врагом лицом к лицу. Вот если тогда удастся его убить и снять скальп, да еще взять его коня и оружие… Это подвиг. И о нем долго будут вспоминать, сидя по вечерам у костра. Если же подвиг совершит вождь, тем дольше будет память о нем.