— Лили грустная, — заметила Эшли. — У нее слезки.

Лили осознала, что ее щеки залиты слезами.

— Ты права. — Она вытерла лицо детской салфеткой. — Все хорошо, — заверила она Эшли, ощущая, что внутри у нее как будто стремительно разматывается канат. Она больше не принадлежала себе. Ее лучшая подруга умерла, а Лили не могла даже поплакать о ней. — Все в порядке, — она заставила себя улыбнуться. — Да?

— Да.

Лили засуетилась, надевая на малышку подгузник, маечку и штанишки. Подняв Эшли, чтобы поставить ее на пол, она заметила свое отражение в круглом настенном зеркале в розовой раме.

Она выглядела так, как и предполагала, — после такой-то ночи. Но в душе Лили все изменилось. Теперь там царила ужасная, непроглядная тьма. Торопясь вслед за Эшли, спускавшейся по ступенькам, Лили осознала окончательно и бесповоротно, что ее жизнь никогда не будет такой, как прежде. Она вдруг увидела в себе другого человека, незнакомку, оказавшуюся в ее теле.

Эшли держалась за палец Лили, пока они мучительно медленно спускались по лестнице, с каждым шагом приближаясь к ужасной реальности. Шон стоял внизу. Лицо его было непроницаемо. Когда они дошли до середины, Лили ощутила, что кто-то идет за ними, и оглянулась.

— Чарли!

— Мама, — сонным голосом пробормотала Чарли. — Где мама?

— Мама! — ангельским голоском повторила за ней Эшли.

Лили и Шон обменялись растерянными взглядами. При виде заспанного личика Чарли Лили чуть было не расклеилась снова. «Как? — в ужасе думала она. — Как сказать ей это?»

— Доброе утро, зайка. — Лили погладила девочку по взъерошенным волосам.

— Привет, Лили. Привет, дядя Шон. Что у тебя с лицом?

— Привет, кнопка, — сказал Шон. — Может, пойдешь посмотришь, не проснулся ли Камерон?

— Он никогда не встает так рано по субботам. — Чарли перевела серьезный взгляд с Шона на Лили. И, видев понимание в ее глазах, Лили похолодела.

— Хорошо, — покорно сказала Чарли. — Пойду разбужу его.

— Она догадывается: что-то случилось, — заметил Шон. Лили подняла малышку на руки, внесла в кухню и посадила в детский стульчик.

— Она догадалась об этом еще вчера.

Шон взял коробку с детским печеньем и протянул одно Эшли, глядя на нее так, словно перед ним бомба с часовым механизмом. Секунду девочка молча смотрела на него, потом взяла печенье.

— Пасибо! — сказала она.

Казалось, Шон теперь нравился ей больше.

Взяв чашку с недопитым чаем, Лили сделала глоток, однако чай остыл и стал горьким. Она вспомнила, что заварила его еще до возвращения Шона. Это было целую вечность назад, в другую эпоху, до того, как Лили пришлось лицом к лицу столкнуться с тем фактом, что Кристел и Дерек вышли вчера из ее класса, а потом сорвались с обрыва.

— Что случилось? — спросил Камерон хриплым со сна голосом.

Чарли бросилась к Шону.

— Я его разбудила, и теперь он злится на меня.

Лили налила в поильник сок и протянула его малышке. Камерон, настороженный, стоял в дверном проеме, словно готовый в любой момент обратиться в бегство.

Лили почувствовала на себе взгляд Шона. «Как?» — безмолвно спрашивал он.

«Бедные дети! — Лили стиснула зубы, чтобы подавить рыдание. — Мы — все, что у них осталось».

Шон откашлялся, взял Чарли за руку и посмотрел Камерону в глаза.

— Произошла автокатастрофа. Вчера.

Личико Чарли сморщилось, а плечи поникли и задрожали. Шон обнял ее. Лили пошла к Камерону, протягивая к нему руки. Камерон словно не заметил ее жеста; он стоял, холодный как камень, и выражение его лица не изменилось.

— Ваши мама и папа ехали вместе, а из-за погоды дорога была очень опасная, — продолжил Шон. Казалось, будто он сам не верит в свои слова. — Машина попала… ох… она сорвалась вниз с обрыва.

Слушая Шона, Лили смотрела на его лицо — оно становилось все бледнее. Настороженность Камерона постепенно исчезала.

Мелкие капельки пота блестели у Шона над бровями и верхней губой. Лили размышляла о том, чем он занимался, пока все они спали. Вспомнила царапины на его лице и руках, разорванный свитер, грязные ботинки, брошенные у двери. Шон первым обнаружил брата и Кристел. Что он увидел там? Прикасался ли к ним? Плакал ли?

Задавая себе все эти вопросы, Лили удивилась: она почти ничего не чувствовала. Она осознавала факты, однако почему-то они не вызывали в ней отчетливых эмоций.

Слишком многое нужно было прочувствовать, слишком о многом нужно было поговорить. Слишком многое предстояло объяснить. Лили медленно протянула руку и коснулась Камерона.

— Мы не знаем, что сказать, — прошептала она.

— Ничего не надо говорить. — Он пристально посмотрел на нее.

— Нет, надо, но никто не знает, с чего начать.

— Так чего вы смотрите на меня? — Камерон отдернул руку. На мгновение лицо мальчика исказила боль, а потом на нем застыло ошеломленное выражение раненого животного.

Увидев, как страдает Камерон, Лили поняла, что есть нечто гораздо более тяжкое, чем ее скорбь.

Глава 16

Суббота

7:05

Шон мучительно пытался найти слова, чтобы высказать невозможное. Во рту у него пересохло.

— И где же они? — спросил Камерон.

— Мамочка! — жалобно прошептала Чарли.

— Спасатели извлекли их из машины. — Шон все еще видел перед собой конусы света от прожекторов, огненные брызги, летевшие из-под лезвия инструмента, которым спасатели распиливали корпус машины, чтобы проникнуть в салон, откровенное разочарование на их лицах. Их работа состояла в том, чтобы спасать людей. Им вовсе не хотелось извлекать мертвые тела.

Один из них, с медицинским чемоданчиком и кислородным баллоном, остановился и оглядел Шона.

— А вы как? — спросил он. — В порядке?

— Я не ранен, — глухо ответил Шон. Вокруг него словно образовалась странная дымка, из-за которой очертания предметов стали расплывчатыми, звуки приглушенными, и весь окружающий мир куда-то отодвинулся.

— Постойте спокойно, — сказал мужчина. — Я обработаю ссадины.

— Но вы не должны…

— Это моя работа. — Он набросил на плечи Шону одеяло и раскрыл свой чемоданчик, который трансформировался в подобие табурета. Внутри лежали маски, ножницы, пинцеты, бинты, жгуты и другие незнакомые инструменты. Когда врач направил фонарик на его щеку, Шон зажмурился.

— Это просто царапина.

— Значит, мы быстро закончим. — Открыв кровоостанавливающий карандаш, врач взял в руки дезинфицирующую салфетку, специальные пластыри и аккуратно обработал ранки на руках и лице Шона.

Когда тот еще раз попытался возразить, врач взорвался.

— Слушай, приятель, ты выглядишь как кусок дерьма, ясно? Я не хочу, чтобы ты появился перед родственниками этих несчастных в таком виде.

Он был прав, однако Шона так трясло, что еще одному спасателю пришлось подойти к ним и придержать его голову. Руки спасателей в резиновых перчатках были неожиданно теплыми. Тот, что обрабатывал раны, не переставая жевал мятную жвачку, но ее запах, хотя и сильный, не заглушал запаха машинного масла и крови. Спасатель встал между Шоном и разбитой машиной, скорее всего, Для того, чтобы тот не видел, как из нее доставали тела его брата и невестки. Через его плечо Шон разглядел освещенный рассветным солнцем пейзаж, обрывистый берег, знаки «Проход запрещен».

— У них есть родственники, живущие поблизости? — спросил спасатель, впиваясь в жвачку предними зубами. — Трое детей, — ответил Шон.

— Черт, вот дела!

В кухне, залитой золотистым утренним светом, Шон все еще слышал отголоски его слов.

— Ваши мама и папа не выжили, — сказал он детям. — Спасатели говорят, что они умерли… мгновенно. Им не было больно, и они не испугались.

Шон почувствовал, как Чарли, сидевшая у него на коленях, задрожала, словно птенец, выпавший из гнезда. Он обнял ее покрепче и, наклонив голову, уперся подбородком в ее мягкие волосы. Ему хотелось прикрыть девочку своим телом, как защитным коконом.