– Ого! Всё ей покажи да расскажи! Не хочешь ли еще, чего доброго, на меня нагрузить?

– Нет, доставить мы сами можем. Обвяжем веревками и дотащим, как хворост. Ты нас только сведи на Дали-даг, покажи, где растет.

Грикор любезно поклонился.

– Готов служить, – с шутливой почтительностью оказал он. – Только пусть каждая из вас возьмет по кирке и по веревке. Идем!

Под вечер, выйдя из сарая, дед стал у дверей и зорким глазом обвел колхозные поля: не забрела ли куда скотина?

На склоне горы у верхнего края села поднялось облако пыли. Оно росло и приближалось.

Старик приложил ладонь щитком ко лбу.

«Что это? – удивился он. – Зачем сегодня так рано овец домой гонят?»

Клубы пыли приближались, но их поднимали не овцы. Несколько десятков пионерок и пионеров с Аракс и Грикором во главе волокли за собой колючие кусты терна.

Стряхнув с себя пыль, школьники, не отдыхая, взялись за работу: одни начали рыть канаву, другие бережно опускали в нее корневища терновника и заботливо засыпали их землей. Понемногу вокруг сарая вырастала густая, непроницаемая живая изгородь.

В разгар работы к детям подошли Баграт и Арам Михайлович. За ними шел Камо.

– Знаешь ли, – сказал председатель учителю, – у них что-то получается. Но ферму эту я оформлю только тогда, когда появятся птенцы.

– А до тех пор? – обеспокоился Камо.

– До тех пор только корм выдам… авансом. Больше ничего.

– А трудодни работникам? – шутливо спросил Арам Михайлович.

– Трудодни?.. Пока птенцов своими глазами не увяжу, никаких трудодней! – делая серьезное лицо, ответил Баграт.

В КОЛХОЗНОМ САРАЕ

«Когда же вылупятся птенцы? Не остынут ли яйца?» – только эти мысли и волновали Асмик.

До полудня в сарае дежурил и наблюдал за поведением наседок Грикор, учившийся во второй смене. После уроков его сейчас же сменяла Асмик, приходившая в сарай прямо из школы. Здесь она оставалась до вечера, здесь и уроки готовила. Но Асмик ухаживала за наседками не одна. Пионерская организация школы каждый день присылала ей на помощь девочек.

За Асмик в сарай прибегала мать.

– Ох, ослепла бы я, доченька! Ведь ты же сидишь здесь голодная… Почему не приходишь обедать? – волновалась она.

Однако, поняв, что дочку от инкубатора не оторвешь, волей-неволей бежала домой, чтобы принести ей обед.

Однажды, когда Анаид пришла в сарай с обедом для Асмик в котелке, завернутом, чтобы не простыл, в несколько полотенец, она застала дочь поглощенной наблюдениями за одной из наседок. Асмик с удивлением смотрела на курицу, которая, покинув гнездо, клювом и крыльями ворошила лежавшие в нем яйца.

– Вот так курица! – поражалась девочка. – Все яйца перебьет!.. Успокойся, успокойся, сядь! – уговаривала она наседку.

– Не беспокойся, доченька, – с улыбкой сказала мать, – так они все делают. И они ведь матери, и они во вред своим птенцам ничего не сделают. Последи – и увидишь, что каждая наседка по нескольку раз в сутки переворачивает в гнезде яйца.

– А зачем?.. Нельзя позволять? Я так хорошо укладываю яйца, а они их переворачивают… Уложу, уйду в школу, а приду назад – всё кувырком! – говорила Асмик.

– Да разве выйдут из яиц цыплята, если ты запретишь наседкам яйца переворачивать? – усмехнулась мать.

Асмик удивленно подняла брови.

– Ох, и непонятливая у меня дочка! Наседки затем так делают, чтобы яйцо обогревалось со всех сторон одинаково. Нельзя же, чтобы яйцо нагревалось только сверху, а снизу оставалось холодным!

– А… понимаю… – сообразила Асмик. – Ну и умные же эти куры… правда, мам? Значит, мать заботится о цыпленке и тогда, когда он еще в яйце?.. А как же яйца в инкубаторе? Нужно ли их и там переворачивать?

– В инкубаторе?.. Н-не знаю… – растерялась мать.

– Ну, об этом я спрошу у Армена, он, конечно, знает.

И Асмик, не дождавшись прихода Армена, побежала к нему домой.

– Что у тебя в книжках сказано – нужно в инкубаторе яйца переворачивать или не нужно?

– А зачем их переворачивать? – удивился Армен. – Ты чего взволновалась?

– Как «зачем»?.. Что ты на меня уставился?.. Наседки что делают? Переворачивают! Погляди, что в книжках сказано про инкубатор. Поскорее! Яйца остыть могут…

Армен в недоумении взял в руки руководство по птицеводству. Перелистав несколько страниц, он вскочил с места и выбежал на улицу.

– Да, наседки твои правы: яйца нужно и в инкубаторе переворачивать, – на ходу объяснил он Асмик. – Ах, голова, как это я проморгал!..

С этого дня дежурные пионеры по два раза в сутки переворачивали в инкубаторе яйца. Теперь все они обогревались равномерно.

КТО ВОРУЕТ ЯЙЦА?

Однажды дед Асатур пришел в сарай и объявил, что он несколько дней не сможет дежурить, потому что идет на Севан с рыбаками.

Вечером Грикор появился в сарае со стареньким тюфяком в руках.

– Вот здесь я и буду спать, пока дед не вернется, – объявил он Асмик и начал взбивать сено, приготовляя себе постель в углу сарая.

– А может, и не нужно? Ведь недолго… – пыталась разубедить его Асмик.

– Нет, – твердо сказал Грикор. – Ты же сама жалуешься, что яйца гагар и чаек исчезают. Кто их ворует? Надо нам это узнать? Чем же мы наших птенцов кормить будем?

– Ничего, Грикор… Я не думаю, что яйца ворует у нас человек, – ответила Асмик. – Вор унес бы много, а пропадают пустяки – по одному, по два… Я сначала и не заметила. Ну, стоит ящик у стены… Как-то заглянула – показалось, что яиц меньше стало. Кому, думаю, нужны поганые яйца?

– Ты не подумала: кто в нашем селе, кроме Грикора, эти яйца есть станет?

– Ты ведь и на самом деле не брезгаешь: помнится, ел их на озере. Но тайком же ты есть не станешь?.. А в другой раз, – продолжала Асмик, – гляжу, еще меньше… Давай, думаю, сосчитаю. Сосчитала… Не помнишь ли, сколько мы оставили яиц на корм птенцам?

– Помню: сто шестьдесят три.

– Вот-вот, сто шестьдесят три… Считаю: сто сорок одно. И больше всего яиц чаек недостает… Кто же их ворует, как ты думаешь?

– Я выясню… Я ведь сплю, как заяц, с открытыми глазами.

В последующие дни Грикор рассказывал своим товарищам до того смешные истории, что они никак не могли разобраться, где в них правда, а где забавная выдумка.

– Ну, как тебе спалось? – спросил его однажды Камо.

Перед школой он с Арменом и Асмик забежал узнать, как идут дела на ферме.

– У меня постель мягкая, – весело ответил Грикор, – но этой ночью я не спал. Одна из наших железных наседок так стонала, так скрипела всю ночь, что сердце у меня сжималось. Больна, должно быть, бедная… Армен, погляди: не повысилась ли у нее температура?.. А куры!.. Прислушался к их клохтанью – и что же слышу? «Давайте, – говорят, – придушим этих железных наседок! Если они будут сотня за сотней цыплят выводить, что же нам, бедным, останется делать? Погибнем… Никто больше нас на яйца сажать не станет, лишат нас материнства». Что поделаешь, просто обыкновенная материнская ревность.

Товарищи засмеялись.

– Да, – продолжал уже серьезно Грикор, – поверите вы мне, если скажу, что этой ночью я поймал воров?

– Поймал воров?.. Кто эти воры?

– Крысы.

– Придумал! Как могут крысы воровать яйца? – махнула рукой Асмик. – Я бы еще поверила, если бы ты сказал, что крыса прогрызла в яйце дырочку и высосала. А целое? Как может крыса украсть целое яйцо?

– Вот именно что целое! Так целым и уносят себе в норку: яичницу там делают для своих крысенят. И они ведь матери, и у них сердца материнские… Но слушайте, что я вам расскажу. Поглядите-ка на ящик: видите, какую они в нем сзади дырку прогрызли? Через эту-то дырку они и тащат яйца. Слышу ночью – скребут… Проснулся, прислушался. Железная наседка тяжело стонет, а перед ящиком крысы суетятся. В стене – щели, сквозь них лучи луны скользят, хорошо видно. Гляжу, крысы вокруг яйца пляшут. Они все темные, а яйцо белое, так и светится. Затаил дыхание: что дальше будет?.. А крысы – что бы вы думали? – катят яйцо. Потом одна из них легла на спину и задрала вверх лапки, а другие окружили яйцо, потом лапками, боком, головой подталкивают, поднимают его… Так и вкатили той крысе на живот. А она обхватила яйцо крепко лапками и еще прижала длинным хвостиком: ну прямо как человек, если его опрокинуть на спину, а на грудь бочонок положить…