– Ложись, – скомандовал Руда, и Тень улегся животом на пол.

Ружье шведа упиралось ему в спину, пока Стюарт связывал ему руки и снимал с ног цепи. Потом швед отступил на шаг.

– Пошли.

Тень послушно поднялся и, все время чувствуя возле спины ружье Руда, зашагал на сцену, выгороженную в передней части шатра.

Послышались аплодисменты, когда на сцену вышел Барни Макколл. Высокий, тощий, с редеющими волосами и сутулой спиной, Барни ничем не отличался от любого человека из толпы до тех пор, пока не открывал рот и не начинал говорить. Словно Природа, чтобы возместить ему внешнюю неприглядность, заградила его великолепным голосом, которым он мог делать с публикой что хотел. Хотел – и она смеялась. Хотел – и она плакала. В давние времена он проповедовал на городских улицах, пока его приятель-негр очищал карманы зевак, остановившихся послушать Слово Божье в пересказе Барни Макколла.

Когда аплодисменты стихли, Барни принялся с чувством живописать, как знаменитый на весь мир охотник на бизонов Клайд Стюарт один и с риском для собственной жизни взял в плен последнего вождя воинов-индейцев по имени Два Летящих Ястреба. Слушая медовые речи Барни, публика сидела как завороженная, а Барни продолжал свой драматический рассказ о зверствах Двух Летящих Ястребов в отношении невинных белых, естественно, в основном женщин и детей. Чуть ли не шепотом он поведал о несравненной храбрости Клайда Стюарта, который преследовал дикаря в бескрайней прерии и не один раз мог сложить голову в смертельной схватке с вождем, которого все же победил.

Барни замолчал и всмотрелся в обращенные к нему лица слушателей. «Сосунки», – с презрением подумал он, сам пораженный тем, с какой охотой эти люда слушают его вздор.

– А теперь, – громко сказал он, – вы увидите грозу Запада, вождя по имени Два Летящих Ястреба, и героя, победившего его, Клайда Стюарта!

Подталкиваемый ружьем шведа, Два Летящих Ястреба поднялся по ступенькам и вышел на середину сцены. Пожилые дамы завздыхали, пораженные его видом, потому что на нем было нечто вроде штанов из волчьей шкуры и высокие мокасины, какие обыкновенно носили апачи. Головной убор его хозяевам продал воин из племени воронов за десять серебряных долларов, и он свисал чуть ли не до земли. На боку у него висели два скальпа, которые были всего-навсего искусной подделкой и куплены у того же воина. Вот только его собственная кожа была неподдельной и сверкала бронзой в неровном свете фонарей.

Шатер сотрясли овации, когда на сцену во всем белом вышел Клайд Стюарт со своей открытой мальчишеской улыбкой. Руди с ружьем, нацеленным в индейца, оставался вне поля зрения публики.

Клайд взмахивал руками, кланялся и опять кланялся, всем своим существом наслаждаясь обожанием, которое читал в глазах толпы. Он знал, что может произвести впечатление, и бесстыдно пользовался всем тем, что ему дала природа: высоким ростом, густыми светлыми волосами, живым взглядом голубых глаз и мальчишеской улыбкой, сводившей с ума женщин и поселявшей зависть в сердцах менее привлекательных мужчин. Подождав немного, Клайд спросил, не хочет ли кто-нибудь задать вопрос, и тотчас над головами взметнулись тридцать рук. Вечер обещал быть приятным.

Пока Стюарт отвечал на вопросы, Два Летящих Ястреба молча стоял с высоко поднятой головой и смотрел куда-то вдаль. В обнаруженной им дырке в шатре он видел синее небо, однако его лицо оставалось бесстрастным и никто не мог бы сказать, о чем думает великий вождь шайенов.

Когда он стоял так на сцене с отрешенным и гордым видом, легко было представить, что Мак-колл не соврал, и он вправду способен совершить все зверства, в которых его обвиняли. Высокий, с широкими плечами и длинными мускулистыми ногами, он мог произвести впечатление на публику, особенно если учесть еще черные волосы до пояса, разделенные посередине пробором. Для жителей восточной части страны он был символом жестокости, так же как Клайд Стюарт – воплощением всех без исключения добродетелей.

– Что ты сказал, парень? – спросил Макколл, призывая остальную публику к молчанию.

– Я спросил, почему он не раскрашен? Он ведь должен быть весь раскрашен.

– Востроглазый ты парень, как я погляжу, – заметил Барни. – Иди-ка сюда, сынок, – улыбаясь, пригласил он его на сцену.

Кто-нибудь обязательно замечал отсутствие краски на лице и теле индейца, а если этого не случалось, Клайд сам приглашал добровольца из публики разрисовать вождя. Это было кульминацией представления.

Мальчишка приблизился к сцене и, совершенно не смущаясь, обернулся, чтобы помахать рукой родителям. Он был маленький, безликий, с редкими светлыми волосенками, и даже веснушки, усыпавшие его щеки и нос, были бледными. Он был бы очень похож на тень, а не на человека, если бы не глаза. В них как бы сконцентрировалась вся живость и любознательность мальчика, с неподдельным интересом вглядывавшегося широко открытыми глазами в вождя индейцев Два Летящих Ястреба.

– Как тебя зовут, сынок? – изображая дружелюбие, спросил его Стюарт.

– Джереми Браун, сэр, – вежливо ответил мальчик, помня наказ матери вести себя как полагается.

– Ну а как, Джереми, ты посмотришь на то, чтобы исправить положение?

– Я? Прошу прощения, сэр.

Клайд Стюарт показал ему на поднос, вынесенный Барни на сцену. На нем стояли два горшка с краской.

– Почему бы тебе самому не разрисовать вождя? Покажи нам, какими они бывают, когда выходят на тропу войны.

У Джереми глаза стали совсем круглыми.

– Ну! Я?!

– Давай, сынок, – подбодрил его, улыбаясь, Стюарт.

Джереми медлил.

– А можно мне поможет моя кузина? Можно?

– Почему бы нет? – разрешил Клайд. – Где твоя кузина?

По толпе прокатился шорох, и на сцену взлетела девочка с косичками, подпрыгивавшими при каждом ее шаге. Подростки пошептались о чем-то, а потом взялись за кисти и принялись разрисовывать широкую грудь индейца. Несколько человек догадались об их намерении и захихикали, а когда Джереми и его кузина отступили в сторону, все дружно расхохотались, потому что они разыграли всем известную игру в «крестики-нолики».

Клайд и Барни, обменявшись веселыми взглядами, присоединились к всеобщему ликованию, а потому вручили подросткам резные луки и отпустили их к родителям.

Все это время лицо Тени было бесстрастным, несмотря на сжигавшие его ярость и унижение. Сколько уже раз он терпеливо сносил издевательский смех толпы? И сколько ему еще терпеть?

Приехав в восточную часть страны, Клайд и Барни, прежде чем присоединиться к ширковому шоу, показывали его в барах, школах да и просто на городских улицах. В церквях – и то бывало. Естественно, за деньги.

Что только ни вытворяли зрители! Они смеялись над ним, толкали его, щипали, даже плевались. Стреляли в него. Однажды паренек лет восьми из игрушечного лука. А в другой раз несчастный отец, чьи сын и дочь были убиты и скальпированы апачами.

Как-то они попали в маленький городишко Айовы. Стюарт и Макколл превзошли самих себя и продали билеты чуть ли не всем жителям. Барни только начал свой душещипательный рассказ о храбром Клайде, с неподражаемой храбростью взявшем в плен вождя индейцев и грозу Запада по имени Два Летящих Ястреба, как один из зрителей в первом ряду вскочил на ноги и разрядил свой пистолет, оцарапав Тени левое предплечье. Прежде чем убитый горем отец успел выстрелить еще раз, Два Летящих Ястреба выхватил у Барни нож и несостоявшийся убийца повалился на пол, как раненый боров, с ножом, глубоко засевшим в правом плече. На мгновение воцарилась тишина, а потом все сразу повскакивали со своих мест и зашумели. Заплакали женщины и дети. Мужчины вытаскивали оружие. Одна дама упала в обморок, а другая что-то истерически кричала, пока муж не ударил ее по лицу.

Чтобы разрядить обстановку, Стюарт выгнал индейца со сцены и предоставил Барни справляться с разбушевавшейся толпой. Макколлу понадобилось довольно много времени, если учесть его способности, чтобы успокоить публику. Еще немалую сумму пришлось выложить стражам порядка. Однако Стюарт и Макколл получили незабываемый урок. С тех пор они не брали с собой на сцену оружие и доверили Руди во все глаза следить за индейцем.