Мартеновская сталь демидовских заводов была настолько пластична, что из нее можно было вязать узлы — беспроигрышная реклама в XIX веке

Масштабы замысла

В начале XX века из-за упомянутых материальных трудностей Демидовы закрыли «музеум» для посещения. Экспонаты были частично переплавлены, частично заперты на заводских складах. После революции все это могло бы пропасть, если бы не меньшевик Александр Николаевич Словцов.

Он преподавал в горнометаллургическом техникуме. Как и его друзья, люди революционных убеждений, но не большевики, Словцов не был востребован в органах власти. Его энергия нашла выход в организации краеведческого музея. Замысел был с революционным размахом: не просто музей, а заповедник с рудниками, заводоуправлением и тюрьмой для рабочих, домами господ и работников. В отличие от очень многих замыслов 1920-х годов этот в значительной мере сбылся. Правда, не сразу, а через 70 лет.

Музей начинался во флигеле заводоуправления в 1924 году и развивался по составленному Словцовым плану комплектования коллекции. В конце 30-х директор и весь научный штат музея исчезли в недрах ГУЛАГа, но дело было сделано. Тщательно подобранные музейные коллекции имеют свойство жить собственной жизнью…

В военном 1944 году в Тагиле образовался еще один музей — изобразительных искусств. Его создали эвакуированные специалисты. Помимо «Мадонны» Рафаэля и других картин из демидовских собраний коллекция пополнялась из Государственного музейного фонда. В наши дни новый зал русского дореволюционного искусства по именам не уступает многим залам Третьяковской галереи. Только ощущение иное: Боровиковский, Тропинин, Айвазовский, Репин висят рядом. Художников узнаешь сразу, а вот их картины впервые видишь.

Авангарда в Тагиле тоже достаточно. В свое время его спасали в провинции. В Тагиле проигнорировали знаменитый приказ об уничтожении картин «неправильных художников». Картины спрятали, и многие из них сейчас в экспозиции.

Для краеведческого музея звездный час настал в 1980-е годы. Когда стало очевидно, что основное металлургическое производство перенесут со старого завода на НТМК, музей начал работу по спасению демидовского завода от сноса. Главную роль сыграл тогдашний директор музея Иван Григорьевич Семенов. В прошлом школьный учитель, а также сотрудник одного весьма влиятельного ведомства, теперь он — легенда среди российских музейщиков-профессионалов. Используя всевозможные связи, Семенов сумел добиться передачи старого завода музею-заповеднику.

  

Музей-завод. Окно в мартеновский цех. 1891 год. В глубине на втором этаже — мартеновская печь, где варилась лучшая тагильская сталь

Безмолвный завод

Как любой уральский заводской город, Тагил начался с пруда и плотины. С момента запуска производства в 1725 году все его машины и механизмы приводились в действие энергией падающей воды. Так продолжалось до первой половины XIX века. Но если старинные заводы в Европе при замене воды паром сносились и строились заново, то завод в Тагиле являлся тогда крупнейшим в мире и снести его было не так-то просто. Потому планировка осталась, и цеха по сей день выстроены в линии вдоль реки ниже плотины, как в XVIII веке.

Из экономии новое оборудование вписывали в старые пространства. Высокие домны 1930-х годов находятся в помещении, где одна из стен построена еще в 1830-е. Со времен Николая I стоит часть кузнечного цеха, где еще осталось настоящее производство. Это отдельный туристский аттракцион. Вообще приятно смотреть, как работают другие. Самая, пожалуй, эффектная работа — это ковка. Когда из печи вынимают горящую огнем заготовку и точными ударами могучего молота превращают раскаленное железо в деталь, это завораживающее зрелище.

Но если работу кузнецов можно наблюдать повсюду, то в мартеновский цех, где варили сталь, легче всего попасть на заводе-музее. Этот цех производит впечатление зачарованного царства. Перед белой печью застыла завалочная машина с длинным вытянутым вперед ковшом. Она, как динозавр с книжной иллюстрации, глядит на печь, средняя заслонка которой открыта, так что можно заглянуть внутрь. Под отверстием для выпуска металла стоит на путях сталевоз. Стены цеха сложены в 1891-м, и старинная кладка сровнявшихся с землей окон выглядит очень романтично. Здесь же ограда из рельсов с клеймами вроде «Демидова НТЗ 11 мца 1890 года сталь». До сих пор нет следов коррозии. Такие служили на Транссибирской магистрали по 60 лет.

Поскольку площадь завода не меньше Московского Кремля, трудно осмотреть все подробно с первого раза. Некоторые ходят дважды: один раз по билету с экскурсоводом, а второй— надолго — через дыру в ограде. Правда, в этом случае могут принять за «металлистов», покушающихся на старинное железо.

Воры металлолома в Тагиле — профессия распространенная. Порой они творят чудеса в области тяжелой атлетики. Могут унести рельс вдвоем, чтобы не делиться с третьим. Впрочем, это еще можно представить, если они пользуются тачкой. Но как в обеденный перерыв с режимного танкового завода втроем унесли семитонную магнитную шайбу, остается загадкой.

  

Инструменты тагильского крепостного инженера XIX века. Музей-заповедник, филиал «Дом Черепановых»

Горсовет и дом Черепановых

По другую сторону плотины от завода-музея находится заводоуправление 1840-х годов постройки, ныне главное здание музея-заповедника. При советской власти там помещался горсовет, и краеведческий музей по сей день так и называют — «горсоветом».

В самом краеведческом музее все, как должно быть, и даже на самом высоком уровне: находки раскопок, карты, портреты. Но больше всего впечатляют, пожалуй, рекламные изделия Нижнетагильских заводов для представления на всемирных и всероссийских выставках. Чтобы показать достоинства сортовой стали Демидовских предприятий, рельсы скручивали лентой, а стальные прутья толщиной в руку вязали в узел. Здесь же тянутые бутылки и самовары без единого шва. На всех этих стальных изделиях не видно ни трещинки.

Со временем сотням тысяч единиц хранения стало тесно в одном здании, и музей-заповедник открыл филиалы по всему городу: Музей природы с экспозицией самоцветов, Музей народных промыслов в «Господском доме» с витриной в стиле хай-тек, музей «Дом Черепановых».

Черепановых у нас знают все, но почему-то называют братьями, хотя это были отец и сын. У двухэтажного особняка с мезонином, где жили эти крепостные механики, стоит модель их знаменитого паровоза. Здание отремонтировано и превращено в музей пять лет назад при содействии железнодорожников. Нижний этаж посвящен истории железных дорог, а верхний — инженерной мысли тагильчан.

  

Заведующий филиалом «Дом Черепановых» Евгений Ставцев демонстрирует копию велосипеда Артамонова в действии

Здесь инструменты крепостных инженеров XIX века, чертежи, поразительные по качеству исполнения, личные вещи Черепановых и детали, оставшиеся от их железной дороги. Тут и знаменитый цельнометаллический велосипед Артамонова. Согласно легенде, крепостной мастер Ефим Артамонов сделал первый велосипед с педалями и в 1801 году приехал на нем из Нижнего Тагила на коронацию Александра I . Когда он вернулся, его выпороли за отлучку и напрасный расход железа, а велосипед потом оказался в музее.

Чтобы проверить этот рассказ, взяли на анализ фрагмент колеса и установили, что металл получен мартеновским способом. Следовательно, велосипед еще могли сделать при Александре II, но уж никак не раньше. Это не мешает нам предположить, что машина создана по чертежам Артамонова. Как бы то ни было, вещь старая. Есть в музее и точная функционирующая копия артамоновского велосипеда. Автор не мог устоять против искушения на нем покататься.