– Я познакомилась с ним прошлым летом. Он был матросом на палубе «Рейнарда», яхты Ламонта.

– Яхта Ламонта?

– Томас В. Ламонт. Он и покойный мистер Морроу вместе работали в фирме «Джон Пиерпонт Морган и компания». Кажется, это была банкирская контора. Прошлым летом, а если точнее, в августе, эта яхта бросила якорь у берега Норт-Хейвена, штат Мэн, где семейство Морроу имеет дачу. Я поехала туда с миссис Линдберг и ребенком. Ред обычно играл в карты с шоферами Морроу. Один из них познакомил нас, и мы подружились. Потом, когда сезон закончился, яхта пришвартовалась на Гудзоне возле скал Пэлисэдз, что позволило нам продолжать встречаться друг с другом.

– У вас были серьезные намерения, мисс Гау?

Она пожала плечами и сделала глоток кофе.

– Мы встречались довольно часто. Катались на лодке, ходили в кино, на танцы – недалеко находился парк отдыха «Пэлисэдз».

– Вы были помолвлены?

– Нет. Мне нравится Ред, мистер Геллер. У него доброе сердце. Я не думаю, что он способен принять участие в таком деле. Я знаю, есть люди, которые думают, что он... использовал меня, чтобы получить информацию. Я просто не верю в это.

– Вы кому симпатизируете больше, мисс Гау Линдбергам или Реду Джонсону?

Губы ее чуть скривились в улыбке.

– Извините, но кто, по-вашему, сказал полицейским, где можно найти Реда?

Она встала и направилась в комнату для слуг, я последовал за ней.

– Спасибо, что пожертвовали для меня своим временем, мисс Гау, – сказал я.

Она не подняла на меня глаз и не ответила, с отсутствующим видом листая журнал о кино.

Я вышел.

В гараже, где находился командный пункт, царил все тот же первозданный хаос: полицейские просматривали почту, груды которой валялись у одной стены. На пороге меня встретил инспектор Уэлч, упрямый пузатый коп, с которым мы повздорили в день моего приезда.

– Ты еще здесь? – спросил он.

– Вроде бы. Где Шварцкопф?

– Он для тебя полковник Шварцкопф, сынок.

– Называй сынком его, приятель.

Я проскользнул мимо него. Шварцкопф стоял, наклонившись над коммутатором, и разговаривал с дежурившим на нем полицейским.

– О! – воскликнул он, заметив меня. – Геллер!

Он, кажется, был рад увидеть меня.

– Есть какие-нибудь новости с фронта?

– С минуту на минуту здесь должен появиться Ред Джонсон. Вы хотите присутствовать при его допросе?

– Да, спасибо, – сказал я, сознавая, что он не предложил бы мне этого, если бы его не попросил Линдберг. – Скажите мне, полковник, есть... какие-нибудь основания считать, что существует связь между этим делом и Нью-Хейвеном, штат Коннектикут?

Мне показалось, он удивился.

– Разумеется, да.

Пришла моя очередь удивляться.

– Я не шучу, – сказал я.

– А почему вы спросили, Геллер?

– Тот экстрасенс из Виргинии-Бич упомянул Нью-Хейвен.

Он явно потерял часть интереса к разговору, но сказал:

– Несколько рабочих, которые строили этот дом, были из Нью-Хейвена. Их допросили одними из первых. Детектив Геллер, я понимаю, что вы невысокого мнения о полиции штата Нью-Джерси, но мы проводили и продолжаем проводить первоклассное расследование. В течение первых сорока восьми часов после преступления мы допросили триста двадцать человек в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Коннектикуте.

– Это очень много. Я не знал, что у нас столько людских ресурсов.

– Мы работали и продолжаем работать на пределе возможностей.

– Кого вы допрашивали?

– Прислугу Линдбергов и Морроу, соседей, рассыльных, плотников и разных рабочих, участвовавших в строительстве этого дома... Мы поработали очень основательно.

– Да, похоже, что так. Кстати, полковник, я могу отсюда позвонить?

– Конечно.

Он подошел к столу с телефонами, вокруг которого толпились полицейские, и очистил для меня место. Постоял, пока не понял, что я не буду звонить при нем.

Я позвонил по номеру, который мне дал Линдберг, и сразу услышал голос агента Фрэнка Уилсона из министерства финансов.

– Что у вас нового, Геллер?

– Мы собираемся беседовать с Редом Джонсоном.

– Это с тем норвежским моряком? Я слышал, в его машине нашли бутылку из-под молока.

– Правильно. Вы уже занялись его проверкой?

– Мы – нет, но я слышал, что ребята Гувера выясняют его иммиграционный статус.

– Неплохая идея. Хотите получить выход на версию?

– Почему бы и нет? Шварцкопф не оказывает нам никакой помощи – это я уверенно могу сказать.

– Вы уже разыскали человека Капоне – Боба Конроя?

– Нет.

– Вы говорили, свидетель утверждал, что Кон-рой в ту ночь находился в Нью-Хейвене, Коннектикут, так?

– Верно.

– Оказывается, этот дом строили рабочие из Нью-Хейвена. Шварцкопф даже послал туда своих копов для крупномасштабного расследования.

– Это интересно.

– И еще – это только догадка, и я буду вам признателен, если вы не станете спрашивать о моем источнике... Попробуйте разыскать в Нью-Хейвене Адамс-стрит и/или Шартен-стрит. И может быть – район города под названием Кордова.

На другом конце наступило молчание – он записывал мои сведения.

– О'кей, – сказал я.

– Что-нибудь еще?

– Если вы выясните что-нибудь, позвоните сюда и скажите, когда мне позвонить. Мне передадут. Если там есть Адамс-стрит или Шартен-стрит, то я сообщу вам другие подробности.

– Согласен. Я благодарен вам за сотрудничество, Геллер.

– О'кей, агент Уилсон.

– Зовите меня Фрэнк.

– О'кей, Фрэнк. Мне пригодится приятель из Налогового управления.

– Вы только присматривайте там за Шварцкопфом. Он чистой воды дилетант. Пусть вас не смущает его военная выправка. После окончания Вест-Пойнта, до того как он попал в полицию, он некоторое время проработал дежурным администратором универсального магазина.

– Впечатляющая карьера.

– Он сроду не патрулировал и за всю жизнь не арестовал ни одного преступника. Он взялся за то, что ему не по силам.

– Что ж, если он и это дело провалит, я брошу в него чем-нибудь тяжелым.

– Вот это правильно, – сказал Уилсон.

Положив трубку, я подошел к Шварцкопфу, который беседовал с круглоголовым Уэлчем.

– Наш бродячий моряк еще не появился? – спросил я.

– Да, – сказал Шварцкопф, – он прибыл.

– Вы шутите?

– Вы заметили будку подрядчика сразу за воротами?

Эту будку полицейские использовали в качестве сторожевого поста, чтобы не пропускать газетчиков и туристов.

– Конечно, – ответил я.

– Мы будем допрашивать его там.

– То есть подальше от дома и полковника Линдберга?

– Правильно. – Шварцкопф указал на инспектора Уэлча. – Я хочу, ребята, чтобы вы поладили. Я не терплю вражды между моими людьми.

Итак, я уже стал его человеком. Значит, полковник Линдберг действительно затягивает гайки.

– Я не обижаюсь, – сказал я и протянул руку Уэлчу.

Мы пожали руки, обменялись неискренними улыбками и пошли за Щварцкопфом к патрульной машине. Полицейский подвез нас к обветшалой будке, которая была ненамного больше уборной во дворе. Человека, сидящего на стуле с прямой спинкой, охраняли двое полицейских. Полицейские выглядели весьма элегантно, человек на стуле – нет. Было холодно, у всех изо рта шел пар.

Крупный, с лицом, покрытым веснушками, и темными, красновато-каштановыми, похожими на мои, волосами, моряк Бетти Гау выглядел усталым и измотанным; ему было чуть больше двадцати, и он был красив грубоватой красотой. Его светло-синяя рабочая рубашка и темно-синие брюки были помяты – видимо, он спал в них.

– Хартфордская полиция передала вас нам, Джонсон, – сказал Шварцкопф, встав перед подозреваемым, словно регулировщик дорожного движения. – Вы знаете, почему вы здесь?

– Я ничего не знаю о похищении ребенка Линдбергов. – У него был сильный, довольно мелодичный акцент – то ли шведский, то ли норвежский.

– Вам придется доказать это, – сказал Уэлч, ткнув его в грудь пальцем.

– Расскажите нам, где вы были, – сказал Шварцкопф, – и что делали ночью первого марта этого гола.