— Как это трогательно.

Ей было непросто сохранять холодный и безучастный тон. Ее до сих пор трясло от его прикосновения. Чтоб ему пусто было! Почему… ну почему он будит в ней целую бурю чувств?! Диана выдавила презрительную улыбку.

— Интересно, вы проявляете такую трогательную заботу обо всех ваших слугах?

— Не беспокойтесь. Я распоряжусь, чтобы в вашей каморке постелили немножечко свежей соломы. А поскольку завтра суббота, в честь выходного дня вы получите не только хлеб и воду, но и кое-какие объедки с кухни.

— У вас очень тонкое чувство юмора.

— Еще бы, — сухо проговорил Энтони.

Он взял Диану за руку, не обращая внимания на ее отчаянные попытки вырваться, и довел до пикапа, припаркованного на обочине темной дороги.

Они уселись в машину. Энтони включил двигатель и поехал по узкой дороге, что вела сквозь деревья к дому. Во двор они въехали через старые кованые ворота. В доме было темно, но Ева оставила включенными фонари в саду. Как только машина затормозила, к ней подлетели две огромные собаки, возбужденно виляя хвостами.

— Это ротвейлеры?

Энтони покосился на Диану.

— Полукровки. Они ничего вам не сделают, если только…

Но девушка уже распахнула дверцу и выпрыгнула из машины.

Энтони вылетел из пикапа, но здоровенные псы уже повернулись к ней.

— Привет зверюгам, — тихонько сказала Диана.

Псы молча разглядывали ее. Один из них неуверенно шагнул вперед. Девушка смело протянула к ним руки.

— Какие красивые мальчики, — проворковала она.

— Идите сюда, я хочу рассмотреть вас поближе.

Псы настороженно приблизились. Энтони знал, что ничего не случится — он сам дрессировал этих собак, они мгновенно исполнят любую его команду. Но Диана об этом знать не могла.

Нахмурившись, он наблюдал за ней. Эта хрупкая женщина… Бог ты мой, она уже опустилась на колени и обнимала за шею громадных псов.

— Какие они замечательные! — Диана широко улыбалась.

Но Энтони не улыбнулся в ответ.

— А вы просто безумная женщина. А если бы они на вас бросились? Об этом вы не подумали?

— Но вы же сказали, что они мне ничего не сделают.

— Вы выскочили из машины, не дослушав меня.

— Я действительно об этом не подумала. Я очень люблю собак, а эти такие красавцы…

Глядя на эту картину — девушку, стоящую на коленях между двумя огромными псами, — Энтони понял, что он почему-то не может на нее рассердиться. Он спросил:

— А дома у вас есть собаки?

— Нет. Я всегда хотела собаку, но… — ее улыбка погасла, — папа не разрешал. Он говорил, что собаки — грязные создания. И бесполезные, и…

Она пожала плечами. Это был жест, который говорил красноречивее всяких слов.

— А как их зовут?

— Я хотел дать им имена, которые навсегда отделили бы их от прошлого. Их зовут Фобос и Деймос. — Энтони опустил руку и рассеянно погладил псов, трущихся о его ноги.

— Во-первых, эти имена очень им подходят. А во-вторых, одно время я увлекался астрономией и назвал псов в честь спутников планеты Марс, так же, впрочем, как и остров — Амальтеей, как один из спутников Юпитера, Ну а псы эти были бездомными.

Диана широко распахнула глаза.

— Вы хотите сказать…

— Я нашел их еще щенками. Дело было в Новом Орлеане. На улице за отелем, в котором я остановился. Собачьи бои — популярный спорт. Им удалось удрать. А я их приютил.

— И воспитали из них таких замечательных друзей!

— Они такие, какие есть от природы.

— Да, понимаю. Но люди обычно не любят ротвейлеров. Говорят, они злые…

— А еще больше люди не любят дворняг, полукровок.

В голосе Энтони явственно прозвучала горечь.

— Я раньше об этом не думала, но вы, наверное, правы.

Его взгляд стал холодным.

— Я знаю, что прав. И не «наверное», а точно.

Какое-то время они молчали, а потом Энтони нахмурился и кивком указал на каменные ступени, ведущие к парадной двери.

— Пойдемте, — сказал он резко, — уже очень поздно. Вы, должно быть, ужасно устали.

Какой смысл отрицать очевидное? Диана кивнула. Она вдруг поняла, что не просто ужасно устала. Она была выжата как лимон. Голова сильно кружилась.

— Да. Я…

Она покачнулась и протянула руку, чтобы схватиться за железные перила. Однако Энтони успел подхватить ее раньше.

— Отпустите меня!

— Отпущу, когда буду уверен, что вы упадете в мягкую постель, а не на каменные ступеньки.

Ну конечно. Как он там говорил? Врачей здесь нет, а если она вдруг поранится, от нее будет мало проку. В конце концов, он нанял ее на работу. Да, он не дал ей упасть, но исключительно потому, что заботится о собственной выгоде. Однако даже при таком раскладе Диана почему-то, сама того не желая, задышала чаще. От одного его прикосновения…

— Обнимите меня за шею, мисс.

Она заколебалась и почувствовала себя совсем уже глупо. Энтони сказал это резко, совершенно бесстрастно.

Глядя в сторону, Диана медленно обняла его. Ее пальцы коснулись волос у него на затылке — мягких, как шелк. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтоб не зарыться в эти черные густые волосы, не уткнуться лицом ему в шею и не прикоснуться губами к его загорелой коже…

Было глупо стоять здесь, на лестнице, держа Диану в объятиях. Он вспомнил, как она вдруг побледнела от изнеможения. Как потянулась к перилам, чтобы не упасть. Ему всего-то и надо было, что легонько поддержать ее.

А он вместо этого подхватил ее на руки. Это ничего не значит, сказал он себе.

Но себя не обманешь.

Когда ее холодные пальцы коснулись его затылка, Энтони невольно сдержал дыхание. Если бы только она взъерошила ему волосы, если бы притянула его к себе… Да, он желал ее. И презирал себя за это. И все равно желал.

Он наклонил голову, так что его подбородок легонько коснулся ее волос, пахнущих лимоном. Нет, с ним явно творится что-то неладное.

— Диана…

Его голос был точно вздох в ночной тишине. Она подняла к нему лицо. Широко распахнутые глаза в слабом свечении луны казались бледными и мерцающими, точно сотканными из звездного света.

Энтони впился губами ей в губы. Они были как атлас. Нет, как нежные лепестки цветка. И такие же сладкие. Он стиснул ее в объятиях, а потом она сделала то, о чем он мечтал. Ее пальцы зарылись ему в волосы, а ладонь нажала ему на затылок, так что губы его еще крепче прижались к ее губам.

Энтони провел рукой ей по груди. Его пальцы были как пламя. Он почувствовал, как напрягается под футболкой ее сосок. Он что-то прошептал, не отнимая губ от ее сладкого рта. Еще крепче прижал ее к себе. Сердце девушки бешено колотилось в груди. Она тихонько постанывала. Все у Энтони внутри возликовало…

— Мистер Родригес?

Энтони поднял голову. Свет, льющийся на лестницу из открытой двери, ослепил его. Он поспешно отступил в сумрак, пытаясь взять себя в руки.

Его экономка Ева — невысокая коренастая женщина в длинном фланелевом халате — осторожно выглянула наружу.

— Мне показалось, я слышала собак. Но в дом никто не вошел.

— Прошу прощения, Ева, если я вас разбудил, — сказал Энтони.

— Нет — нет, мистер Родригес. Я читала. Энтони вышел на свет, и Ева уставилась на него во все глаза.

— Это что — женщина?

Энтони кивнул и вошел в прихожую. Его шаги отдавались громким эхом по кафельному полу.

— У нее был долгий и трудный день.

— Да, понимаю, — проницательно заметила Ева.

Энтони все же сумел сдержать улыбку. Он знал, что она ничегошеньки не понимает. Он ни разу еще не привозил женщин к себе на остров. Ева истолковала это однозначно и ошиблась. Да и вряд ли Диана здесь останется. Потому что на самом деле он вовсе не собирается навязывать ей свое общество и требовать исполнения их нечестной сделки.

— Мистер Родригес? — Ева замялась.

— Может быть, приготовить ей что-нибудь поесть? Принести ужин в комнату для гостей, или… или она будет спать в… в?..

— Бог ты мой! — раздраженно воскликнула Диана.

— Я вполне в состоянии сама разговаривать. Я не какой-нибудь куль, который надо таскать на себе, благодарю покорно!