– Никаких проблем. Будем жить, где ты захочешь. Таити, Токио – выбирай.

Она положила кольцо назад в коробочку и неохотно вернула ему.

– Дай мне немного времени, я тебе отвечу.

– Мне заплатить за кольцо? – осведомился он.

– Внеси аванс, – пошутила она в ответ.

Прошло уже две недели, и ни слова от нее. Джино старался сделать вид, что его это не трогает, но у него плохо получалось. С возрастом его способность принимать многое близко к сердцу не уменьшалась. Пусть ему семьдесят с чем-то; но он еще жив, хотя уже иногда то там, то здесь побаливает. Ему не свойственно жаловаться.

Джино прожил интересную жизнь. Еще какую! Полную приключений. И, черт бы все побрал, он ни о чем не жалеет. Он взял все, что можно, от каждой минуты, по максимуму. Теперь ему всего-то и хотелось жениться на Пейж и жить тихо и спокойно.

Накануне звонила Лаки. Вот уж точно его дочь. На любую авантюру готова. Как же много она взяла от него.

– Во что это я ввязалась? – пожаловалась она по телефону. – Я ничего не могу узнать. Мне надо действовать!

Они говорили довольно долго. Лаки рассказала ему об Олив, английской секретарше Микки Столли, Гарри-киномеханике и Амебе-Стоуне, как она прозвала Германа.

– Подружись с киномехаником, – посоветовал Джино. – Он знает куда больше, чем ты думаешь.

– А почему?

– Да потому что он всегда там, поняла? Сидит в своей темной каморке, где его никто не видит. А вот уж он видит всех, поверь мне.

– Может, ты и прав, – задумчиво ответила Лаки.

– Точно прав, малышка. Когда я встречался с этой кинозвездой, Марабеллой Блю, так она считала необходимым дружить с теми, кто внизу, и всегда была в курсе делтех, кто наверху. Capisce?

– Capisce.

Интересно, как там дела у Лаки во второй рабочий день? Может, слетать в Калифорнию и посмотреть самому? А не потому ли он рвется в Лос-Анджелес, что хочет добиться ответа от Пейж?

Как бы там ни было… не такая уж плохая мысль слетать на побережье. У него свой распорядок, но что-то он ему поднадоел. Иногда не мешает поставить все с ног на голову. Да и неплохо устроить Пейж сюрприз на ее собственной территории.

Потянувшись к телефону, Джино позвонил своему агенту и велел заказать билет. Он никогда не умел сидеть и ждать.

– Ну как, получилось?

– Что получилось?

Джой наклонился поближе.

– С Кристи получилось? Мисс Ноги-От-Плеч.

– Брось, Джой.

– Я серьезно, парень.

– Спустись на землю. Я поехал домой к жене.

– Лаки тут нет.

– Она прилетала на выходные.

– Да?

– Да.

– Много потерял.

– Чего это?

– Кристи – девка что надо.

Ленни обреченно вздохнул.

– Давай расставим все по местам. Мне не нужны никакие девки. Я женат, и меня это устраивает. Можешь ты это понять своими куриными мозгами?

Джой пожал плечами.

– Век живи, век учись, дураком помрешь.

Ленни удивленно покачал головой.

– Ты ведь и не представляешь себе, что значит быть с одной женщиной, так?

Джой нарочито содрогнулся.

– И не рассказывай, подумать страшно.

Они летели в самолете, принадлежавшем студии «Пантер», в Акапулько. Симпатичные стюардессы приносили выпивку, а Мариса Берч обслуживала своего дружка-режиссера Неда Магнуса. Злючка Фрипорт и Коротышка Роулингс с одобрением наблюдали. Вся троица пользовалась ее благорасположением.

– Кстати, о страшном – хочешь поиметь вон ту? – Пенни кивнул в сторону огромной Марисы. – Она своими cиськами и Шварценеггера раздавит.

– А что, это мысль, – заинтересовался Джой.

– Да вряд ли у тебя что получится. Она трахается за роль, а та роль, за которую она трахается, определенно не твоя, Ромео.

– Стоит ей увидеть, она захочет, – похвастался Джой. – Они все так. Джой-старший бьет без промаха.

Ленни вздохнул.

– Ты еще о чем-нибудь можешь разговаривать?

– Похоже, нет, – ответил Джой, беспечно пожав плечами.

В Акапулько журналисты ждали их не только в аэропорту, но и в гостинице. Ленни ненавидел прессу Он больше не получал удовольствия от своей известности, хотя когда-то ему это нравилось. Ему было противно улыбаться фотографам и рассыпаться в любезностях перед журналистами всякого сорта. В своем следующем контракте он позаботится, чтобы пункта о паблисити вообще не существовало.

Кому она нужна, вся эта слава? Иногда ему хотелось собрать все это дерьмо насчет звезды и засунуть куда положено. Ну, мерзко ему на съемках «Настоящего мужчины» – кому какое дело, черт побери. Это же всего-навсего кино.

Мариса Берч просто таяла от внимания. Она всю себя предоставила фотографам – глаза, зубы, волосы, сорокадюймовые силиконовые груди, слегка прикрытые тонким шелком, через который выпирали соски. Это был ее способ запомниться публике.

Нед Магнус, стоя в стороне, похотливо поглядывал на нее. Мистер Режиссер. Мистер Женатый человек. Мистер Жопа с ручкой.

Ленни знал его жену Анну, худосочную, с тонкими губами и склонностью к благотворительности.

Ленни с благодарностью подумал о Лаки. Невозможно представить, что он женился бы на ком-нибудь еще. Она лучше всех, предел его мечтаний. Скоро она забеременеет, и они станут настоящей семьей.

Он решил твердо. Закончит фильм и возьмет год отпуска. Он проведет его с Лаки, ничего не будет делать. Пусть студия «Пантер» потащит его в суд. Он заслужил возможность побыть с женой. После женитьбы оба только и делали, что работали. Все, хватит.

Как только Лаки прилетит в Акапулько, он ей тут же об этом скажет. Он ее убедит. Она обязательно поймет.

Целый год. Никакой ответственности. Никакой работы.

Ничего. Здорово!

14

Дина Свенсон и ее муж Мартин были самой популярной супружеской четой в Нью-Йорке. Они имели все, к чему другие стремились: деньги, положение, привлекательную внешность и приглашения на каждое сколь – либо значительное мероприятие и вечеринку в городе.

Дина, отличавшаяся холодной красотой, необычного светло-рыжего цвета волосами, ледяными голубыми глазами и величественной осанкой, вызывала зависть у женщин и некоторую долю желания у мужчин. Она была так холодна, что от нее исходил жар. Синдром Грейс Келли. Так и хочется сорвать костюм от Шанель, кружевную блузку, шелковые трусики и пробить этот застывший фасад.

Все считали, что Мартину повезло, потому что в постели Дина уж конечно подобна необузданной тигрице, способной свести своей страстностью с ума любого мужчину. Мартин и сам – нечто особенное: мужественный профиль, улыбка всегда наготове, натренированное тело и завораживающий шарм.

Как ни печально, но, говоря по правде, за блестящей внешностью столь заметной четы Свенсонов скрывалось совсем другое. Дина любила своего красавца-мужа и была готова ради него на все. Но Мартин предпочитал спать только с теми, кто достиг вершин, а жена, при всей ее известности, добилась своего положения только благодаря ему. Больше того, все знали, что Дина была фигурой чисто номинальной. Она не моделировала джинсы, носящие ее имя, как и не разрабатывала духи, на этикетке которых стояла ее подпись.

Когда Мартин собирался на ней жениться, ему казалось, что она обладает огромным потенциалом. Дина прибыла в Нью-Йорк из своей родной Голландии за несколько лет до их знакомства и сразу же стала партнером в небольшой, но перспективной фирме, занимающейся интерьерами. У нее были ум, красота и все остальное, что Мартин хотел бы видеть в своей жене. Его собственная карьера уже начинала развиваться со стремительностью, неожиданной даже для него самого, и самое время было обзавестись подходящим партнером.

Во время медового месяца на уединенной вилле на Барбадосе Дина заявила ему, что, как только они вернутся в Нью-Йорк, она бросит работу.

– Ты не можешь так поступить, – запротестовал Мартин. – Ты же полноправный партнер. Ты им нужна.