Командир дивизии полковник Тарасов внимательно выслушал старшего группы и затем рассказал о боеготовности и политико-моральном состоянии личного состава дивизии. Это был высококультурный и душевный человек, подтянутый и дисциплинированный офицер. Разговор был прерван телефонным звонком. Кто-то передавал разведданные, и он заулыбался и в ответ сказал: Ну, вот и хорошо, наши предположения подтвердились, после чего вся группа офицеров пошла по подразделениям. Беседуя с бойцами и командирами дивизии, мы убедились, что подразделения серьезно готовятся к выполнению боевого задания, настроение у бойцов было хорошее, чувствовался высокий моральный дух и стремление всего личного состава к одной цели — быстрее начать наступление.

Начальником отделения по работе среди войск противника политотдела армии был старший батальонный комиссар Немчинов.

Немчинов в период наступательных действий вместе с работниками отделения приложил много усилий и инициативы в проведении этой важной работы. Она не осталась безрезультатной. Не случайно гитлеровцы сравнительно часто для этого периода войны сдавались в плен, и многие из них хранили при себе агитлистовки, которые издавались 7-м отделением

Рассказанное Е. К. Дзозом о работе среди войск противника можно дополнить еще несколькими фактами. Лыжники и разведчики только одной 334-й стрелковой дивизии разбросали в расположении противника 350 тыс. листовок и газет. Хорошо было поставлено это дело и в 249-й дивизии. В период наступления в составе армии работала присланная политуправлением фронта мощная радиоустановка, которая провела не один десяток передач для войск противника. В программу таких радиопередач входили выступления пленных, обращение советского командования к немецким солдатам с призывом сдаваться в плен и т. д. Судя по показаниям военнопленных, эти радиопередачи очень интересовали солдат противника. Бывали случаи, когда они прекращали огонь, вылезали из блиндажей и слушали передачи.

Наши разведчики не раз наблюдали, как немецкие солдаты тайно от начальства подбирали листовки, читали их, а затем прятали. У убитых и пленных находили наши листовки, спрятанные в вещах или документах. Пленные, однако, говорили, что они боялись делиться с кем-либо содержанием листовок, так как это грозило расстрелом.

После первых же мощных ударов Красной Армии солдаты противника начали думать о войне по-иному. Стала снижаться дисциплина, участились случаи добровольной сдачи в плен. Обозначилась перемена в настроении не только рядового состава, но и некоторой части офицеров врага, особенно младших, среди которых пошатнулась уверенность в непобедимости вермахта. В отдельных случаях пленные заявляли даже о том, что русский народ победить нельзя. В частности, командир 5-й роты 85-го пехотного полка, рота которого сдалась нашему разведывательному взводу, дерзко бросившемуся под прикрытием огня пулемета на охрану моста, на вопрос, почему он приказал роте сложить оружие перед таким небольшим подразделением, которое его атаковало, он сказал: История не знает примера, чтобы взвод атаковал роту. Я думал, что здесь батальон. Далее он добавил: Да и вообще сопротивление бесполезно, не сегодня, так завтра, но мы, немцы, будем разбиты, русских нельзя победить.

Наши разведчики, участвуя в боях с начала войны до овладения Старой Торопой, ни разу не встречали среди пленных перебежчиков. Уверенность в успехе, созданная фашистской пропагандой, подтвержденная легкими победами на Западе, приводила в первые месяцы к тому, что захват пленных и даже документов удавался нам с большим трудом. Захваченные пленные считали себя обреченными, так как им вбили в голову, что русские всех пленных расстреливают, и вели себя на допросах вызывающе и иногда до смешного нагло. Так, один военнопленный баварец, захваченный на Западном фронте, при допросе заявил, что они пришли с войной к нам навести порядок. Его заявление звучало перефразировкой известной легенды о призвании варягов. Он сказал: Россия большая страна, а правите вы ею плохо. Подобный выпад был не единственным.

Первые же удары нашей армии начали сбивать спесь с этих непобедимых. Сдача в плен целой роты одному взводу — это показатель страха. Начался и критический пересмотр версии о жестокости большевиков, распространяемой фашистами. Один из первых перебежчиков, перешедший к нам под Старой Торопой, на вопрос, почему перебежал, а не стал отступать с другими, ответил, что еще неизвестно, удастся ли тем, кто отступил, уйти. Наш лейтенант говорил об уничтожении пленных, но я знал, что это ложь. Когда меня призвали в армию, мой отец сказал: Раз есть война, значит есть и плен, и русские убивают лишь того, кто сопротивляется с оружием, — поэтому я и оружие бросил.

Слаженно и результативно работали и все остальные политорганы.

Как только был получен приказ о переходе в наступление, политические работники быстро довели его содержание до каждого бойца и командира. 8 января, в канун наступления, работники политотдела армии после соответствующего инструктажа разъехались в соединения. Во время операции они находились на ответственных участках, поддерживая высокий наступательный порыв, оказывая помощь политработникам частей в развертывании агитационной работы и направлении всей партполитработы на успешное обеспечение боевых приказов командования. Большое внимание уделялось руководству повседневной партработой в ротных партийных и комсомольских организациях, а также помощи в налаживании снабжения боеприпасами и продовольствием.

Во всех частях и подразделениях были проведены партийные и комсомольские собрания с вопросом о роли коммунистов и комсомольцев в предстоящем наступлении.

Особо следует сказать о политотделе 249-й стрелковой дивизии, который в ходе всей операции работал гибко и целеустремленно. Будучи все время в курсе событий, политотдел решал конкретные задачи. Его представители в частях не просто контролировали работу политработников, а действительно обеспечивали выполнение боевых задач на определенном участке.

Политотдел армии уделял большое внимание налаживанию работы тылов. Учитывая то огромное значение, которое имеют в этом деле дороги, политорганы тыловых частей оказывали помощь командованию по обеспечению ремонта и восстановлению дорог.

Неплохо в армии была поставлена и печатная пропаганда, в частности, работа армейской газеты Врага на штык.

Газета 27-й армии Боевой удар (позднее была переименована в газету Врага на штык) была создана в последние дни июня 1941 г. в Риге. Отсюда и начала она свой путь с частями 27-й армии. Возглавлял газету Боевой удар с первых дней ее существования Николай Семенович Кассин. Основное ядро редакции составляли направленные из Москвы слушатели курсов переподготовки армейских газетных работников при военно-политическом училище им. В. И. Ленина и группа местных латышских журналистов.

В тяжелые дни оборонительных боев 1941 г газета Боевой удар писала на своих страницах о стойкости, мужестве и отваге воинов Красной Армии, грудью защищавших Родину. Вместе с частями 27-й армии коллектив газеты с боями прошел по Латвии, Ленинградской и Калининской областям.

Ни штабы, ни редакции в это время не размещались в населенных пунктах. Их место было в лесах. Вся типографская техника размещалась в специально приспособленных автомашинах. И на первых порах, пока не было еще организовано снабжение, все запасы газетной бумаги и типографской краски редакция возила с собой. Пополнялись эти запасы за счет эвакуируемых районных газет. За счет городских и районных газет комплектовался и штат типографии. Наборщиков и печатников редакция взяла в Острове, Локне, бумагу — в Холме, печатную машину — в Старой Руссе. Это был период становления.

Осенью 1941 г., когда стабилизировалась линия фронта и наши части накапливали силы для решительных боев, редакция вышла из лесов, стала располагаться в населенных пунктах

Постоянно в редакции находились только редактор, его заместитель, работники секретариата. Весь остальной состав редакции попеременно находился в частях. Если одна группа работников редакции возвращалась из частей, другая на следующий день отправлялась на передовые позиции. Срок пребывания корреспондентов в редакции был, как правило, три — пять дней. За это время они успевали написать обо всем, что увидели и узнали на передовых позициях. Такая система работы позволяла редакции ежедневно иметь свежие материалы о боевых действиях частей. Кроме того, у редактора был резерв, который он мог оперативно послать в ту или иную часть.