Стив, казалось, ждал ее ответа, и она уныло призналась, что в соответствии с представлениями древних греков она не знала счастья, но то, что испытала, живя со своим отцом, было очень близко к этому чувству. Старик улыбнулся с мудростью пожившего человека и спокойно сказал:
– Я уверен, моя маленькая подруга, что в один прекрасный день ты узнаешь и другое счастье, то, о котором говорили древние греки.
Уже лежа в постели, Кэти думала об уверенности Стива в ее будущем счастье. Она никогда не думала о замужестве и детях. Это было так неопределенно. Если бы можно было провести остаток своей жизни на торфяниках, живя в своем крошечном домике, в котором родилась.
После краткого знакомства со своей новой семьей, она узнала не только о разорванной помолвке Берил, но также и о том, что другая дочь Мойры, у которой было двое детей, жила отдельно от мужа. Кэти всегда казалось, что замужество – это раз и навсегда данная реальность. Это несправедливо, что дети живут отдельно от своего отца. Там, где жила она, женатые пары даже и не думали о разводе, но здесь, внизу, все было по-другому.
Наверное, Стив был прав, когда говорил, что она знала лишь довольство, а не счастье, но тогда она чувствовала себя намного лучше, чем сейчас, когда приходилось бороться со сложностями и проблемами, навязанными ей цивилизацией.
Кэти ворочалась и металась до тех пор, пока ее не окутал сон. Внезапно девушка подумала о Чарльзе. Где он сейчас? Что он делает? Как мало она знала о нем…
Как обычно, девушка встала до того, как проснулись все домочадцы, но дождь не дал ей выйти из дому. Если он зарядит на весь день, то время остановится, мрачно подумала она. На торфяниках дождь ничего не значил. Никто и не посмотрел бы на нее, если бы она вернулась насквозь промокшая. Здесь же вся прислуга вытаращилась в изумлении, когда она однажды позволила себе погулять под дождем.
Немного почитав, Кэти встала у окна, глядя на дом Динов. Даже отсюда он казался более теплым и дружелюбным, чем Грейндж. Ей нравились его современные очертания, в нем не было нарочитого смешения старого и нового. Ей захотелось повнимательнее рассмотреть его, и внезапно ей стал понятен замысел архитектора. Современная реконструкция коттеджа в стиле Тюдоров могла бы показаться нелепой, но здесь она приятно радовала глаз. Сад также был в отличном состоянии, с подстриженными тисами и падубами, с цветником, усаженным розами, фруктовым садом с молодыми яблоневыми деревцами, около которых располагался декоративный пруд, а вдоль аллеи весенние цветы радовали яркими красками на фоне темно-зеленой лавровой изгороди.
Кэти припомнила, как отчаянно боролись за жизнь растения на торфяниках. Как часто попытки спасти луковицу или росток заканчивались ничем – растения гибли. Ее глаза наполнились слезами, и она быстро заморгала.
Те дома, которые встречались ей во время прогулок, были милыми, и такими же были сады с их цветами и цветущими деревьями, но ничто не могло затмить величия холмов и вересковых полей – и ту свободу, которая позволяла скитаться по ним по велению сердца.
Дины приглашали ее в гости, и Кэти уже несколько раз собиралась это сделать, но каждый раз на нее находила робость, и она поворачивала назад. И все же девушка мечтала поговорить с такой же, как она, найти подругу своего возраста.
Во время завтрака Кэти почувствовала не только неприязнь к себе, которую миссис Блайт выказывала с самого начала, но и подспудную враждебность между матерью и дочерью. Они явно только что опять поссорились. Берил, надутая и молчаливая, почти ничего не ела, время от времени бросая злобные взгляды на свою мать, которая предпочитала их не замечать. Берил могла бы быть чрезвычайно привлекательной, если бы не постоянно опущенные уголки рта красивой формы. Волосы ее были цвета светлого меда, искусно уложены, а ярко-голубые глаза напоминали только что распустившиеся васильки. Что же случилось с ее помолвкой? Стив не мог ничего рассказать; она была внезапно расторгнута – вот и все, что он знал. Отношение Стива как к матери, так и к ее дочери было довольно равнодушным. Они же, в свою очередь, презирали его, что он, впрочем, спокойно сносил. Это Стив поведал Кэти о том, что Шейла разошлась со своим мужем и что Берил работает в офисе в Лоборо только ради карманных денег, не внося ничего в расходы по дому.
Так много людей, казалось, зависели от Чарльза, поэтому Кэти решила, что она должна начать поиски работы, чтобы хоть как-то компенсировать расходы на свое содержание. Она должна поговорить об этом с Чарльзом, когда он приедет на выходные.
Берил встала из-за стола, чопорно пожелала им доброго утра и ушла.
– Чем ты собираешься сегодня заняться? – поинтересовалась миссис Блайт, принимаясь за очередной бокал.
– Я не знаю. Надеюсь, что дождь зарядил не на весь день. – Кэти почувствовала себя неловко, оставшись с ней наедине, но было бы невежливо вставать из-за стола прежде, чем миссис Блайт закончит завтрак.
– Кажется, ты проводишь почти все время в саду со Стивом, – заметила пожилая женщина, с негодованием взирая на Кэти. – Похоже, у вас много общего.
Никогда раньше никто из них не удостаивал ее вниманием. Вечерами или во время еды Берил и ее мать иногда разговаривали, обсуждая местные новости, но ни разу они не обратились к Кэти даже с незначительным замечанием. Но, оставаясь наедине с Берил, Кэти чувствовала себя вполне непринужденно, так как Берил была неспособна на оскорбительные замечания и выпады исподтишка, которыми отличалась ее мать, считая, что девушку незаконно вторгшейся в их семейство.
– Он очень интересный собеседник, – наконец произнесла Кэти. – Как и все бродяги. – Последние слова она выпалила не раздумывая и тут же заметила, как содрогнулась миссис Блайт.
– Я полагаю, что ты часто встречала их в своих горах?
– Да, часто. – Девушка почувствовала себя неловко и стала придумывать предлог, под которым могла бы улизнуть.
– Какое странное существование. – Мачеха Чарльза разглядывала Кэти, прищурив глаза. Это было уже не в первый раз, и девушка решила, что сейчас ее вновь подвергнут допросу. – Чем занимался твой отец?
Кэти лишь развела руками, у нее не было никакого желания начинать объяснения. Но миссис Блайт настаивала:
– Ты говорила, что это имело отношение к геологии?
– Он изучал горные породы, – последовал короткий ответ невпопад.
– Я не могу понять, почему Чарльз никогда не рассказывал нам о тебе прежде. Мы даже не знали, что у невестки Питера была дочь. – Она помолчала, и Кэти невольно подумала, как же выглядела мать Чарльза. И почему его отец решил жениться на этой особе с выпученными глазами, соломенными волосами и обвисшим подбородком. – Ваши родственные отношения с Чарльзом чрезвычайно неубедительны, ты ведь понимаешь это?
Краска выступила на щеках Кэти, мгновенная боль, словно выстрел, пронзила ее сердце, но она не позволила, чтобы замешательство и унижение овладели ею. Ее глаза засверкали тем нестерпимым блеском, которому не мог противиться даже Чарльз.
– Если бы мой дядя так считал, – возразила она звенящим от напряжения голосом, – он бы не принял на себя ответственность за меня. С момента моего приезда сюда вы не перестаете выказывать неуместное любопытство по поводу действий дяди Чарльза, согласившегося предоставить мне кров, но я должна напомнить вам, что это не ваше дело. Если вы будете продолжать задавать мне вопросы по поводу моего приезда сюда или моей прошлой жизни, то впредь я не стану отвечать на них.
– Что, что? Ах ты, негодная девчонка! Как ты посмела разговаривать со мной таким образом! – Лицо Мойры побагровело от ярости, голос дрожал. Она грозила, что обо всем доложит Чарльзу, как только тот вернется. – Он заставит тебя извиниться, моя дорогая, вот подожди только!
Кэти встала, извинилась и вышла. Но, едва оказавшись в своей комнате, она с трудом могла удержать подступившие к горлу рыдания. То, что сказала эта ненавистная женщина, было правдой, но девушка изо всех сил ухватилась за хрупкое родство, так велик был ее страх остаться в полном одиночестве в этом неприветливом мире.